Если любишь – простишь…

Я не стала с ним спорить, и мы поднялись ко мне в комнату. Его не нужно было приглашать: он прошел сам, в ожидании завтрака устроившись на диване и рассматривая убранство моей общаговской «квартирки». Мне пришлось переодеваться в его присутствии. Не перед ним, конечное, но…

Приготовила завтрак, сварила кофе. Предложила ему. Он не отказался. За завтраком сказал:

– Знаешь, Виолетта, меня иногда нужно останавливать. За работой я забываю про все земные радости. Спасибо за завтрак. А где можно покурить? Люблю сигарету в сочетании с кофе.

– Можете открыть окно и покурить здесь. Пепельница на тумбочке.

– А компанию не составишь?

– С чашечкой кофе присоединюсь позднее. Сначала уберу со стола.

Он стоял у окна, курил, выпуская струйки дыма, медленно пил кофе и наблюдал за мной. Взяв свою чашечку, я села на диван. Кофе пили молча.

– Я готов.

– Я тоже. Одну секунду только, Вячеслав Романович, сейчас помою чашечки. Грязной посуды быть не должно. Стасиков разводить нельзя, – посмеялась я.

Он улыбнулся, промолчал, просто ждал. Выходя из комнаты, тормознул.

– Вета, можно так? Это же производное от Виолетты?

– Да, можно.

– Вета, если тебе не удобно на «ты», то давай хотя бы без отчества. Ты теряешь драгоценные секунды нашего времени, – он снова улыбнулся. Улыбка шла ему, он становился каким-то особенно нежным и притягательным.

– Хорошо, постараюсь, – пообещала я, закрывая дверь.

– А Анатолия Семеновича ты тоже по имени-отчеству называешь?

– Во-первых, называла, во-вторых, да.

– И в постели?

– И в постели, если Вас интересуют такие подробности, хотя в постели я стараюсь обходиться без имен. Но Вам такое не светит, – резко ответила я. Меня это уже начинало бесить. Работа это одно, но в свою личную жизнь пускать его я не собиралась.

– Это мы еще посмотрим… – нарочито серьезно произнес он, а потом наклонился ко мне и прошептал: – Однажды ты позволишь мне гораздо больше и это произойдет совсем скоро…

Первая неделя была кошмарной и шикарной одномоментно. Рабочий день с восьми и до шести-семи вечера полностью выматывал меня. Поблажки от куратора ждать не приходилось. Вячеслав не уходил из больницы до тех пор, пока не был убежден, что там все нормально. Больных у него тоже было больше, чем у всех остальных врачей отделения. В перерывах между больными успевали еще поработать над диссертацией, исправляя слабые ее места, переделывая выводы, редактируя текст. Компенсацией за такую работу был ежедневный ужин в ресторане и личное такси. Вячеслав меня забирал утром от общаги, туда же привозил вечером.

Я не могла сказать, что мне не понравилось работать с ним, не понравилось его общество. Нет. Мне очень даже всё понравилось.

Работать с ним было одно удовольствие. Я забывала, что вокруг существует другой мир. Ежедневные обходы в отделении, консультации больных в других отделениях, пару раз вызывали в хирургическое отделение на операцию, работа над диссертацией – и все это в бешеном темпе. Как он все это выдерживает?

Я прекрасно понимала, что работать так как он, с такой самоотдачей, я не смогу никогда. В отличие от Вячеслава Романовича, дома меня всегда будет ждать сын, и после работы я всегда буду спешить домой. Сейчас мы далеко друг от друга лишь только потому, что мама – студентка. А так, в реальной жизни, после работы мне будет чем заняться, как и любой женщине. На моих плечах будет семья, кухня, уборка и так далее, и тому подобное. А это тоже время, из тех же 24 часов наших небольших суток.

Вячеслав Романович был прекрасным собеседником: знал очень много, кроме медицины увлекался искусством, театром, поэзией. Но беседами сыт человек не бывает.

Ему было около тридцати пяти, но он был один, ни семьи, ни любимой, ни детей. Одинокий волк. И это не случайно. Находиться рядом с таким эгоистом тяжкий крест. У него на главном, самом почетном месте – его Я. Почему? Возможно этому были объяснения. Но в тот временной отрезок меня это не интересовало.

В пятницу освободились рано, часа в четыре.

– Поехали ко мне. Я покажу тебе свое творение, вчера забрал отпечатанную диссертацию. За выходные нужно проверить на опечатки. Поможешь?

К концу недели он разговаривал со мной уже не как со своей рабыней, а как с равной, ну, или почти с равной себе. Это было приятно. Он постепенно открывался для меня с другой стороны. Я уже видела в его лице не только куратора, но и интересного мужчину. Поздно поняла, что зря… Лучше бы я этого не заметила.

Я не смогла отказаться от его предложения по двум причинам. Во-первых, зачем? Если ему это показалось возможным и нужным – это все-равно произойдет, лучше это сделать сейчас, не тратя силы на бесполезное противостояние. Надеялась, что времени это много не займет. Зато я буду свободна все выходные и, наконец-то, смогу сходить с девчонками на пляж. Во-вторых, чистой воды любопытство. Мне предложили посмотреть готовую кандидатскую диссертацию. Почему бы и нет?

Я согласилась, но с одним условием: мне вечером нужно быть в общежитии. Мы с девчонками собирались сходить в кино на последний сеанс. Вячеславу хотя и не очень понравилось мое условие, но он согласился.

Жил он на Гражданском проспекте. Это новые районы, многоэтажки, открытость для ветра и солнца, в отличии от центра Ленинграда. Поднялись на верхний двенадцатый этаж.

– Выши меня только Боги, – самонадеянно посмеялся Вячеслав Романович. – Вета, не страшно?

– Не страшно чего? – не совсем поняла я.

– Меня.

– А я Вас должна бояться? – не могла не улыбнуться я.

– Я все-таки мужчина… – ухмыльнулся он в ответ.

– И…

Во-первых, я даже не подумала в тот момент, что я должна его бояться. Угрозы от него я не ощущала, даже малейшей. Во-вторых, я же не невинная девочка. Если что, он не будет первым, а я получу удовольствие, такое забытое и такое желанное за полгода.

– Виолетта, извини, если мама не приходила, дома может быть не очень чисто. Постарайся на мужской бардак не обращать внимание.

Он открыл дверь квартиры.

– Проходи.

Я остановилась на пороге как вкопанная, замерев от страха. На меня смотрел огромный пес, здоровый представитель породы немецкой овчарки. Только этого не хватало. Я панически боялась собак, даже маленьких, а такого…

– О, Чип, привет, дружище. Сегодня ты оставлен у меня? Прекрасно. Проходи, не бойся, – обратился он ко мне, – Чип не укусит.

– Только съест, – попыталась пошутить я, но с места не сдвинулась.

Вячеслав посмотрел на меня, на Чипа. Вернулся ко мне, приобнял за плечи и почти втолкнул в квартиру, захлопнув за мною дверь.

– Чип ко мне. Сидеть.

Пес подошел, сел перед нами.

– Посмотри на эту добродушную морду. Он без моей команды и мухи не обидит. Он отлично дрессирован и хорошо воспитан, женщин не трогает.

Вячеслав Романович взял мою руку и положил на морду пса. Я попыталась его погладить.

– Понятно. Придется тебе Чип сегодня пожить в спальне. А то гостья может умереть от страха. Труп в квартире в мои планы не входит, – пошутил Вячеслав, указав Чипу на дверь и отправив пса в ссылку. – Если Чип здесь – значит была мамуля, если была мамуля – значит квартира блестит чистотой. Можно проходить смело.