Ограниченная территория

– О боже, – стоявшая ближе всех к нему Марго попыталась ухватить его так, чтобы он не ударился головой об пол, а затем наклонилась к нему.

В то же время Тим окончательно одержал победу над Нелей, скрутив руки ей за спину и прижав к полу своим весом. Моё сознание автоматически зафиксировало факт, что девушка не успокоилась даже сейчас – она то и дело норовила удариться головой об пол.

На эпилепсию это не похоже…

Рука Антона чуть дернулась в моей. Этого оказалось достаточно, чтобы вернуть меня из краткого оцепенения в реальность.

– Я вызову помощь, – решительно сказала я так, чтобы слышали все,в то время как муж мой тоже пошёл к упавшему Логачёву.

Я подбежала к лифту и нажала кнопку, одновременно доставая телефон. Ладони мои вспотели так, что аппарат едва не выскользнул. Для того, чтобы поймать связь, мне нужно было доехать хотя бы до первого.

Внутри меня всю трясло.

– Он жив! У него, кажется, задета сонная артерия! – прокричал Антон, вместе с Марго склоняясь над раненым.

– Дайте пройти! Разойдитесь! – закричал Цих. С развевающимся халатом он стремглав пронёсся к Тиму и прижатой к полу Неле. Последнее, что я увидела перед тем, как забежать в открытые двери лифта – шприц, зажатый в кулаке заведующего лабораторией биохимии. Игла на конце его сверкала в свете лампы.

***

Вновь возле столовой я, сопровождая компанию врачей с носилками и всем оборудованием, оказалась примерно через пятнадцать-двадцать минут. За это время Антон, как выяснилось, не отходил от раненого, наблюдая за его состоянием. Ему помогал молодой врач из клиники, тоже оказавшийся в этот момент в столовой и знающий методы пальцевого прижатия артерий для остановки кровотечения. Марго и Тим взяли на себя обязанности психологической поддержки всех присутствующих, а также очевидцев, попутно иногда по очереди подменяя Антона на посту наблюдателя за состоянием Логачёва. Андрей Петрович тоже ещё не ушёл. Нервно бегая из стороны в сторону, он то и дело поглядывал на дверь неподалеку от места происшествия – туда, как я поняла, временно поместили нейтрализованную седативным средством работницу склада.

Медики, оценив состояние Димы как тяжёлое, спешно погрузили его на каталку, завезли в лифт и уехали. Врач, помогавший моему мужу и друзьям, отправился с ними, а мы четверо – Цих, молодой специалист, плюс санитар и медбрат реанимационного отделения клиники – остались на месте происшествия. В центре коридора блестела ярко-алая лужа крови, на которую все старались не смотреть и вообще держаться подальше, так что в итоге мы отступили от того отрезка коридора метров на пять. Медики не спеша расспрашивали всех присутствующих, как и что именно здесь произошло.

– Вы не волнуйтесь, я Неле вколол хорошую дозу аминазина, – заверил Цих после того, как все, поочерёдно дополняя друг друга, завершили рассказ о произошедших событиях. – Она ещё долго продрыхнет.

– Необходимо определить её в поднадзорную палату, – строго сказал один из санитаров – крепкий голубоглазый дядька в синем хирургическом костюме. – Я уже связался с психоневрологией, сейчас придут и упакуют.

– Вы случайно не знаете, у данной… женщины были какие-то заболевания по части… ээ… – начал тянуть медбрат – молодой, худой и высокий парень в костюме аналогичного цвета.

– Психиатрии? – подсказал Цих. – Не знаю… Я уточню.

Он вытер блестящий от пота лоб, едва не сбив при этом свои прямоугольные очки. Его и так бледная дряблая кожа теперь по цвету, казалось, сравнялась с мелом.

– Я полагаю, нам нужно остаться здесь до прибытия полиции, – сказал Антон. Супруг мой выглядел немногим лучше Циха – лицо раскраснелось, глаза лихорадочно блестели. Я перевела взгляд на Марго и Тима. Последнему пожизненная стрессоустойчивость не изменила и сейчас – выглядел он вполне обычно, разве что более серьёзно. Маргарита старалась подражать мужу, однако её выдавали застывший вид, побледневшее лицо и широко распахнутые глаза. Да и мой вид, должно быть, со стороны казался не лучше, к тому же я то и дело нервно сжимала в кулак и разжимала похолодевшие, липкие от пота ладони.

Антон, стоявший напротив, посмотрел на меня и постарался ободряюще улыбнуться. Я, собрав волю в кулак, ответила ему тем же – и почувствовала, что мне стало действительно легче. Оказывается, я только сейчас осознала, как сильно была напряжена. Мне снова захотелось подбежать к Антону, обнять его, уткнувшись лицом в его грудь, и почувствовать, как он успокаивающе гладит меня по голове.

Но я сдержала себя. Не сейчас. Это подождёт. Сначала нужно во всём разобраться.

– Вот чёрт. Никогда не любил этих ребят. У меня на них только один рефлекс – сматываться, – усмехнулся Тим.

Я увидела, как на лице Марго появилась нервная улыбка, и отчасти позавидовала ей – благодаря тому, что она стояла рядом со своим мужем, у неё была возможность прислоняться к его плечу.

– А мне кажется, наоборот, полиция бы сейчас не помешала, – Антон многозначительно посмотрел на друга. – Ты понимаешь, о чём я.

Тим округлил глаза, поднял брови и сокрушительно помотал головой:

– Если бы в этом случае всё было так просто – ничего бы вообще не происходило.

Я знала, что его фраза показалась мужу такой же не слишком понятной, как мнеи стоявшим рядом медработникам. Но также понимала, что таковой она оказалась из-за присутствия последних.

В наступившей секундной тишине все явственно услышали звук прибывшего лифта – а затем, посмотрев в ту сторону, увидели, как из него показались трое людей в колпаках и хирургических костюмах. С собой они несли сложенные носилки – те, что легко трансформируются в каталку.

Мы все направились в их сторону, но Андрей Петрович, который буквально бежал к врачам, оказался возле них первым.

– Вы заберёте её? – налетел он на них. – Она там, за дверью.

Пока Андрей Петрович, как безумный, размахивая руками, общался с медиками, Тим, обогнув всех, подошёл к той самой двери. Тихонько приоткрыл и осторожно заглянул внутрь – а затем и зашёл сам. Марго, последовав за ним, осталась стоять снаружи. На её лице читалась тревога.

Пользуясь секундами временной передышки, я наконец-то подошла к своему мужу. Он, казалось, тоже этого ждал – сделав шаг мне навстречу, А заключил меня в объятия. Так мы и стояли молча, пытаясь успокоиться присутствием друг друга. Я слышала, как где-то рядом в его груди бьется сердце, и его ритмичный, даже чуть ускоренный стук, придавал мне сил.

Видимо, поэтому мне только сейчас пришла в голову запоздалая мысль о том, что поведение Циха во всей этой ситуации было каким-то странным. Взять хотя бы то, что у него непостижимым образом с собой оказался шприц с сильнодействующим нейролептикам. Всегда ли он таскает его наготове?

– Открывайте! – послышался его грубый окрик. Затем – скрип двери. Тишина, а потом голос Тима, прозвучавший в жутком безмолвии как никогда громко:

– Вашу мать. Я думаю, вы должны это увидеть.

Я, оторвавшись от мужа, обернулась и увидела, как медики начинают заходить в открытую дверь. И почти сразу же услышала, как Марго вскрикнула.

Меня вновь охватило волнение. Не сговариваясь, мы с Антоном тут же пошли вслед за остальными – в комнату, из которой тем временем доносились всё новые возгласы.

Я и мой муж зашли последними. Пробравшись через столпотворение медиков, мы приблизились прямо к Марго и Тиму. Едва заглянув за плечо друга, я все увидела. Зрелище поразило меня настолько, что окружающее пространство на некоторое время поплыло у меня перед глазами, сливаясь в один красный кровавый круг с множеством расплющенных тут и там тёмных брызг. К горлу подступила тошнота – лишь огромным усилием я удержалась от рвоты.

Когда транс прошёл, картина вроде бы вновь собралась воедино. Но вот толькодетали по-прежнему отказывались вписываться в неё, оставаясь чужеродными, инфернальными обломками атмосферы некогда чистой, почти пустой комнаты с белыми стенами.

Теперь на них повсюду виднелись кровавые тошнотворные ошмётки самых разных размеров: от крупных пятен до микроскопических брызг. Некоторые следы выглядели смазанными, словно в них кто-то впечатывался головой.

А внизу, в углу под ними, с раскинутыми в стороны руками лежала Неля. Точнее, то, что от неё осталось. Открытые глаза, когда-то два синих озера, превратились в жуткие багровыепятна, похожие на чёрные чернильные дыры. Вместо лба – кровавая каша. А светлые волосы, кепка на которых отсутствовала, сейчас заливала ярко-алая жидкость.

Глава 16

Рабочий день сегодня закончился раньше обычного – люди просто не могли сосредоточиться ни на чем, кроме произошедшего в подвальном этаже главного корпуса. У кого-то это произошло чисто фактически, но те, кто мог позволить себе уйти, оставив дела на другой день, явно так и поступили. Немало было и тех, кто использовал освободившееся время для того, чтобы, собравшись со своими коллегами по двое, трое и больше людей, обсуждать произошедшее, выдвигая различимые теории (учитывая, что большинство сотрудников являлись учёными – в фантазии, а также количестве гипотез недостатков не возникало). Такие «закрытые кружки» по интересам встречались повсюду. Шёпот, пугливый и тихий, похожий на кошку, крадущуюся тайком к столу, чтобы стащить кусок колбасы, стелился повсюду; проникал во все закоулки, в каждый угол, кабинет и помещение, заставляя всякого живого человека содрогнуться от произошедшего бессмысленного, а что главное, непонятного насилия.

Несмотря на то, что весть о случившемся моментально разнеслась по всему НИИ, в постоянных пересказах она искажалась всё новыми версиями, в результате чего становилась всё меньше похожей на правду.

– Да Нелька бухала, я всегда говорил! Знаю её я этот больничный! Вот и допилась до чёртиков – кукуха поехала! – такой разговор я услышала лично, проходя в коридоре мимо двух мужиков – одного крупного, а другого поменьше (не исключено, что они тоже были работниками на складе).

– Не, на наркоте сидела. У неё зрачки постоянно были – во!

– А может тоже умственно-отсталой была? Туда ведь Петьку с Олегом устроили, на склад. А они оба с психинтерната, который наш директор курирует! Он и посодействовал им.

– Да не, Неля точно была нормальной…

В связи с тем, что всё произошло в послеобеденное время, когда в столовой почти не было народа, единственным очевидцами события оставались лишь Цих и мы четверо. Ещё Логачёв – но он, учитывая тяжёлое состояние, ничего никому рассказать не мог.

– К сожалению, Дмитрий Андреевич впал в гипоксическую кому, – сообщил нам заведующий отделения анестезиологии и реанимации нашей клиники – грузный пожилой седовласый профессор Александр Олегович Северин. – Так случилось вследствие большой кровопотери. Сейчас мы делаем всё возможное. Прогноз пока сказать трудно, но будем надеяться на лучшее.

После беседы со следователем в одном из крохотных пустых неиспользуемых кабинетиков (в который предварительно принесли табуретки) того злосчастного коридора и посещения реанимации, ни я, ни Антон, не захотели больше ни с кем сталкиваться и отвечать на чьи-либо вопросы. Тим и Марго поняли нас без слов – в этом я была уверена. Друзья молча отвели нас по улице на парковку, где усадили на заднее сиденье красной «Тойоты Камри», принадлежавшей Маргарите. Как и в нашей паре, у Вердиных было два автомобиля, один из которых поочерёдно пытался играть роль «семейного». Именно пытался, потому что Тим никогда не мог спокойно ехать, когда за рулем была его жена. Ворчание вперемешку с шутками и комментариями насчёт того, как, кого и где нужно было обогнать, где свернуть и чем именно она могла нравиться другим водителям (разумеется, о рамках приличия речи тут не было) – вот что, помимо таких же едких в тон ответов супруги, раздавалось всю поездку от Тимофея. Если за рулём был сам Тим, Марго вела себя гораздо терпимее – разве что жаловалась на «недостаточно высокую скорость».