Пробуди меня

Картер говорит, что именно поэтому и не хотел обзаводиться семьей. Одному спасаться легче, да и погибать не так страшно, когда знаешь, что никто не нуждается в твоей защите или в твоей жизни. Конечно, он лукавит. Картер очень помогал мне, когда все это только началось. Он переживает за брата почти так же сильно, как и я.

В одну из ночей засыпаю на удивление быстро, и мне снится моя семья.

***

Вспышка.

За первый год супружеской жизни нам с Брюсом удалось побыть рядом всего пару месяцев. Каким-то чудом ему удалось вырваться на несколько дней, самому оплатить самолет и приехать на нашу первую годовщину.

– Грейси, я дома! – прокричал он, ворвавшись в наш небольшой дом.

Когда я сбегала по лестнице, то была уверена, что его глубокий голос мне почудился. Отпуск был не так давно, и дома муж должен был оказаться не раньше, чем через шестнадцать недель.

– Брюс!

Я скакала вокруг него, как дитя, то и дело взвизгивая от радости.

Запрыгнула к нему на руки, обхватив ногами крепкий торс, он бросил дорожную сумку и букет цветов на пол, чтобы удержать меня в объятиях. Сжав ладонями лицо любимого человека, я зацеловала улыбающиеся щеки, ровный нос, широкий лоб с хмурой морщинкой, волевой подбородок. Заглянув в голубые глаза, снова почувствовала, что лечу к небесам.

– Почему ты не сообщил, что приедешь?

– Хотел сделать сюрприз. Сегодня наша первая годовщина. Мы не должны отмечать ее порознь.

От счастья я расплакалась. Он тепло улыбнулся.

– Грейс, моя глупышка. Ты опять плачешь?

– Ты превратил меня в сентиментальную нюню.

Брюс запрокинул голову и чарующе рассмеялся. Провел рукой по моим длинным светлым волосам.

– Как же я скучал. – Он сглотнул, пытаясь протолкнуть ком, застрявший в горле.

Мы набрали ванну, и я смывала с мужа напряжение его работы и нелегкого пути до дома. Мочалкой стирала тревожные мысли, вездесущую песчаную пыль и всю жестокость Ближнего Востока. Взамен наполняла силой нашего совместного дома, полного любви и поддержки. Брюс молчал, наслаждаясь уютом и моими прикосновениями. Мы боялись говорить, зная, что невольно проскочит то, что пытаемся игнорировать – через два дня он снова уедет.

Поздно вечером я зашла в гостиную, держа поднос с закусками. Брюс сидел на полу перед камином в одних домашних штанах и орудовал кочергой.

– Нужно было сходить в магазин, без тебя я питаюсь подножным кормом. Это все, что нашла.

На тарелке лежали ломтики сыра, нежирного мяса, злаковые батончики и его любимая салями.

Он улыбнулся.

– Лучший праздничный ужин, который только можно вообразить.

Я легонько укусила его за плечо и села рядом.

– Не подначивай.

– Серьезно. Еще вчера я был у черта на куличиках среди враждебно настроенных аборигенов, а сегодня вижу тебя в свете камина.

Прижавшись к нему, я вдохнула с его кожи пряное тепло, что так невообразимо сочеталось со свежей прохладой.

– Как мне не хватает твоего запаха… – сдавленно произнесла я.

Брюс продолжительно поцеловал меня в макушку и крепче стиснул в объятиях.

– На днях я шел по базару, по ряду с пряностями и вдруг замер у одного лотка. Мне показалось, что я услышал твое присутствие.

– Как это? Пахло конфетами? – хихикнула я.

– Это была горячая карамель с солью.

Волна любви пробежала от самой моей поясницы до кончиков волос, оставшись дрожью в пальцах.

– Никогда ничего не покупал у торговцев. Но тут не смог удержаться. Ел эту карамель, и меня не отпускали мысли о тебе. Вечером первым делом направился к командиру и вымолил у него отпустить меня на несколько дней.

Я поцеловала его с такой нежностью, словно копила ее всю жизнь именно для этого поцелуя. Лишь для этого мужчины.

– Значит, я пахну, как соленая карамель.

– Думаешь, это глупо?

Я с серьезной миной отрицательно помотала головой. Он смотрел на меня, как завороженный.

– В этом вся ты. Вот я наслаждаюсь твоей сладостью, теплом, но вдруг на язык попадает крупица соли, и мой мир переворачивается. Я люблю тебя до безумия.

Он пропустил прядь моих волос между пальцами и поднес к носу. Затем прижал ко лбу.

– Знаешь, – сбивчиво начал он. – До тебя война была легче. Меня не тянуло домой. Меня ничто не пугало. Сейчас каждый час там тянется, как неделя. Минута без тебя превращается в смертельную вечность, которую я боюсь не пережить.

По моей щеке сбежала слеза.

– Но то, что ты моя жена, сильнее всего этого. То, что ты ждешь меня здесь, в нашем доме – лучший стимул вернуться целым и невредимым.

Он поднял глаза. На светло-голубой радужке плясали блики очага. В его глазах блестели слезы.

– Я счастлив быть твоим. Я счастлив быть с тобой. Я счастлив, что впервые в жизни могу быть собой. Могу не скрывать свои чувства и мысли, зная, что ты поймешь меня целиком, что ты не осудишь ни мой страх, ни мою слабость.

– Никогда, – я коснулась губами уголка его губ.

– Я привез тебе подарок.

Он достал из кармана тяжелый серебряный кулон в форме солдатского жетона на длинной цепочке.

– Открой.

Я с удивлением обнаружила сбоку крошечную щелочку, просунув ноготь, открыла. Внутри были часы, а на тонкой крышке – место для фотографии. Брюс улыбался мне с изображения.