? Выпей это.
Гэл принес стакан с чем-то шипучим.
Пытка закончилась, Салим и его поганый дом остались в прошлом. Ненавистное платье сброшено в спальне. Хорошо, что я не поранила ноги, пока неслась по чужому газону босиком – наверное, невезение должно уравновешиваться везением. Хотя бы чуть-чуть.
? Что это?
На мне длинная футболка, легинсы, натянуть которые одной рукой было проблематично, но сидеть перед парнями в платье было бы крайне дискомфортно.
? Это снимет боль. Частично, но все же.
Эйс, сидящий передо мной на корточках, уже разматывал бинт, собирался обрабатывать рану. А мне до тошноты не хотелось на нее смотреть.
? Где ты так?
? Упала. Неудачно.
? Да, неудачно, ? подтвердил Арнау, нахмурившись, и мне пришлось-таки взглянуть на косой и неровный порез, вспоровший ладонь. Наверное, недостаточно глубокий для того, чтобы повлиять на двигательные функции, но крайне болезненный. – Это придется сшивать. Ты терпелива к боли, Недотрога?
Что ему ответить? Что «не очень», как и все девчонки? Что мне страшно, что хочется плакать, что я, конечно же, боюсь боли? Только киснуть перед ним – это окончательно признать поражение.
Наверное, что-то он прочитал по моим глазам, потому что пояснил:
? Я обезболю максимально. Иглу использовать не буду, только «скрепки», ? и кивнул на разложенные на подносе рядом странные мелкие пластиковые штуки, походящие больше на канцелярию, нежели на объекты медицинского назначения. – Это быстрее и менее болезненно. Хорошо?
Зашипев, потек по ладони антисептический раствор.
Морщась, я заглотила жидкость из стакана.
Или доктор. Или он. Делать однозначно что-то придется.
? У тебя… хорошие медицинские навыки?
Если уж отдаваться для хирургических процедур, то только профессионалу.
? У меня все навыки… хорошие.
Если бы не залегшие очень глубоко чёртики в серых глазах, при этих словах Эйс действительно показался бы мне серьезнее и глубже. Очень серьезным в этот момент и очень глубоким.
? Что это было? На что ты напоролась?
Меня отвлекал Гэл. Пока Арнау делал с ладонью что-то, отчего ее хотелось выдернуть, зажать себе рот, кинуться в комнату и разреветься, Коэн держал мой взгляд своим.
? Говори со мной, Лив.
Мне же хотелось молчать. И плакать. Скреплять рану «стяжками» было не просто неприятно ? это был еще один вид пытки.
? Зачем?
Веки щипали слезы.
? Затем, что, когда ты говоришь, ты не концентрируешься на боли. Не усиливаешь ее вниманием.
Я не знала, прав ли он, но ответила.
? Это была… клумба… наверное. И низкая ограда по периметру… Очень острая. Я никогда такой раньше не видела.
«И уж точно не додумалась бы декорировать такой сад, если бы он у меня был».
? Ты упала на нее?
? Да. Когда из-за кустов вышел охранник. Я перепугалась. – Помолчала. – И потеряла туфли…
? Забудь про туфли. Расскажи мне про разговор Салима в машине…
Коэн умело водил меня по чертогам памяти так, чтобы я не натыкалась на самые ужасные моменты, но желала чем-то поделиться.
? Он…ругался, кажется… Я дам телефон, вы послушаете, если он записал…
? Я уверен, что он записал.
Глаза Гэла снова теплые, почти целиком зеленые, и вот там глубина, хоть падай с высотки. Множество матрасов, которые удержат, уберегут, спасут. А еще в них глубоко внутри залегли беспокойство и скрытая ярость ? такая холодная, что ее почти не видно, контролируемая. Мне отчего-то казалось, что с Салимом разберутся жестко. Даже если не сам Гэл, то он однозначно отдаст такой приказ. Наверное, потому что этот взгляд ? я впервые впустила в себя чувство о том, что я «их девочка»: просто поиграть, просто погреться об него, как греются об воображаемый плед.
Даже боль, которая дергала ладонь, стала почти выносимой. Но она все равно саднила, все равно оставалась сильной.
* * *
? Я закончил.
Когда Арнау это произнес, Коэн покинул комнату с моим телефоном в руках, чтобы скопировать запись. На ладони теперь красовалась череда синих скрепок, проходящих как неровный пунктир по карте сокровищ.
? Они удержат шов от расползания.
Поверх шва мне наложили прозрачную мазь, после принялись обматывать руку чистым бинтом. Все умело, все профессионально.
У Эйса были теплые ладони. Очень мужские, больше моих.
? Завтра станет гораздо легче.
Я сомневалась, что завтра станет легче: глубокие раны быстро не заживают, но спорить не стала. Лишь невесело улыбнулась ему, сидящему передо мной на корточках.
? Теперь ты прочно ассоциируешься у меня с болью.
Арнау шутливо втянул воздух, как сделал бы, обжегшись о раскаленную плиту.
? У-у-у, как это плохо… ? В голосе насмешка, в глазах бесовские искорки. – Придется это исправить.
Я полагала, исправлять это он намеревался «когда-нибудь в обозримом будущем», но он вдруг сделал то, чего я не ожидала. Взял мою здоровую руку с дивана, поднес к своему лицу и…