Волибор

– Не совсем понимаю, чего ты хочешь от меня, – говорю я, вставая из-за стола. – Но мне есть кем рисковать, поэтому все эти авантюры против орков без моего участия.

– Также есть и те, ради которых ты должен взяться за это. – Его слова заставляют меня остановиться. – Никто, Говен, никто, кроме тебя, не сможет. Поверь, я знаю. И знаю очень много. Я не прошу тебя верить всему.

Мне кажется, будто то, о чем я мечтал, предстало передо мной в образе чего-то пугающего. Или я внезапно оказался не готов к переменам, о которых грезил весь свой осознанный возраст. О которых говорил отец.

– Извини, старик. Выходит, я не вправе судить тебя.

Я ушел молча, заметив, что уже восходит солнце. Солнце над новой Брондой, которую я не знал. Что-то надвигалось и я знал об этом. Я был тем, от которого якобы многое зависело, но был ли в силах им помочь и помочь в чем? Трус. Лишь в голове у себя думал, что могу что-то поменять.

Возле дома я увидел Санну и Бет. Они сидели рядом друг с другом, сонно буровя землю взглядом. Я остановился рядом и присел, умиленно смотря на обоих.

– Санна, – тихо позвал я сестру и присел рядом. – Санна, пойдем домой.

Она тихо и покорно уронила голову мне на колени, поджала к себе ладони. Такая взрослая, но всё еще ребенок. Я помню её маленькой и каждый день надеюсь, что снова увижу прежней. Когда случилась война, мы все очень поменялись, и в этом можно понять Деяна, а о Самборе и вообще нечего сказать. Ребенок, выросший в стране врага, где каждый убил бы его при встрече.

Я отнес сестру в комнату, но она до последнего не отпускала меня, и даже Бет не лаяла, а лишь тихо бежала рядом. Санна – кем она хочет быть и где жить? Я ничего не знал из этого, утонул в опеке и строгости. Хотел стать ей отцом, а в итоге не смог стать даже другом. Может, я и преувеличиваю, каша в голове слишком заварилась.

Именно поэтому я задумался о словах Деяна. Санна хочет жить в Лореуле и видит здесь свой дом. Наш дом. А я всю жизнь старался сделать так, чтобы она была счастлива, а значит, защитить то, к чему она стремится и чего хочет. Но выходит, что готов был это сделать лишь на словах.

– Доброй ночи, Санна.

Я и гости

Я был уверен, что утром ясно пойму, что же нужно делать и как, но ошибался. Мне даже сложно было разговаривать с Санной, которая казалась бодрой и веселой. Я избегал разговоров. Мне было не по себе, я словно что-то терял. Что-то очень выгодное и соблазнительное.

Днем я ушел в город и просидел в мастерской до самого вечера, пытаясь отвлечься. Вскоре мысли упорядочились.

– Мам, – начал я наконец разговор по приходу домой. – Можно вопрос?

Она суетилась на кухне и за шкворчанием масла совсем не слышит меня. Я бросаю на пол сумку и вешаю плащ. Пройдя на кухню, сажусь за стол.

– Мам? – Она испуганно поворачивается. – Привет.

– Напугал! – вздыхает она и легонько бьет меня по плечу тряпкой. – Где ты был целый день?

Я обеспокоенно смотрю на рыбу в сковороде.

– В мастерской. Я был тебе нужен?

– Нет, нет, просто ты ничего не сказал перед уходом. Что-то случилось?

– Нет, все в порядке. – Я закусил щеку. – Можно у тебя кое-что спросить?

– Спроси.

Я медлил, не знал, как начать.

– Кто такой Деян?

Она замерла, стоя ко мне спиной и медленно подняла голову. Опять это чувство. Будто сказал не то.

– Где ты услышал о нем? – спрашивает она, медленно поворачиваясь.

– Я встретил его. Не делай вид, что не понимаешь, о ком я.

Я впервые видел такое лицо у мамы. Нахмурилась и смотрит с подозрением, словно на жулика. Я почти в кровь разгрыз себе щеку от нервов.

– Не знаю, откуда ты узнал о нем, но Деян давным-давно уехал из Лореула и никогда здесь больше не появлялся. Да я и не собиралась тебе врать. Удивлена, что ты спрашиваешь о нём.

Она отставляет сковородку подальше от огня и садится со мной за стол. Вытирает руки о тряпку.

– А что если он всё это время жил здесь?

– Говен, – она была в смятении. – Боюсь, это лишь воспоминания отца, твои сны. Дар, который ты унаследовал, воспроизводит в твоей голове наше прошлое, не зацикливайся на этом и не фантазируй.

Мне были неприятны эти слова. На нашей улице я считался местным дурачком, который, бывает, говорит о том, чего ему не говорили. Талантом это назвать сложно, да и пользоваться им я не умею. Здорово путает, но иногда кажется полезным.

– А если я докажу тебе, что это правда?

Мама смеется и берет мои ладони в свои. Они тёплые и пухлые.

О чем я вообще говорю? Ты собрался отвести ее к этому старику? О чем ты только думаешь, Говен?

– Боюсь, у тебя не получится. Совсем недавно я получила от него письмо, где он пишет, что совершенно не понимает, как мы продолжаем жить в Бронде. Рассказал, как там тихо и спокойно за морем, словно насмехался.

– Старый дурак, – засмеялся я. – Совсем свихнулся там со своим Самбором!

Мама удивилась и одновременно нахмурилась.

– Откуда ты…

Я резко подскочил.

– Я был вчера у него дома и разговаривал с ним. Если не веришь – пойдем к нему и всё увидишь.

Я потащил мать к дому Деяна почти насильно. Она оборачивалась на мимопроходящих людей и виновато кивала головой. Ей всегда была важна репутация нашей семьи, она знала, как сильно это важно для Санны, а я вечно ставил их в неловкие ситуации. Но в этот раз мне нечего было бояться, я наконец не чувствовал себя одиноко после появления Деяна и Самбора.

– Говен, прошу тебя, давай вернемся домой, – кряхтела мама, когда мы пробирались через шиповник.

Я еле открыл внезапно просевшую дверь и оказался в заброшенном доме, в котором будто никто не жил несколько лет. Крысы стайками разбежались по щелям, опрокидывая всё на своём пути. На кухонном столе покрылись от влажности мхом посуда и книги, на полках запылились стекляшки и бегали выгнутые жуки, поедая суетливых муравьев. Всё в этом доме пропахло сыростью, сквозь пол прорвался шиповник и корни дворового абрикоса.

– Не можем быть, – пробормотал я.

Коснувшись ветхих перил, я понял, что мы первые, кто побывал здесь за много лет. Чувство стыда и непонимания с головой захлестнули меня.

– Не знаю, как ты узнал и насколько много ты знаешь, – произнесла мама, протягивая мне детскую кофточку. – Но мне давным-давно пора забыть о них. Я больше не хочу ворошить прошлое. Они заслужили покой, а мы должны принять их отсутствие. Извини, что так мало говорила с тобой. Видимо, это воспитало в тебе что-то, что терзает тебя.

Она поцеловала меня в поникшее плечо и медленно вышла из дома. Боковым зрением я видел, как мама вытерла слезы и обняла себя руками. Боль и страдания она нашла здесь в последний раз, здесь и оставила. Люди, которые жили тут, умерли, я видел лишь иллюзии и разговаривал с ним же. И всё это для того, чтобы убедиться в том, что я способен лишь размышлять и выдумывать. Строить воздушные замки, как любит говорить Санна.