Нация. Грехопадение. Том второй

– Что тебе помочь?

– Я уже всё убрала.

– Понятно.

– Пойдём – может, что-то интересное покажут по телевизору.

– Иди, я сейчас приду, – сказала Наталья, расставляя в шкафу вымытую посуду.

Телевизор в эту морозную новогоднюю ночь был и другом, и «собеседником» для многих жителей города. Таковым он был и для семьи Сомовых.

Телевизор «Горизонт Ц-355» Минского радиозавода, купленный в кредит, радовал не только своей внешностью, но и «картинкой». Сказать, что телевизор показывал хорошо, – ничего не сказать. С момента покупки прошло уже больше года, а телевизор, показывал, как «новенький». Более того, Егор не мог даже подумать, что этот «ящик» станет для него настоящим другом, с которым он всегда находил общий язык. К слову сказать, эта марка телевизора была невероятно дефицитной. Например, в Красноярске за право приобрести такой телевизор люди готовы были переплачивать значительные суммы, а вот в Красноярске-26 (за счёт того, что город был закрытым) этот вопрос решался без всяких проблем и переплат. Было бы только желание его купить.

Просматривая разные каналы в новогоднюю ночь, Егор счёл нужным посмотреть телеобращение глав двух государств – СССР и США – Михаила Горбачёва и Рональда Рейгана. Правда, телевизионное «ноу-хау» двух президентов мало чем удивило Егора, да и Наталью, но досмотреть, конечно, они его досмотрели. Хотя в этот самый момент им больше хотелось чего-то более развлекательного, тем более что таких передач становилось всё больше и больше, и, конечно же, «Голубой Огонёк», который ждали все с нетерпением. Правда, с 1986 года предновогодние телевизионные шоу перестали называть «Голубым огоньком» (сравнивая, видимо, эту сентенцию с Чернобыльской АЭС), а называли просто: концерт. Традиционные показы «Голубого огонька» возродил канал «Россия» в 1997 году – вот его-то Сомовы и смотрели после поздравления двух президентов.

– Странно, конечно, всё это было слушать, – вдруг строго проговорил Егор, лёжа на диване и глядя на экран телевизора, где показывали «Огонёк».

– Ты это о чём? – глядя на Егора, с удивлением спросила Наталья, присаживаясь рядышком и укрываясь пледом таким образом, чтобы было тепло и уютно.

– О выступлении президентов.

– О, Господи! Я уже забыла о них, а ты всё ещё помнишь.

– Я под впечатлением! – с неким восклицанием проговорил Егор.

И, помолчав несколько секунд, добавил:

– Горбачёв, как всегда, сказал то, что голова не ведает. Страна ввергнута в пучину кризиса, а он надежду питает к американскому народу – это как понимать? А кто будет питать «надежду» к своей стране и народу, где не только разгул анархии, деградация экономики, но и падение нравов?

– Ты же им всегда восхищался? – иронично заметила Наталья.

– Этим человеком я никогда не восхищался, чтобы ты знала. Просто хотелось верить этому человеку, его опыту.

– Какому такому опыту? Не смеши.

– А что?

– Да ничего. Что он сделал за все эти годы?

И, как бы отвечая на свой поставленный вопрос, без всяко смущения сказала:

– Злоупотреблял разве что властью. Да говорил много, делая из чёрного белое, а из белого чёрное…

Егор слушал жену и молчал.

– В ком добра нет, в том и правды мало, – заключила она.

– Согласен, – глубоко вздохнув, проговорил он. – Политика – она и в Африке политика. В этом деле каждый преследует свои цели, по-другому не бывает. Там так: если выгоден союз с чёртом, то его не нужно исключать. Главное – это уверенность, что ты проведёшь этого чёрта. Вот только разобраться, кто есть этот чёрт, сложно. В общем, время рассудит, что и как. Хотя, конечно, в эти минуты хотелось бы чего-то созерцательного, истинно человеческого. О плохом думать совсем не хочется.

– А ты и не думай. Тебе что – передач мало?

– Да нет, не мало, – спокойно ответил Егор, переключая каналы…

– Вот и смотри…

Небольшая размашистая сибирская ель, купленная Егором в последние дни декабря, стояла в правом углу зала, возле окна, между сервантом и телевизором. Наряженная новогодними игрушками и разноцветной играющей огнями гирляндой, она наполняла квартиру не только свежим ароматом заснеженной тайги, но и многими оттенками фруктов: тут был цитрусовый, яблочный и многие другие запахи, разобраться в которых было очень сложно. Небольшие открытые коробочки с подарками, лежащие под ёлочкой, дополняли новогоднюю атмосферу, вызывая некое удовлетворение у всех членов семьи, особенно у Лизы. Она часто подходила к ёлке и с любопытством рассматривала стеклянные игрушки, в том числе и лесных зверюшек: мишек, белочек, зайчиков… умело разрисованных художниками. Что интересно, в ней спокойно уживались все сказочные персонажи. И не только положительные – Снегурочка, Дед Мороз и зверушки, способные делать добрые дела, но и отрицательные герои – Волк, Лиса, Змей-Горыныч, Баба-Яга и прочие социально заострённые персонажи, существование которых не удивляло, а, можно сказать, радовало многие поколения детей. Видимо, поэтому ей хотелось в этот новогодний вечер не столько весёлого праздника, сколько продолжения волшебства, по-другому она этот праздник не мыслила.

И действительно, в этом роде Новый год – единственный праздник, когда волшебство проникает в душу каждого человека как потребность. Потребность не только в делах, но и в новой душевной чистоте, что таит великое познание и стремление к чему-то новому, ещё не свершившемуся, наполняя нашу жизнь маленькими радостями, в которых время от времени мы все нуждаемся. Наверное, поэтому каждый человек старается в силу своих мер и возможностей встретить этот праздник достойно. Прежде всего ради тех ценностей и постулатов, что он несёт нам: дружбы, любви, заботы, внимания, от которых и себе, и другим вокруг всегда хорошо. А главное, чтобы мы смогли дать всё это тем, кто рядом, кто особо нуждается в этом.

Несмотря на то, что междугородная телефонная связь работала с перебоями, Егор и Наталья нашли время и терпение поздравить с Новым годом всех своих родных в Киеве и Томске. Радость слышать голос родителей подкреплялась желанием увидеть их летом во время отпуска. Хотя до лета было ещё далеко. Разговоры с родителями (пусть даже и по телефону) наполняли душу Егора и Натальи чем-то важным и созидающим. Во всяком случае они ощущали не только удовлетворение, но и какую-то душевную полноту.

Рассказывать родителям о том, что происходит у них в городе, на ГХК, Егор не стал, поскольку он прекрасно знал, что всё должно образоваться – иначе и быть не может, поскольку это дело государственной важности. И потом, на ГХК работают не просто рабочие, а квалифицированные специалисты, лучшие учёные в области ядерной физики, и этот факт нельзя сбрасывать со счетов. И в этом вопросе Егор был спокоен.

Одним словом, забыв на время о том, что происходит в стране, ему хотелось только одного: тепла и домашнего уюта с родными и близкими. Да и чего было ему ещё хотеть в эту морозную новогоднюю ночь, если всё и так было неплохо. Правда, в разговоре с отцом, как это ни странно, Егору очень хотелось спросить про деда: во-первых, когда он был арестован, и во-вторых, по какой статье. Были, конечно, и другие вопросы, но задавать их по телефону в такой день он всё же не решился. «Не тот случай, – подумал он, – чтобы спрашивать сейчас о таких вещах». К тому же Егор уловил в голосе отца что-то грустное и недосказанное. Была ли это усталость или что-то другое, Егор не знал, но он чувствовал, что отец что-то не договаривает. «Мало ли какие обстоятельства могут огорчить отца, – находил оправдательные доводы своим размышлениям Егор, – конец года, режимность объекта… да мало ли, какие могут быть у него причины, – их тысячи». Расспрашивать его, естественно, Егор не стал, так как отец всё равно бы ничего не сказал.

Была и маленькая радость: Елизавета Петровна рассказала Егору, что звонил Сергей Куприянов, его друг детства, которого она хорошо знала. «Сначала даже не узнала, кто звонит, – как-то особо сказала она, – подумала, что какой-то батюшка говорит: голос уж больно мягкий и приятный. Хотела уже сказать: “Вы куда звоните?” – А он сам: “Это Серёжа Куприянов. Видно, редко звоню, если вы меня не узнали”. Такой вот был разговор».

Воспользовавшись небольшой паузой, Егор хотел что-то спросить у матери, но она, опередив, тут же добавила к своему рассказу: «Всё спрашивал про тебя: что да как? Особо-то я с ним не говорила, сказала только то, что ты сейчас в Сибири с семьёй. Дала твой телефон. Сказал, что обязательно позвонит. Про себя, правда, он ничего не сказал, кроме того, что он в Челябинске – вот, пожалуй, и всё. Спрашивать его ни о чём я не стала – мало ли, что на душе у человека, захотел бы – сам сказал».

Этой новости Егор был очень рад, даже хотел сразу позвонить Сергею, но не решился: что-то остановило его, а что – он и сам не мог понять. Возможно, то, что дозвониться в эти ночные часы было очень сложно, а порой и невозможно. «Позвоню позже», – подумал он в тот момент.

Натальины родители, с их инстинктивным здравомыслием, вместе с поздравлениями посочувствовали, что их дочь и внучка сейчас в далёкой Сибири. Сказали, что слышали по радио о том, что в Красноярском крае ожидаются сильные морозы – до минус пятидесяти градусов. Просили беречься, так как сильно за них переживают, особенно за Лизу. Наталье пришлось всячески успокаивать родителей, чтобы она не переживала за них, сказав, что они живут не на севере края, а в центральном районе, где морозы значительно слабее. Одним словом, было о чём говорить.

На лето, как всегда, родители приглашали в Киев. Последнее вызвало у Натальи даже слёзы, так она расстроилась… Немного успокоившись, сказала, что скучает, и, конечно же, летом они приедут, сообщив, что отпуск у Егора с середины мая. На этом их разговор закончился.

И всё же, какие бы морозы на дворе ни стояли в новогодние праздники, семья Сомовых посетила не только зимние городки, где проходили всевозможные праздничные театрализованные представления, но и спектакль «Щелкунчик», что шёл в городском драматическом театре.

Посетили они впервые и музейно-выставочный центр, который был открыт 27 августа 1988 года. В музее они увидели уникальный фонд истории города и строительства ГХК, в который входило огромное количество экспонатов (девяносто тысяч единиц хранения, из них девятнадцать тысяч – основной фонд). И всё бы хорошо, но уж больно затронула Егора тема лагерей, жизни тех многочисленных людей, что безвинно пребывали в колониях, строя уникальный объект для обороны страны. Идея строительства никак не умещалась в его голове, поскольку она была за пределами здравого смысла, поражая не только своим цинизмом, жестокостью, но и бесчеловечностью. Глядя на всё это, он опять вспомнил о своём деде, который, как и многие миллионы людей, стали заложниками невиданного произвола властей, обусловленного (подумать только!) необходимостью. Это, чудовищное преступление не просто вызывало у него ощущение боли, оно буквально взрывало его изнутри невежеством тех, кто это делал, кто приложил к этому руку, понимая тот факт, что такое преступление обязательно повлечёт за собой страшные последствия. И это не давало ему покоя.

Обзавестись друзьями за то время, что они жили в Сибири, у них как-то не получилось. Не потому, что они этого не хотели, просто рядом не было тех людей, с которыми бы им хотелось общаться, с которыми бы связывало их что-то общее, пусть даже в малости. Для них было важно одно твёрдое правило – чтобы в общении были не только точки соприкосновения, но и «точки» отвращения, а их не было. Видимо, это и было основной причиной отсутствия привязанности и взаимности. Хотя, что говорить, знакомых у них было предостаточно, но это были не те люди, с которыми можно было связывать свою жизнь, подымать их на такую высоту, чтобы называть друзьями, – это были всё же две разные параллели. Тем более что настоящие друзья (в понимании Егора) – это всегда ответственность, обусловленная статусом, соглашением, как обязанность, а этого отношения в общении со случайными людьми ему не хотелось. Возможно, всё это из-за того, что слишком много им пришлось пережить, выстрадать за последние годы. В том числе и расставание с друзьями, настоящими друзьями, которых он знал и ценил. И это вовсе не был какой-то союз выгод и обмена добрыми услугами, при котором самолюбие всегда рассчитывает что-нибудь выиграть, как могут подумать многие. Это была самая настоящая бескорыстная дружба.

В иных обстоятельствах, когда человек попадает волей судьбы в совершенно новую среду, на уровне подсознания рассудок сам принимает нужные для жизни решения, как, впрочем, и выбор друзей, помогая человеку принимать те или иные решения, а проще говоря, «остерегаться сахара, который порой смешан с ядом».

К тому же Наталья где-то в глубине души всё же надеялась на то, что долго в Красноярске-26 они не пробудут. Рано, или поздно, но они всё равно вернутся в Киев. От этой тайной мысли она не отказывалась ни на минуту даже в новогодний вечер. Во всяком случае, когда Егор спросил её о том, чтобы она хотела изменить в новом году, она тут же незамедлительно ответила: «Ты же знаешь: вернуться в Киев, – и после недолгого молчания тут же добавила к своим словам: – В этом городе я не чувствую себя счастливой. Не знаю, почему, но всё в нём как-то не так, понимаешь. Иногда мне кажется, что город мёртв, вместо звуков и радостных голосов я ощущаю здесь только тишину. Я не хочу прожить свою жизнь в этом бесконечном безмолвии и однообразном существовании».