Оценить:
 Рейтинг: 0

Веста

Серия
Год написания книги
2019
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 13 >>
На страницу:
3 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
До сих пор не знаю, зачем. Но именно там я встретила сумасшедшую отшельницу Варви.

Как оказалось – совсем не сумасшедшую.

– Ты пройдешь через эту Дверь, – причитала она, качаясь, – ты пройдешь. Я уже не смогу, старая…

– Какую Дверь?

Оказывается, Проход в иной мир они с дедом Агапом нашли почти десять лет назад. И с тех пор исследовали его. Колдовали над «парящими в воздухе» символами ввода, подолгу корпели над расшифровкой, поняли лишь некоторые. А потом пришли люди в серой одежде с белой полосой на боку. Пришли и сказали, что, если Варви или Агап поделятся местонахождением Двери с кем-либо еще, то долго не проживут.

И они не делились. Однако попытки понять устройство таинственного коридора не оставили, и, оказывается, Агап ходил туда не раз.

– Всякий раз он проводил там год. И возвращался, как говорил сам, за сутки до того, как ушел. Мы так и не поняли, почему год – не научились вводить дат, но поняли, что в чужом мире, чтобы вернуться нормальным, нужно умирать, иначе временной круг. Он сам один раз попался, мучился сильно… Ты пойдешь туда, слышишь, ты пойдешь… А потом спасешь всех… И моего Агапа…

Ее деда убили в селе этим утром. Он ушел за свежим молоком, а назад не вернулся.

До Варви Туры не добрались – слишком далеко в чащу. Я же дошла до нее случайно – наверное, хотела повеситься на ближайшем суку или, чтобы меня разодрали волки. А, может, вела вдогонку Турам ярость – теперь не распознать.

– Если пройду, вернусь за сутки до того, как все случилось?

– Да! Но проживешь там год…

– А умереть надо какого числа?

– Да, ты слушай, у меня мало времени… я все расскажу…

Последние слова Варви договоривала сипящим голосом. Успела отыскать карту, куда идти, нарисовала делью[1 - Коричневый пигмент, выделяемый птицей Мэа.] на коже несмываемый странный знак – сказала, после смерти он приведет обратно, иначе затеряюсь.

И испустила дух. Прямо на месте, где сидела, – остановилось сердце.

В ту ночь я впервые осталась в целом мире одна и больше не была уверена, что явь, а что сон.

Помню, неспособная оставаться рядом с телом старухи, я вышла на крыльцо и побрела прочь от дома. Но подкосились колени – сколько-то я ползла по хвойному ковру на карачках, потом лежала, чувствуя, как остывает земля.

И только после этого уже под луной развернула карту.

Так я попала в Мир Уровней. Почти год назад.

* * *

Пайнтон.

Теперь у меня большой дом. Не мой – Фредерика. Того самого извращенца, который составил пресловутое завещание и который любил, чтобы его звали «пупсиком». Фредерик был здесь моим «мужем» – нелюбимым (этот факт я от него тщательно скрывала), но оказавшим мне огромную помощь и поддержку в те времена, когда, впервые оказавшись в незнакомом городе и мире, я вынуждена была воровать еду. Чтобы выжить. Но вспоминать об этом сейчас не хотелось.

Вечерело.

Я заперла на замок спальню почившего мужа и больше в нее не заходила – незачем. Что случится с его вещами? С этим домом после того, как я уйду? Я не знала. Кто-нибудь когда-нибудь заметит, что хозяева отсутствуют, заявят об этом в агентство недвижимости, то запросит документы у землевладельцев – то есть у Комиссии.

Поразительно, как много терминов и понятий я не знала, когда только явилась с Террана. Все стало для меня вновьё: гладкие дороги, транспорт, местная одежда, электричество, высокие дома из камня и стекла. Я – Веста Керини, обычная девчонка, всю жизнь прожившая в селе другого мира, понятия не имела даже о стеклянной посуде. Потому что в нашем доме имелась только деревянная.

А сейчас тянула из бокала вино.

Я изменилась. Сильно.

Сколько всего мне пришлось изучить, чтобы понять местный уклад, распознать, что здесь опасно, а что нет, разобраться с функционалом незнакомых вещей? Миллион часов? Каждую секунду суток, проведенных здесь, я впитывала, запоминала, сравнивала, трогала, анализировала. У тех, кто прибыл сюда «нормально», то есть по приглашению, как мне потом рассказали, было неоспоримое преимущество – время. Годы, чтобы переходить с Уровня на Уровень.

У меня же времени было очень мало. Приходилось использовать его с пользой.

Зачем я попросила отыскать мне фото Кей Джея? Еще и заплатила за это много.

Мои спецы нашли только одно, сделанное будто на документ – в анфас. И теперь я смотрела на лицо того, с кем неделю назад провела «славную ночь» как будто впервые – тогда было не до того.

Красивый мужик, жесткий. Битый не то войной, не то жизнью. Однако зрелость и шрамы добавляют таким лишь привлекательности, как присыпка из свежей пакши черному хлебу. А глаза спокойные, умные, холодные. Очень похожие на мои нынешние.

Кажется, жизнь била нас схожим образом.

Вина не бывает слишком много, если много вины. У меня вины море – через край. Но благодаря Варви остался призрачный шанс все исправить.

Через две недели.

Что остается тому, кому предстоит долгое ожидание? Правильно – нырять в воспоминания. В большинство из них нырять не хотелось, но в некоторые – да.

* * *

Терран. Катлан.

(Abel Korzeniowski – First Kiss)

Мама звала меня Вестушкой, отец – Вестой, младший брат Висой, старший – Вархушкой. Дразнил именем болотной жабы с темными полосками. Незло, впрочем, просто любил посмеяться.

Мать говорила, что я такая – темноволосая – дана им для познания любви ко всему сущему. Отец ворчал, что над семьей пошутила туманная дева – подменила младенца. Потому что у Киреев не рождаются темные дети, только светлые или, на крайний случай, русые. Я же – с волосами черными, как крыло Диптра, – явилась словно от Туров.

И сразу стало ясно, что замуж меня в родном селе не пристроить. Никто не возьмет в жены чернявку.

Но объясните это ребенку. Как любой ребенок, я верила в хорошее, даже когда подросла. Ведь мужал рядом статный и могучий Гринь – соседский сын, старший из трех. И я млела от его широких плеч, серьезного лица, позже светлой щетины, покрывшей подбородок. Он казался мне деревом, под которым можно укрыться от непогоды – такое не сломить ни грозе, ни урагану.

А что до моих волос? Ну и что, что темная?

Я училась покорять его другим: умом, остротой языка, ловкостью. Рыбачить научилась вперед мальчишек, охотиться тоже, семью вместе с отцом начала кормить в десять. И Гринь на меня смотрел – с удивлением, с любопытством, – пусть не так, как хотелось, но смотрел. Я верила – любит. Просто молчит. Кому хочется делиться тайной, что влюбился в чернявку? Он все всем признает, когда придет свататься; жители поймут. Самая ловкая девчонка на селе и самый красивый парень – ладная пара.

Я ждала.

Ждала, когда мне было двенадцать, четырнадцать, затем семнадцать.

Как-то мы бегали всем кагалом наперегонки до леса, и я пришла первой. Потная, возбужденная, жаркая, стояла прислонившись к стволу дерева, дышала. А Гринь – вторым. Догнал, ступил близко-близко – так не подходят к чужим. В тот редкий момент я уловила запах его кожи, напиталась им до затменья в голове, видела, что сейчас поцелует… Но пригнал запыхавшийся Кожан и испортил нам идиллию. Поцелуй не случился.

Однако в тот день я уверилась: наша любовь – правда.

И неважно, что Гринь молчит, а местные девки, с детства меня презирающие за «мальчишество», сплетничают про него и Эльну. Какая еще Эльна? Я! Это у меня грудь стоит лучше, у меня задница крепче, у меня ноги резвые, как у кобылицы…

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 13 >>
На страницу:
3 из 13