Одно сердце на двоих. Книга 2

Макс засиделся допоздна неспроста. Покончив со сборами, он устроился на полу, расстелил перед собой лист ватмана и попытался схематично изобразить то, до чего они с Кристиной и Тасей додумались.

Итак, если Кристина права и её сын действительно жив, то совершенно точно имела место подмена младенца. Интересно, кто же это всё-таки устроил: сотрудники роддома или одна из новоиспечённых мамаш? В середине листа Максим нарисовал домик и, написав под ним «Роддом», прочертил две стрелки вниз. Около левой значилось «Персонал» около правой – «Пациентка».

Допустим, в то же время, что и Кристина, рожает чья-нибудь высокопоставленная родственница, и её ребёнок умирает. Врачи понимают, что уйти от ответственности не удастся, и решаются на подмену. Тем более и возможность такая имеется: есть здоровый красивый мальчик и мать, которая неизвестно когда вернётся, да и вернётся ли вообще. Они отдают малыша высокопоставленной роженице и оформляют его как её сына. А в Кристинину медкарту заносят сведения о смерти младенца. Ей даже объяснять ничего не приходится, ведь она уже покинула роддом.

А если подмену совершила одна из рожениц? Это, конечно, сложнее, но тоже возможно. Однако в этом случае женщина должна с самого начала знать, что у неё больной ребёнок. И тут возможны варианты. Малыш мог не иметь каких-то особых внешних примет, и тогда дело можно было провернуть в первый же день. Следовало всего лишь предложить покормить сироту, дождаться, когда санитарка выйдет, и поменять бирки. Главное, чтобы этого никто не увидел. Какое-то время мамочке носят двоих младенцев, все привыкают к этому, потом она выписывается, и ей вручают ребёнка, на бирке которого стоит её фамилия. И когда через несколько дней умирает оставленный малыш, его оформляют как Кристининого.

Но могло быть и по-другому: младенец родился с заметным изъяном – например, с родимым пятном в пол-лица или «заячьей» губой. В этом случае дамочка сможет совершить подмену в самый последний момент. Да и выписываться ей придётся раньше положенного срока. Если она вообще выписалась, а не сбежала под покровом ночи.

Наутро доктора обнаруживают подмену, но поздно – предприимчивой мамаши уже и след простыл. Пораскинув мозгами, персонал решает, что ребёнку в семье всё-таки будет лучше, да и роддому такой конфуз ни к чему, и заметает следы, вырезая нужные страницы из карт и меняя их местами.

Проходят годы, медкарты надо сдать в архив, но вдруг кто-то захочет получить справку? Поэтому данные заносят в специальный журнал. И вот сидит какой-нибудь клерк и переписывает информацию из карт. Интересно, заметил ли он что-нибудь подозрительное? Вряд ли. А если заметил, то как поступил? Сделал вид, что это его не касается? Доложил руководству, в результате чего его либо как следует припугнули, либо вообще убрали. А может, служащий провёл собственное расследование и выяснил, что произошло на самом деле?

Макс прочертил от «Персонала» стрелку и написал «Высокопоставленная роженица с мёртвым младенцем». От «Пациентки» же пошли две стрелки. Одна обозначала незамеченную подмену, а вторая – подмену с последующей подделкой документов.

От варианта с подделкой пошли вниз ещё две стрелки: когда она осталась незамеченной и когда подделку обнаружили.

Если тот клерк увидел нестыковки в документах, доложил о них руководству или нет? Если да, то какая была реакция? Ему поручили найти истину? Маловероятно. Скорей уж забыть и не болтать лишнего. А то и что похуже. А если нет, что тогда? Клерк провёл собственное тайное расследование? И чем оно закончилось? Его деятельность заметили и пресекли? Или этот сыщик-любитель ничего не нашёл? А вдруг не только нашёл, но и пошёл дальше. То есть разыскал ту женщину, потом Кристину, придумал, как сообщить несчастной матери, что она зря убивается? А иначе как объяснить, что малограмотная цыганка употребляет слова, знакомые лишь психологам и психиатрам. Вот только для этого нужно иметь доступ к секретной информации, а это не так-то просто.

Да, похоже, имеет смысл устроиться в тот роддом на работу, присмотреться хорошенько. Может, удастся что-нибудь выведать?

Это направление поисков было, пожалуй, самым перспективным, однако Макс понимал: как только военкомат получит сведения о его отчислении, к ним тут же будет отправлен курьер с повесткой. А значит, идти туда самому нет никакого смысла, надо просить кого-нибудь. Впрочем, единственным человеком, которому Макс доверял как себе и который смог бы такое провернуть, был его друг Никита. Вот только согласится ли он на эту авантюру? В конце концов, у человека заслуженные каникулы и наверняка свои планы.

Антон сидел возле бесчувственного Евгения и отсчитывал секунды. Пора приводить экс-жениха в сознание, а Лиля так и не принесла воду. Самое главное, он видел, что девушка возвращается, но казалось, что движется она жутко медленно, а у него всего четыре минуты. Если ревнивец за это время не очнётся, у него будут серьёзные проблемы с головой. Антон помнил это из лекций по оказанию первой помощи, которые им регулярно читали на тренировках.

Наконец Лиля добралась и протянула бутылки и деньги:

– Вот держи! Бесплатно дали, представляешь?

– Отлично. Давай!

Монеты он сунул в карман и стал поливать голову и лицо соперника, похлопывая того по щекам:

– Вставайте, граф! Хватит отдыхать!

Евгений открыл глаза, с трудом приподнялся и сел. Голова немилосердно болела, перед глазами стояла пелена, сквозь которую еле проступали какие-то силуэты.

– Женя, как ты себя чувствуешь? – раздался голос бывшей невесты.

– Паршиво. А что со мной?

– Споткнулся, упал, потерял сознание. – Это уже другой голос. – Вот возьми. – В поле зрения появились смутные очертания бутылки. – Попей и умойся, легче станет.

Антон терпеливо ждал, пока Евгений напьётся и освежится.

– Ну как? Полегчало? А теперь давай я твою голову посмотрю.

Жене действительно стало получше. Головная боль не исчезла, но по крайней мере зрение прояснилось. Он даже вспомнил, что произошло, поэтому ответил как можно холоднее:

– Не нужно. Обойдусь.

Парень, сидящий возле него, похоже, не обиделся.

– Да не дуйся ты! – хлопнул он Евгения по плечу. – Я четыре года борьбой занимаюсь, так что бесполезно со мной драться, сам понимаешь. Ну так что, голову смотрим?

– А ты что, врач?

– Нет.

– Тогда зачем со мной возишься?

– Исключительно ради Лили. Она за тебя волнуется.

– Ладно, давай, – вздохнул Евгений.

Антон стал ощупывать голову потерпевшего. С той стороны, которой соперник приложился об асфальт, волосы были в крови.

– Что с ним? – встревоженно спросила Лиля.

– Ссадина, – заключил Антон. – Вот, приложи бутылку.

– Но у него кровь! – Лиля смочила остатками воды носовой платок Жени и прижала к ушибу.

На платке проступили тёмные пятна.

– Ерунда, просто кожа содрана. Плохо не это.

– А что?

– Может быть сотрясение. К тому же Евгений много выпил.

– И что же делать?

– По-хорошему надо бы, конечно, вызвать скорую помощь и отправить его в больницу на рентген. Но доктора не слишком жалуют пьяных, так что…

– Не надо в больницу! – прервал Женя. – Пожалуйста!

– Хорошо. Где ты живёшь?

– Сейчас в гостинице. В «Метрополе».

– И как же ты собираешься туда добираться?

– Мы доедем на такси, – ответила за молодого человека Лиля.

– Хорошо. Но завтра обязательно надо будет обратиться к врачу. Ты меня понял?

– Да, – ответил Евгений только для того, чтобы отвязаться. Не станет он бегать по врачам из-за какой-то дурацкой шишки.