Веста

«Она всегда добивается своей цели. Как он сам».

Вот только в бронебойность мисс Керини он отчего-то не верил. Да и в категорию «мудаков» она попадала едва ли. Скорее, в категорию шлюх, но разве за это убивают?

Зачем он здесь?

Кей уселся в кресло, которое занимал вчера, какое-то время рассматривал хозяйку дома. За это время та бросила на него лишь два коротких взгляда, но ему хватило понять – он прав, она не бронебойная. Что-то толкало ее вперед к неведомой цели, как паровоз, и потому она давно наплевала на себя настоящую. Однако осталось в самой глубине ее глаз отчаяние. И еще грусть, которая навечно прилипает к тебе после того, как исполосована слишком многими шрамами душа.

Веста прячет свою настоящую историю и свое мягкое место в центре сердца так же надежно, как прячет он сам. Не достучаться.

Но почему-то он решил попробовать.

– Ты любила его?

– Кого?

Удивленный взгляд, скользнувший от страниц книги к его лицу.

– Своего мужа.

– Издеваешься?

– Тогда зачем ты с ним жила?

– Из-за денег.

Легкий и спокойный ответ. Совершенно искренний. Кей вновь удивился себе – ему бы испытать презрение, но внутри отблеск одобрения – молодец, что не врет. Что не прячется, не тушуется, не приукрашивает себя. Они действительно похожи – он и она. Как люди, прошедшие свою собственную войну, и оттого ставшие предельно простыми.

– Ну, вот они – деньги. Ты их получила. Умирать зачем?

– Так надо.

Она вновь вернулась к чтению. Казалось, они буднично обсуждали погоду. Но Кей не сдавался – не давала покоя та самая пульсация в центре ее зрачков, которую он научился отличать. Пульсация сознания человека, едва держащегося на краю.

– Он обижал тебя?

Веста опустила книгу. На этот раз посмотрела с раздражением, как на назойливую муху, и Кей понял, что угодил в одно из болезненных мест.

– Обижал. Что с того? Какая теперь разница?

Вроде бы никакой, но прокатилась внутри него далекая и почти незаметная, как рокот землетрясения, волна злости. Он ненавидел слабых, аморальных мужиков.

– Деньги того стоили?

– Да, стоили, – она отвечала, как солдат, глядя ему в глаза. – И я вытерпела бы больше, если нужно. Это был осознанный выбор. И вообще, ты всех своих «клиентов» пытаешься понять?

– Да. Всех.

Кажется, на этот раз удивилась она. Не знала о том, что он тоже производит осознанный «отбор».

– Я прошла твой тест?

Глаза смешливые, в голосе легкость. Шутки, юмор, смех – он во все это не верил, не в случае с ней.

– Еще нет. Зачем тебе деньги, если ты хочешь умереть?

– Все тебе расскажи…

Кажется, он опять наткнулся на преграду, и так просто этот колючий забор не преодолеть. Сейчас она пошлет его к черту – он видел. Конечно, ей было бы проще, если бы выстрелил он. Почему? Кей этого не знал. Но Веста была согласна и на другие варианты, потому ни за кого не цеплялась.

– У тебя еще вопросы?

– Да. А как насчет смерти двадцать девятого?

Он дразнил. Тыкал пальцем в небо, надеялся случайно выудить важный фрагмент информации.

– Исключено.

– А тридцать первого?

– В сентябре тридцать дней.

– Тогда первого?

– Нет, – раздраженное фырканье ежа. – Не пойму, ты занят тридцатого?

– Свободен.

– Так в чем дело?

– Напои меня кофе.

На него посмотрели так, как посмотрел бы он сам в глаза той, которая уже трижды отказалась выпить с ним по чашечке.

* * *

(Tommee Profitt feat. brooke – Here I Am)

Веста.

– У тебя проблемы?

– С чего ты взял?

«С чего?» – он смотрел на меня, как на душевнобольную, пытающуюся замаскировать свое безумие. «С того, – говорил его пристальный взгляд, – что люди без проблем не торопятся на тот свет».

Ну, тут он был прав. На «тот» не торопятся, а вот «домой»…

– Тебе кофе черный? С молоком? Какой больше любишь?