Хвост Греры 2

Я молчала.

– Да или нет?

– Да.

Он умел брать за горло на расстоянии.

– Я спрошу еще раз. Не зли меня ложью.

«Он каким-то образом увидел… Он видел меня в момент спуска…» Я же чувствовала.

– Ты спустилась в метро – я наблюдал этот момент на камерах. – Подтвердил он мои подозрения. – Спустилась полностью. А после запись показала твой «не спуск». И заплатку на реальности. Шов.

Он знал, о чем говорил. Я знала тоже. И мы оба понимали, что это могло означать только одно – присутствие Греры.

Натянутые нервы; сталь и бетон в глазах напротив. Мне некстати вспомнился Диас.

– Говори.

Это слово прозвучало почти мягко, если сравнивать с предыдущими. В него просочилась тревога и решимость решать проблемы. Еще тяжесть от того, что они возникли. И приказ.

– У меня… способность… закольцовывать время.

Я не думала, что смогу открыть рот. Понимала, однако, что открыть его придется, его нужно открыть и что-то сказать. Вопрос – что? Правду он чувствует, ложь тоже. Сможет ли определить «количество правды» сказанной и несказанной?

– Давно?

Мне казалось, в лицо бьет прожектор. Фонарь в мегаватт мощностью.

– Я обнаружила это… почти две недели назад. Подарок от Греры. Она оставила мне эту особенность, чтобы я могла защитить себя в случае опасности. Я так думаю.

Фонарь спекал. Конечно, все данные, которые Лиам сейчас получал, должны были априори быть правдивыми, чтобы он после не тратил время на анализ дорожек, ведущих не туда. Я забыла, оказывается, какие они сложные, СЕ-шники. Восхитительные в своем умении словом продавить тебя под землю. И с лихвой наверстывала эти воспоминания теперь.

– Почему я узнаю об этом только сейчас? – очень непростой вопрос. Очень вкрадчивый. И это не вопрос об умениях, оставленных Грерой, это вопрос доверия. – Ты сочла эту… «мелочь» несущественной?

Болезненно. Какой бы я ни дала ответ, будет болезненно.

– Я сочла эту «мелочь» существенной.

Я же не дура.

– Тогда…

«Почему?»

В какой-то момент приходится говорить правду, быть честным до некомфортного предела.

– Я боялась, что вы…

– Мы?

– Комиссионеры. Отнимете это у меня. Запретите использовать, сочтете опасным талантом. А это… моё.

Последнее я добавила совсем как обиженная девчонка. Беспомощная, но не желающая отдавать. «Это то, что мне от нее осталось. Моё».

Лиам был почти невыносим. Красив. И невыносим. Сейчас он пек меня на предмет правды с такой силой, что мне казалось, мои клетки только что промыли с кислотой. Все, как комнаты. Каждую из них стерилизовали, после облили антисептиком. Выскоблили. Я проминалась под его взглядом, как жестяная банка под прессом.

– От начала. И до конца, – произнес он ровно. – С того момента, как ты шла к метро.

Мне было душно. Но от процедуры допроса не отвертеться, ее не отложить на потом, ее не избежать никакими методами. Лиама не уговорить словами, он Комиссионер. Они – другие…

– Я шла к метро. Начала спуск. Зачем-то поставила точку «А» – начало кольца…

– Почему ты это сделала?

Еще один вопрос с подоплекой. Ему не важны слова, он хотел понимать все множественные процессы моего подсознания, приведшие к тому или иному решения.

– Я… не знаю. Интуиция. Я часто ставлю начало кольца, когда перехожу дорогу. Или перед началом занятия.

– Дома?

– Иногда… дома.

Странное чувство дискомфорта, как будто я призналась в том, что подглядывала за кем-то, занимающимся онанизмом.

– Дальше.

– Я спустилась. Поезда не было, толпа прибывала. Все стояли, жались друг к другу, начинали нервничать. А потом… – Я прервалась, накрыло вдруг то чувство из метро – ужас напополам со слабостью, – затрещали провода, полилась вода. И тогда все побежали.

Он просто слушал. Он был на моей стороне, я должна была это чувствовать, что он на моей стороне, мне сейчас не хватало его руки, плеча. Но передо мной стоял СЕ-шник. Я знала, чьей женщиной становилась, я умела это выносить. Просто иногда это продавливало меня тоже.

– Меня толкнули…Я упала, кто-то наступил мне на руку, сломал пальцы…

Взгляд Карры был очень тяжелым. Я даже представить не пыталась, какие процессы идут сейчас в его голове, о чем он думает. Может, позже он отыщет того, кто меня толкнул, задушит его. Хотя в новой ветке реальности меня никто не толкал. Сложно предположить, Лиам непредсказуем, не тогда, когда это касается «обидчиков».

– Поэтому я смотрела на руку… После того, как активировала точку «Б». На здоровую руку…

Он складывал детали воедино. И пока не находил в моей истории изъяна – видимо, успел сканировать мои ауры на предмет эмоций и гормонов стресса, понимал теперь, почему после стыка фон изменился.

– … У фонаря я какое-то время стояла, потому что не знала, что делать. Спускаться было нельзя… Предупреждать людей…

Бессмысленно. Но дело было даже не в бессмысленности – кого-то я бы, возможно, спасла. Но тогда бы Лиам точно спросил меня о даре «предвидения». Собственно, он уже спросил.

Мы катились по наклонной, мой собственный мир катился по наклонной.

Лиам молчал очень долго, я успела полноценно прочувствовать, как мне становится тяжело, когда он отстраняется. Сложно без той теплоты, к которой я успела привыкнуть. Обычный человеческий муж в данной ситуации утешал бы меня, держал у своего плеча, обнимал, искал бы слова поддержки. Лиам решал проблемы. Не только мои – наши, он решал сложные проблемы ежедневно и за многое отвечал.

Но его следующий вопрос поверг меня в безмолвный нокаут: