Убийство в элитарном клубе

– Вы… вы его заставили! – еле выговорил он. – Разве его адвокат присутствовал при этом? Что вы с ним сделали?!

– Что я, зверь какой? – обиделся следователь. – Сидел вчера в кабинете тихо, никого не трогал. Вдруг звонок с тюрьмы – подследственный просится на допрос. Я говорю: давайте завтра, адвоката предупрежу. Нет, говорят, он настаивает, что прямо сейчас и немедля. Ну ладно, привели его, я снова уточняю: может, господину Старкову будем звонить, приглашать? А он: нет ничего не надо, дайте бумагу и ручку. И вот, пожалуйста, полюбуйтесь, господин Гарф, – он протянул Игорю несколько скрепленных листов. – Как видите, пятен крови нет.

Фиглярство Сухинина начинало сильно раздражать, но Игорь старался сдерживаться, расправляя дрожащими руками листки. Что случилось с Павлом? На него кто-то надавил? Или… Неужели всё-таки он?!

Сухинин, не обращая больше на него внимания, весело насвистывал популярную мелодию и перебирал бумаги на столе: одни отправлял в шредер, другие подкалывал в папку, третьи складывал в ящики.

– Даты не те, – тихо сказал Игорь. – Он неправильно написал две даты.

– Да, перепутал, – легко согласился Сухинин, – и фамилию потерпевшего хирурга тоже неправильно указал. Ну да ничего, бывает, возраст всё-таки, память уже не та. Так что через пару дней передам дело в суд и в Кемер!

Игорь молча встал и пошел к выходу. Продолжать разговор с Сухининым больше не было сил.

– Эй, папочку забыли, – окликнул его тот.

Насмешливо улыбаясь, он протянул ему папку.

– Сдайте этот опус в макулатуру, хоть какая-то польза природе.

Игорь уже дошёл до двери, но вдруг резко развернулся, снова подошел к столу следователя и остановился, нависая над ним.

– Ну хотя бы проверить, настоящие деньги или фальшивые, вы можете?

– Фальшивые, – спокойно сказал Сухинин. – Ну что вы так уставились? Наняли каких-то дилетантов версии выдвигать.

– «Никто не догадается проверить» – передразнил он. – Я следователь, по вашему, или дуб из Лукоморья? Сразу же и проверил.

– Но в деле об этом ничего нет.

– Разве нет? – деланно удивился следователь. – Должно быть заключение экспертов.

– Сергей такого заключения не видел.

– Затерялось что-ли? – всё также ненатурально недоумевал Сухинин. – Надо будет запросить дубликат. В этом бардаке запросто могла и потеряться. Впрочем, это для дела по убийству особого значения не имеет. Мелкими кражами и фальшивомонетчиками пусть другие следователи интересуются, если хотят, а я свое дело сделал.

– Ярослав отдал долг фальшивыми купюрами? Это же ерунда какая-то!

– А, да-да, у вас так не принято, я помню, – настроение у Сухинина было великолепное. – Впрочем, он объяснился: в тот самый день утром в гостиницу курьер доставил пакет для господина Шмелева. Портье в пакет не заглядывал, просто передал по назначению. А Шмелев обнаружил там деньги и записку – «передайте сегодня вечером Алисе в качестве оплаты долга, я свяжусь с вами позже, всё объясню». Наш бравый капитан ничего не понял, но деньги честно передал. Мог, конечно, сам организовать себе доставку фальшивок, но впрочем к делу это не относится. И, естественно, никто ему не перезванивал.

– Вы просто игнорируете всё, что не вписывается в вашу версию, – вспылил Игорь, – не замечаете неудобных фактов!

– Эта история с деньгами – лишняя в этом деле, – согласился Сухинин. – Всё время мешается, как лавровый лист в супе. Знаете, его кладут для вкуса, а есть неудобно, вылавливать надо. Потом держишь его, как дурак, не знаешь, куда деть. Вот вы куда лавровый листик кладете, не подскажете?.. Нет? Ну, ладно, у каждого свои секреты. Так вот и эти деньги – совсем некстати, всплывают то тут, то там.

– А я слышал, – язвительно сказал Игорь, не в силах больше сдерживать неприязнь к следователю, – что при расследовании преступления нужно найти такое объяснение, в которое вписывались бы все известные факты и улики.

– А, это вы Конан Дойла и Кристи в детстве начитались, – пренебрежительно махнул тот рукой. – Теперь путаете реальность и художественный вымысел. Типичная ошибка дилетантов.

Как только за Игорем закрылась дверь, Евгений Валентинович схватил блокнот и начал быстро что-то писать. Минут через десять, перечитав написанное, он удовлетворенно кивнул:

– Самая маловероятная версия, значит? Пожалуй, как раз её-то мне и не хватало.

Глава десятая.

– Значит, вы не верите в виновность Кольцова?

Виктор Константинович Арефьев, директор детективного агентства «Холмс», высокий крупный мужчина средних лет с жесткими складками у рта, только что закончил читать материалы из синей папки.

– У меня есть сомнения. Мне не дают увидеться с ним, поговорить. Когда мы общались здесь, в Клубе, он выглядел совершенно нормальным. И про ту, давнюю историю, никогда не говорил: не выглядел он ни обиженным, ни «психотравмированным».

– То есть, это ваше личное впечатление. Фактов, доказывающих невиновность Павла Сергеевича у вас нет?

Игорь сокрушенно покачал головой.

– Как он объяснил своему адвокату – зачем написал чистосердечное признание?

– Он отказывается встречаться с адвокатом.

– Ну что ж, значит мы должны иметь в виду два варианта. Первый: Павел Сергеевич действительно виновен и теперь искренне раскаивается. Второй: кто-то на него надавил и заставил признаться. Чем его можно шантажировать, не знаете? У него есть семья?

– Только взрослая дочь и внук, но они живут на Дальнем Востоке. С женой давно развёлся.

– Понадобится адрес дочки. Так, давайте уточним, какие задачи вы хотите нам поставить? Найти доказательства невиновности Кольцова?

– Может быть, я, конечно, хочу слишком многого, но я бы хотел, чтобы вы нашли убийцу и заказчика, если таковой имеется. Я дал вам результаты работы фокус-групп, но вы, разумеется, можете изучить исходные материалы, которые мы для них собрали и сделать свои выводы. Я также хочу, чтобы вы проверили алиби «фигурантов», обозначенных в шести версиях в те дни, когда были совершены убийства Руслана Гончарова и четверых телезрителей.

– В шести? – слегка приподнял брови Виктор Константинович. – То есть первую версию мы проверять не будем?

– Нет, я имел в виду седьмую версию. В правительственный заговор против Клуба я, извините, не верю. Лестно, конечно, было бы думать, что мы оказываем такое сильное влияние на развитие интеллектуального потенциала страны, но, увы, это не так. Программа наша была очень популярна во времена Советского Союза: тогда просто не было других развлекательных программ такого уровня, но теперь мы имеем свою стабильную аудиторию уже значительно меньшего масштаба. Сериалы, ток-шоу и прочие передачи оттянули на себя большую часть зрителей, и на нашу долю теперь приходиться не так много поклонников.

– А разве современное телевидение не стало, действительно, ммм… несколько туповатым и однообразным? Я, например, вообще почти ничего не смотрю, новости в интернете читаю.

– Ну, во-первых, не для всех это так. Если бы людям не нравилось такое телевидение, оно стало бы другим. Телевидение оглупляет население или напротив, просто подстраивается под общий уровень и запросы публики? Спорный вопрос. Ну и потом, ведь проверять алиби Герца вообще нелепо – он бы действовал через посредника, а исполнитель даже бы не знал, на кого работает.

– Согласен. Оставим пока седьмую версию как малоперспективную. А вас, значит, надо проверять?

Игорь пожал плечами:

– В день убийства Руслана я был здесь с девяти. Меня видели множество людей. По камерам можно увидеть, что я с утра никуда не выходил. А в пять часов приехали вы, и мы вместе отправились в гостиницу, где жил Руслан. Когда убивали телезрителей я был либо в Москве, либо, как летом, когда исчез Аничкин, мы с женой были в Мексике. Кстати, по убийству Алисы – у меня, пожалуй, тоже есть алиби – рядом со мной всё время кто-то находился: либо Дамир Айдашев, наш телезритель, либо Лариса. Арефьев кивнул.

– Итак, проверить алиби фигурантов. Что-нибудь ещё?

– По четвёртой версии – переговорить с окружением Кольцова. Есть ли у него враг, который хотел бы ему отомстить? Кроме того, завтра у меня назначена встреча с полковником Галаниным из ФСБ. Он передаст мне распечатки телефонных звонков и SMS-сообщений, сообщений в мессенджерах и соцсетях – как «фигурантов», так и вообще всех работников и членов Клуба – неделя до и неделя после каждого преступления. Это огромный массив данных – его нужно проанализировать. Что касается остального, то вы можете предпринимать любые действия, какие сочтёте нужными, для того чтобы получить результат.

Чтобы хоть как-то отвлечься от снедающий душу тревоги и нарастающего отчаяния, Игорь с головой погрузился в дела по организации мирового чемпионата. Никогда до этого он не уделял столько времени и сил этому участку работы, отдавая всё на откуп Дмитрию Ушакову, который собственно и отвечал все эти годы за организацию спортивной версии игры. Но теперь ему было совершенно нечем заняться. К осенней серии готовиться больше не нужно – её не будет. Он сидел с Дмитрием и его редакторской группой, понимая в глубине души, что скорее мешает, чем помогает слаженной, отточенной годами многолетнего опыта, работе дружного коллектива, но всё равно не уходил, боясь остаться один или наедине с Ларисой. Та, с тех пор как услышала о признании Кольцова, ходила по офису с потухшим взором, и то пила кофе, невидящие уставившись в окно, то бессмысленно смотрела в экран монитора. Игорю впервые пришло в голову, что в отношении Ларисы к Кольцову возможно присутствует не одно только уважение. Не он ли был причиной ее более чем прохладного отношения к любым претендентам на ее сердце?

Ушаков объявил перерыв и они вышли покурить. Дмитрий хмурился, о чем-то размышляя, покусывал и поджимал губы, словно пытаясь удержать рвущиеся наружу слова.

– Послушай, – наконец сказал он, решившись. – Ты что это – серьезно?