Нестрашная сказка. Книга 2

– Мы их так три года водить будем! – заключил Энке. – А серёдка у «цветка» есть?

– Ты меня поразил в самое сердце. Гад, который тебя на лампу подсадил, был трижды гад, да к тому же и дурак. С твоими способностями надо было науку двигать, а не в землетрясения играть. Вполне бы на сегодняшний день был прописан местным Птолемеем, Аристотелем и Геродотом в одной шкуре.

– Смеёшься? – набычился джинн.

– Ничего подобного. Помнится, когда меня посвящали в тайны мироздания, я несколько дней ум в кучку собрать не мог, всё плоские модели рисовал. Центром нашего «цветочка» является матрица. Время там линейно. Там всё линейно: вода мокрая, камень твёрдый, огонь горячий, джиннов нет, домовых нет, призраков нет. Одна голая цифирь. Закон и порядок! Зато оттуда можно попасть в любую точку любого практически сектора. Можно даже время по специальным таблицам рассчитать. Если бы наши шляхтичи возвращались домой по своему коридору, они бы вернулись с реальной временной погрешностью. Если двигаться вкруговую, ошибёшься лет на двести-триста, бывает и больше.

– Погоди! Получается, если можно из матричного пространства попасть в сектор на раз, значит, и обратно можно?

– Угу, угу… попасть можно, только нас там не особо дожидаются. А с меня вообще голову снимут. Хотя… хотя! Будем пробовать. Пошли.

Днём во время немыслимой гонки Лекс растянул связку. Прихрамывая, он двинулся в темноту. За спиной легко ступал Энке, но скоро отстал, а потом и вовсе остановился. Лекс обернулся и застал джинна, любующемся ночным небом. Может, и его дедушка не хотел расставаться со старым пологом, сквозь который во двор заглядывала сказка? Просто Энке забыл. Или ему помогли забыть.

Шляхтичи сидели у мизерного костерка. Збышек больше не рвался рубить и крушить, только нервно вертел головой, высматривая ночные напасти. Владислав, не отрываясь, смотрел в огонь. Старый Янек пребывал начеку.

– Ложитесь спать, панове, – распорядился Лекс. – Завтра рано поутру выступаем.

– Нехорошо кудакать в дорогу, да как не спросить, – ушлый пан немного расслабился, однако, недоверие прям-таки текло из него, как простокваша из дырявого бурдюка. – Куда направляемся?

– Искать ваш дом. Не обессудьте, господа хорошие, если дорожка вам покажется странной. Только очень прошу, душевно, можно сказать, более того – требую: слушать меня даже не с полуслова, с полувзгляда. Мысли ловить. А сейчас отбой. Энке, остаёшься в дозоре. Остальным – на боковую.

За день с этими людьми случилось всё, что только могло случиться, начиная со сладких мечтаний о золоте и заканчивая мирной беседой с чёртом у того же чёрта на куличках. А уснули не прошло и получаса. Последовала команда: спать – свалились вповалку, даже костерка не затушив.

Лекс привёл коней, вручил повод Энке, сам встал так, чтобы являться вершиной воображаемого треугольника, сосредоточился, и…

* * *

Махатма Казимир орал так, что жалко звенели стекла в окне. До ручки Лекса не допустили, как вошёл, велели стоять на пороге.

И началось:

– Ты безответственный щенок, ты лоботряс, ты позор своих учителей, недоучка, бездельник…

Брызги летели через всю комнату. Опустив очи долу, Лекс гадал, достанет или нет. Если достанет, его разжалуют. Если реквизитору не хватит злости заплевать его сапоги – обойдётся.

– По какому праву и для какой такой крайней надобности ты привёл сюда случайных людей?! Зачем ты притащил с собой существо, которому тут попросту не место? Ну и что, что они поляки?! Или ты думал, что я умилюсь и пролью над придурками, которые лезут в переходы за золотом, скупую слезу? Как ты посмел?! Ты обязан был оставить их там! Ты лоботряс, ты недоросль…

За спиной реквизитора открылась низенькая дверца, и в комнату приёмов вошел щуплый носатый старичок в накинутой на плечи шали. Было тепло, но он кутался, время от времени шмыгая носом.

Он легко мог раз и навсегда избавиться от хворей, но отказался, заявив, что предпочитает оставаться человеком. Разучись страдать и быстро превратишься в бездушную тварь… хотя и высшего порядка.

– Кричите-кричите, аж на улице слышно. Скоро под окнами люди соберутся. Махатма Казимир, стоит ли так расстраиваться? Молодой человек, вы опять нарушали?

– Махатма Мита, я не могу спокойно смотреть на это безобразие. Манус Аспер Лекс уже не в первый раз плюёт на инструкции. Мы все подчиняемся жесточайшим требованиям, а он…

Махатма Мита поднял сухую ладошку, и поток излияний реквизитора прервался.

– Я поговорил с людьми, – мягко начал старичок, кивая в такт словам лёгкой сухонькой головой. – Они, конечно, перепуганы. Для обычного человека, по меньшей мере, странно уснуть в одном месте, а проснуться совершенно в другом. Они подавлены. Но, тем ни менее, они рассказали много интересного. Махатма Казимир, давайте не будем рубить с плеча. Мне кажется, Манус Аспер не по недомыслию привёл сюда отряд.

– Я преклоняюсь перед вашей добротой, махатма Мита. Но если спускать подобные проступки, любому порядку очень скоро придёт конец, – упёрся махатма Казимир.

– Лекс, ты разве не объяснил своему реквизитору, для чего совершил переход с обременением?

– Я не успел.

– Лекс принёс нам интересные новости, – загадочно улыбнулся махатма Мита. – Как вы думаете, кто объявился в секторе F12759?

– Манус Аспер взял моду своевольничать, оправдываясь соображениями высшего смысла. Могу я узнать, от кого он спасал мир в этот раз?

– Конечно, конечно, Казимеж. В указанном секторе объявился Басаврюк.

Махатма Мита постучал по воздуху ладошкой, под которой тут же образовался уютный стульчик. Старик устроился на нём, достал из кармана чётки и начал привычно перебирать нефритовые бусины. Лекс мимоходом отметил, что ни одна капелька слюны так и не долетела до его сапога.

Лицо махатмы Казимира исказилось до такой степени, что не знай его Манус Аспер много лет, не узнал бы вовсе: лоб и щёки покрыла пепельная бледность, нос заострился, губы вытянулись в цианотичную нитку.

Реквизитор Казимир Вишневецкий, теперь и давно уже – махатма Казимир, большую часть своей жизни провёл в свободном поиске. На сегодняшний день он отправлял в него своих учеников, принимал их, инспектировал, учил, продвигал, ругал, наказывал, изредка даже отчислял. Но сам в поиск ходить уже не мог. Виной тому был Басаврюк или Локис или… у него было много имён. Их затянувшийся во времени поединок кончился поражением Казимира. Жив тот остался вообще по чистой случайности. Жутко искалеченного его удалось вывести из боя. Физическую форму ему вернули, а вот способность перемещаться по секторам он утратил. С этим не смог справиться даже махатма Мита. Или Матрейя Мита – кому как больше нравится.

– Ты его видел? – глухо спросил реквизитор стенку за спиной Лекса.

– Нет. Но он рыскал где-то рядом. Он взломал коридор в запретный сектор. Судя по всему, проход держался не менее пятидесяти стандартных лет. Хуже то, что Басаврюк создал связку из двух коридоров – практически объединил три сектора.

– Из чего это видно?

– В сектор W35217 долгое время наведывалась разумная рептилия. Там даже успел сформироваться своеобразный культ. Аборигены предназначили меня в жертву ящеру. Секторов, где обитали бы такие твари – по пальцам пересчитать. Все они закрыты давно и накрепко. Но я сам лично видел взломанное клеймо. Я его восстановил. Пять сакральных клейм проходят ещё на первом курсе. В течение всего обучения их могут спросить в любой момент. Их не забудешь, даже если забудешь собственное имя.

– Клеймо стёрли полностью?

– Нет. Только последнее слово. Когда я начал восстанавливать буквы, в коридоре появились люди, которые там ну никак не могли оказаться случайно. Они и рассказали потом про Басаврюка. Я их привёл сюда. Сканирование…

– Это понятно, – оборвал махатма Казимир. – Мой старый знакомец очень любит менять облики. Какое-таки счастье, что ему не отпущено природой достаточно сил. Трансформировался бы каждый день, а так раз в сто лет. У нас сегодня же будет его портрет. Ты лоботряс, Лекс, ты бездельник, ты авантюрист, но ты мой самый талантливый ученик.

Здесь воздух всегда был белес и свеж. Солнца же никто не видел. Оно только угадывалось. Ночь наступала мгновенно, и мгновенно рождался день.

В плотной дымке скользили и таяли фигуры. Кто-то позвал Ирку. Ирка, откликнулся высоким мальчишеским голосом. Ученики соединились в одно размытое волнующееся пятно и канули.

Лекс заметил очертания скамьи, потрогал сухой и тёплый камень. Далеко внизу, в невидимости, шелестела река с белой, как молоко водой.

– Спрячься! – голос у матери срывался на беззвучный крик. Дверь сотрясали удары. С той стороны били тараном. Отец достал оружие.

– Уведи ребёнка.

– Я останусь с тобой.

– Сначала уведи его.

Мать схватила упирающегося сына за руку и потащила в спальню.

– Лезь под кровать. В дальней стене есть ниша. Заберись в неё. Тебя не заметят.