Поиск: начало. Китеж

К вечеру позвонил Даня и напросился в гости в среду. Заинтриговал, сказав, что у них с Алисой есть что-то, что они хотят обсудить, но это всё не срочно и спокойно может подождать несколько дней. Наверное, что-то про предстоящий отпуск, не иначе.

Я прошёл на кухню, соорудил себе бутерброды, чай, яичницу и уселся за стол, поставив перед собой ноутбук. Открыл Ютуб, вбил в поиск слово «Китеж» и начал смотреть всё подряд.

Успев ещё дважды налить чай, и попутно опустошив вазочку с конфетами, я пришёл к выводу: никто понятия не имел, где искать Китеж. Единственным источником выступала некая летопись, половина из которой была прямо заявлена как вымысел. В другой половине упоминалось то самое озеро Светлояр, на берегу которого город якобы был воздвигнут в конце двенадцатого века. Повелел его основать Владимирский князь Георгий, он же Юрий, возвращаясь из путешествия в Новгород. Только вот где Новгород, где Владимир и где нижегородские, кхм, просторы… Ну да ладно, историкам виднее, раз уже столько лет ищут.

Въездные ворота покатились в сторону, приехала Ольга. Это что, уже половина десятого, что ли? Ничего себе увлёкся, даже не заметил, как время прошло. Ну да, верно, ужин и два чая сверху, всё сходится.

Мы снова сидели в гостиной. На экране телевизора Антон Зайцев, сверкая белоснежными зубами, увлечённо поглощал ползающие и летающие гастрономические изыски южноамериканщины, а я рассказывал жене о своей поездке к Москалёву. А потом мы пошли спать.

Проснулся я от глухого стука. Решив, что мне послышалось, я поправил подушку и собирался вновь отъехать в объятия Ольги и Морфея, но звук повторился, причём откуда-то из гостиной. Коты спали на кровати, один в ногах, другой на подушке рядом. Что делать? Будить Ольгу или нет?

Я решил не пугать прежде времени и осмотреться. Не зря я карабин проверил, ох, не зря.

Стараясь не шуметь, я приоткрыл незапертый сейф. Дверца слегка скрипнула, я вытащил из подставки карабин и тихонько потянул рычаг затвора. Лишь бы патрон не перекосило, но нет, получилось. Стук ритмично повторялся, словно сердцебиение, при этом как-то глухо и… Слышали, как тяжелый камень на землю падает? Или кувалда? Вот как-то так же примерно.

Что характерно, коты продолжали спать, не пошевелив даже ухом, вернее, ухами. Ольга дышала спокойно и глубоко. Может, у меня крыша едет?

Дверь в комнату была открыта, я осторожно выглянул в короткий коридор, а затем в холл, проведя вдоль него стволом в направлении гостиной. Звук явно был оттуда.

Медленно, шаг за шагом, я начал двигаться вперёд. Звук то стихал, то становился чуть громче, а вот ритм не менялся. Приблизившись к краю проёма, я быстро выглянул. Никого. И всё же звук шёл отсюда, не прекратившись даже в этот момент. Я замер, медленно разглядывая темноту, ладони вспотели, а ноги и руки словно налились свинцом. Глубоко вдохнув несколько раз, чтобы хоть немного погасить адреналин, я сделал маленький шаг в сторону. В этот момент в левом от меня углу пошевелилась тень.

Шаг назад, ствол в направлении тени, силуэт укрыть за углом. Присел, не сводя глаз с темного пятна. Умный дом! Точно!

– Алиса! Свет в гостиной!

Комната вспыхнула множеством ламп, умный дом включал все источники света, доступные ему в помещении. На долю секунды я моргнул, а затем просто не поверил своим глазам.

В углу иссиня-чёрным дымом клубилась тень. Сгустки тьмы двигались, перетекали один в другой, змеились, превращаясь в некую фигуру. Такое ощущение, что свет застал её врасплох, фигура, напоминающая своими очертаниями подростка в плаще, заметалась, задрожала, стук ускорился, превратившись в гул, а затем, резко сжавшись в шарообразный сгусток тьмы, пронеслась мимо меня во двор сквозь приоткрытую дверь. Пролетев через весь двор и оставляя за собой дымный шлейф, сразу рассеивающийся, шар исчез, перелетев через забор.

Всё? Приехали? Здравствуй, белая палата? Но я же только что видел. А с дверью что? Открыта. Как? Я ведь закрывал её, закрывал на замок, вон и ключи торчат изнутри, я же специально проверил всё вечером. Значит, дурка подождёт.

Переложив карабин в левую руку, я тупо смотрел на стеклянную дверь.

– Что случилось? – сзади послышался голос Ольги, а затем она показалась в холле.

Я быстро сделал пару шагов назад, спрятав карабин за кухонной стойкой.

– Да не заснуть толком, ещё и снится дрянь всякая, – спрятать дрожащий голос оказалось сложно. Я опустил трясущиеся руки на столешницу. Постоял, потом, обойдя стойку, закрыл дверь во двор, повернул ключ и проверил, подёргав за ручку. Хотя какой в этом теперь толк? – Вот, воздухом дышал, вроде, полегчало немного.

Ольга подошла к раковине, набрала стакан воды и протянула мне.

– Пойдём, я тебя обниму, и всё будет хорошо.

Радость ты моя, появись ты здесь на минуту раньше… Нет, не буду пока рассказывать ничего.

– Пойдём, только свет включим во дворе.

– Зачем?

– Чтобы мне кошмары не снились. И Фредди ночью не утащил.

– Ути, прелесть какая! Хорошо, – она встала на цыпочки и потянулась, чтобы поцеловать меня. Я подставил щёку, обнял её и потащил обратно в спальню.

Только надо будильник переставить, чтобы успеть спрятать карабин. Что-то мне подсказывает, что против этой неведомой зверушки он мне не сильно поможет.

Александр Бехтерев. 20 июля, вечер. Москва

Александр Витальевич Бехтерев, профессор, доктор исторических наук и одноклассник Павла Москалёва, только вернулся домой, в трёшку на двенадцатом этаже кирпичного дома по проспекту Вернадского. Преодолев почти два часа пробок и миновав Ватутенки и Коммунарку с Мосрентгеном, а затем с трудом найдя место для парковки воскресным вечером, профессор чувствовал себя уставшим, голодным и толком не отдохнувшим. Провозившись все выходные с внуками, очень шумными и неугомонными созданиями трёх и пяти лет от роду, профессор жаждал тишины и покоя.

Желаемого, однако, он так и не получил.

Звонок одноклассника, Паши Москалёва, застал профессора перед самым отъездом с дачи. Школьный друг был весьма взволнован, ничего толком не объяснил и сбивчиво попросил помочь с переводом текста. По его словам, речь шла о чём-то необычайно важном, чуть ли не о сенсации в масштабах всей страны. Поэтому, едва зайдя домой, Бехтерев первым делом включил компьютер и открыл электронную почту, отправившись затем приводить себя в порядок с дороги.

Переодевшись в домашнее, Александр Витальевич вернулся в домашний кабинет. Пока супруга хлопотала на кухне, периодически звякая посудой под аккомпанемент вечернего телеэфира, профессор озадаченно рассматривал фотографию на экране монитора. Пробежав глазами по изображению камня с выбитыми надписями, Бехтерев потянулся за сотовым, попутно вспоминая события девятилетней давности.

Сейчас ему казалось, будто бы экспедиция на Светлояр состоялась совсем недавно, а ты ж глянь – неужели уже прошло целых девять лет? Да, наверное, так и есть, время ускоряется с возрастом, не щадя никого.

В то время на Светлояре собралась целая когорта учёных – этнографов, историков, славистов, археологов. Внезапный интерес объяснялся просто – местный бизнесмен, приобретя участок земли поблизости от озера, начал копать траншеи для фундамента и наткнулся на остатки некоего каменного строения. Поскольку всё обнаруженное покоилось на полутораметровой глубине под землёй, а легенда о Китеже была известна буквально каждому школьнику ещё с детства, бизнесмен сложил в голове два и два и решил, что потенциальная реклама превысит возможные издержки. После чего уведомил кого следует, а дальше новость быстро понеслась по вертикалям и горизонталям власти и науки.

За четыре месяца фундамент раскопали, обследовали. И, не найдя ничего, что свидетельствовало бы о принадлежности к легенде, обязали незадачливого бизнесмена прекратить любую застройку на собственном же участке, оставив того, как водится, и без земли, и без рекламы.

Но кое-что всё же случилось. Изначально Бехтерев вместе со своим коллегой Шмелёвым, выросшим впоследствии аж до целого замминистра культуры, тщательно изучив множество летописей, нигде не нашли упоминания о древнем русском городе Китеж, после чего записали его существование в небылицы. А старообрядческую летопись восемнадцатого века, откуда, собственно и взялась легенда о городе, ушедшем под воду от нашествия монгольского хана Батыя, посчитали выдумкой на потеху потомкам.

И так бы легенда и оставалась в их головах легендой, не найди они под фундаментом той самой церкви целый ворох берестяных грамот. Слипшийся ком Бехтерев забрал к себе в университет. И в процессе наткнулся на документ, скажем так, прямо гласивший – Китеж существует.

Нет, прямого указания – пройди, дескать, за реку такую-то от восхода и до во-о-он того камня, а оттуда посмотри на двуглавую гору, и будет тебе счастье, не было. Зато, согласно написанному, тайну существования Града отправили на западные границы нашей, тогда ещё не такой необъятной, родины – в Новгородские земли. Куда, кстати, в гости регулярно катался Владимирский князь Юрий Всеволодович. Отправили, и даже конкретно указали – в некую святую обитель на озере Кудеверь.

Провозившись почти полгода с реконструкцией документов и их переводом, Бехтерев снова связался со Шмелёвым, изложив тому местонахождение следующего объекта археологической экспедиции. Шмелёв же, на тот момент трудившийся на истфаке МГУ и жаждущий славы, сумел выбить финансирование и людей. Ещё через год стартовала экспедиция в Псковскую область.

Весь тёплый сезон, с конца апреля и до начала октября толпа археологов шумела и прощупывала каждый квадратный метр вокруг озера. Поскольку нигде более в летописях о существовании в этих местах обители никогда не упоминалось, зона поисков была слишком обширна даже для их экспедиции.

Им повезло уже в самом конце сезона, наткнулись на остатки фундаментов нескольких церквей. Раскопки тогда законсервировали на год и возобновили следующим летом.

Увы, обнаруженные развалины оказались единственной их большой удачей. Найдя попутно всякую бытовую утварь, они раскопали несколько каменных пластин с выбитыми надписями, дальнейший перевод которых показал, что это была местная летопись, которую вёл некий преподобный Ефрем. В летописи ни слова не говорилось о гостях из Владимирского княжества, зато много было написано про некий Путь к вечному благу, ожидающему всякого жаждущего и страждущего, особенно чистого в помыслах.

Экспедиция обследовала чуть ли не по кирпичику каждый уголок, пройдясь везде самым разнообразным оборудованием – Шмелёв не шутил, когда заявил, что для него это вопрос всей жизни. Обнаружили ещё несколько пластин, и целых, и разбитых, в разных концах обители. Но нигде не нашли ни одного упоминания о Китеже.

Пластины впоследствии Бехтерев увёз с собой в Москву, где в лабораториях университета провёл реконструкцию и анализ, показавшие, что у истории точно должно быть продолжение.

Однако продолжения не последовало – третий год раскопок Шмелёву завернули.

Александр Витальевич помнил, в каком бешенстве пребывал его друг – Шмелёв готов был крушить всё, что попадалось под руку, довёл до нервного срыва нескольких преподавателей и уволил с кафедры какого-то бедолагу, посмевшего что-то сказать по поводу неуравновешенности руководителя у того за спиной. Но нет худа без добра, и Бехтерев получил место на истфаке МГУ. Впрочем, к определению местонахождения Китежа это никоим образом никого из них не приблизило.

А дальше, промотивированный в том числе и этой неудачей, Шмелёв попёр вверх по карьерной лестнице. Сначала в заместители декана, затем в Министерство культуры начальником отдела археологии. И за прошедшие семь лет, благодаря упорству и пробивному характеру, вырос до целого замминистра. Что до человеческих качеств Шмелёва – пройденный путь святым его не сделал, зато он оброс связями и полезными знакомствами и получил достаточно полномочий, чтобы самому определять целесообразность тех или иных исследований и экспедиций и давать ученым зелёный свет. Либо же отправлять их восвояси, что тоже не было редкостью.

Бехтерев в это время довольствовался своей должностью на истфаке. Не то чтобы карьера его стояла на месте, но и росла не так стремительно, как у друга. Александр Витальевич вполне мог себе позволить воспользоваться протекцией Шмелёва, однако сказывались характер и возраст – ну не был он отчаянным карьеристом, предпочитая всему именно науку. Тем не менее, должность декана он получил, и такое положение вещей его более чем устраивало.

Так прошли эти девять лет с момента экспедиции на Светлояр. А сейчас перед глазами профессора было изображение каменной пластины, точь-в-точь напоминающее те камни, что они нашли на озере Кудеверь. Сомнений быть не могло – надписи делала одна и та же рука, Бехтерев помнил чуть ли не каждую царапину на обнаруженных артефактах.