Йошка: перезагрузка. Чисть иль нечисть?

– Никак! – огрызается Лёва, видимо, смекнув, что сболтнул лишнее. – Тебя это вообще не касается!

– Ещё как касается! – негодует Васька. – Нас всех подозревают в твоём похищении!

– Никто меня не похищал! – взрывается Лев.

– Это мы уже поняли, – спокойно говорит Лёха, – но теперь и все мы становимся похищенными. Нас ведь только что заперли в подвале, из которого невозможно выбраться.

Я понимаю, что друг мой нарочно сгущает краски, уж он-то знает, что я прекрасно открываю любые двери. Он делает это, чтобы напугать Мартышкина и вывести его на откровенный разговор. И у него получается! Парень начинает потихоньку скулить, как обиженный щенок, а когда Лёха намекает, что нас могут никогда не найти, и мы умрём тут от голода, Мартышкин принимается громко всхлипывать.

– Я хочу домой! – навзрыд говорит он. – Я не собирался… это всё Тоха придумал… это он меня заставил…

– Так уж и заставил? – смеётся Лёха. – Или он предложил, а ты не отказался?

В ответ Мартышкин лишь хлюпает носом. Как досадно, что я не вижу его лица! Эх, насладиться бы сейчас этим жалким зрелищем! Надо было хотя бы фонарик прихватить.

Глаза мои постепенно привыкают к темноте, но ничего, похожего на выключатель, я нигде не вижу. Зато различаю какой-то стол или верстак, а на нём очертания различных предметов. Один из них похож на огарок свечи в стакане. Я пытаюсь зажечь его взглядом, и это у меня получается! Пламя взвивается внутри стакана и, трепеща, бьётся о стеклянные стенки. Лев вздрагивает и испуганно озирается. Он не понимает, как загорелась свеча. И это меня забавляет. Огонь тускло освещает наши лица.

– Ты ведь специально нас сюда заманил, да? – спрашивает догадливая Васька.

– Мы вас в окно увидели, – продолжая всхлипывать, признаётся Лев. – И Тоха послал меня, чтобы я увёл вас в подвал.

– Значит, ты приготовил для нас западню и сам в неё угодил? – улыбается Лёха.

– Я не хотеееел! – ноет Мартышкин.

– Конечно, не хотел! – язвит Лёха, медленно приближаясь к парню. – Ноги сами сюда пошли, против твоей воли, руки сами открыли тяжёлую дверь, и твоё туловище, совсем не слушая безмозглую голову, втащило её сюда. И теперь ты навеки останешься здесь!

– Помогите! – кричит Лев, метнувшись вглубь подвала, но тут же ударяется головой о толстую трубу под потолком и падает.

Мы все вместе поднимаем его и усаживаем на ящик, прислонив спиной к стенке. Ох, и тяжёлый же этот увалень! Он таращит на нас испуганные глаза и бормочет, не умолкая:

– Я не хотел! Чесслово! Не хотел! Я не буду больше! Не буду!

– А что ты не будешь? – прицепляется к нему дотошная Васька.

– Ничего не буду!

– Нет, Мартышкин, будешь! – сурово говорю я. – Будешь мучить свою бедную мамашу, потому что она всё тебе прощает.

– Будешь делать глупости, потому что ума твоего только на это и хватает, – добавляет Васька.

– Будешь докучать всем вокруг, потому что это доставляет тебе удовольствие, – сурово произносит Лёха.

– Поэтому тебе лучше остаться тут навсегда! – зловеще подвожу я итог.

И Лев Мартышкин, уставившись на нас, дрожит от страха.

Глава 13, в которой кое-кто получает по заслугам

Вдруг Мартышкин вскакивает и бросается к двери.

– Мааа-мааааа! – вопит он и с силой колотит кулаками по металлу.

Мне даже жаль его становится. Но мелких пакостников надо наказывать, чтобы впредь неповадно было, поэтому я продолжаю изображать злобную фурию.

– Никуда мы тебя не отпустим, Лёвушка, даже не надейся! – с кривой улыбочкой говорю я ему. – Дружок твой тебя запер, значит, суждено тебе, милок, навеки тут оставаться.

Что?! Я назвала его милок? Совсем как старая-престарая бабка. И почему я так сделала? Никогда таких слов не употребляла. Неужели это бабулечно-Ягулечные гены во мне просыпаются?

– Он мне не дружок! – всхлипывает Мартышкин, медленно стекая спиной по двери, и мешком плюхается на пол.

Неожиданно в его руках оказывается телефон, и парень лихорадочно ищет нужный номер. Я легко отнимаю у него трубку и ласково говорю:

– Нет, дружочек! Звонить ты не будешь, даже не надейся! И никто не сможет прийти тебе на помощь.

– Ты такой пухленький, такой сладенький, крысам наверняка понравишься! – включается Васька.

– Вы чё?! Какие крысы?! – испуганно таращится парень.

– Те самые, которые живут в этом сыром подвале! – вступает в нашу игру и Лёха. – Знаешь, как они тебе рады?! Сидят в тайных укрытиях и ждут своего часа. Они ужасно голодные! Мы сейчас уйдём, а крысы повылезают. Отовсюду! Уставятся на тебя сотнями чёрных бусинок, зашевелят маленькими усиками и оскалят ровные ряды острых зубов.

Такой изощрённой травли Лёва не выдерживает. Новый вопль заполняет подвал, отражается от стен и, вибрируя, расползается по укромным уголкам. Мы с Васькой затыкаем уши. Но парень внезапно умолкает.

– Не уйдёте! – соображает он вдруг. – Дверь-то заперта!

– Это для тебя она заперта, – нараспев говорю я. – А для нас замков не существует!

– Не повезло тебе, Мартышкин, – серьёзно заявляет Лёха. – Не с теми ты связался.

– Отпустиииите меня! – опять ревёт наш пленник. – Хотите я вам деньги заплачу? Целый мильёоон!

– Не-а, нам деньги не нужны, – смеётся Лёха. – Да и откуда он у тебя, миллион-то?

– А я у маааа-мы ваааазь-му! – всхлипывает Лев.

– А ты уверен, что он у неё есть? – строго спрашивает Васька.

– Она выыыы-куп готовит! – уверенно заявляет парень.

– А ты не подумал, какое это огромное количество денег? – не унимается подруга. – Ей никогда их не собрать! Разве что самой рисовать придётся несколько месяцев подряд.

– Как не собрать? – удивляется Мартышкин и сразу перестаёт рыдать. – Не может быть! Она ради меня всё сделает!

Вот они, плоды слепой материнской любви! Парень даже мысли не допускает, что мамаша не сможет что-то сделать ради него. Он уверен, что сровнять с землёй горы или повернуть вспять реки ради любимого сыночка – это для его мамочки сущий пустяк. Да, избаловала мадам Мартышкина своего ребёнка. И с этим надо что-то делать!

– Когда твоя мать должна передать деньги похитителю? – наступает Лёха.

– Сссегодня! Ввввечером, – признаётся Мартышкин, заикаясь и всхлипывая.