На повороте

– Воображаю, какая бы настала жизнь! – сдержанно усмехнулся Токарев.

– Хорошая бы жизнь настала! И погиб бы безвозвратно ее главный враг – скука. Потому что вот с чем эгоизм никогда не захочет примириться – со скукою!

Токарев с улыбкою поднял брови.

– Скука… Вы серьезно думаете, что главный враг жизни – это, действительно, скука?

– Безусловно! Скука сто?ит всяких лишений, унижений, длинных рабочих дней и тому подобного… Скучно! Ведь от этого «скучно» люди сходят с ума и кончают с собою, это «скучно» накладывает свою иссушающую печать на целые исторические эпохи. Вырваться из жизненной скуки – вот самая главная задача современности. И суть не в том, чтоб человек вырвался из этой скуки, а чтоб люди вырвались из нее. А для этого что нужно? Нужно, чтоб вокруг ключом била живая общественность, чтоб жизнь целиком захватывала душу, чтоб эта жизнь была велика и сильна, полна борьбы и света… Вот что нужно, чтобы ощущал человек, а не необходимость какого-то «долга»… Долг! В соседстве с долгом сам воздух начинает скисаться и пахнуть плесенью.

Таня слушала с разгоревшимися глазами.

– Все это очень легко говорить… – начал Токарев, но в это время в вагоне поднялся шум и крик.

Толстый господин, в грязном парусиновом пиджаке и сером картузике с блестящим козырьком, орал:

– Сволочь ты, негодяй!! Я отставной поручик Пыльского гренадерского полка, а ты мне смеешь «ты» говорить?.. Подлец!

Мастеровой в чуйке, с бледным, зеленоватым лицом, мирно было заговоривший с сердитым господином, в первую минуту опешил.

– Я тебя, мерзавца, сейчас велю высадить из поезда!.. Подлец, пьяница!..

Мастеровой медленно и громко протянул:

– Я думал, это пушки, ан это – лягушки!

Кругом засмеялись.

– Молчать!!! – гаркнул толстый господин. – Дурак!

– Не бывал, брат, ты умным человеком, коли я дурак. Ишь ты какой! Ясный козырек нацепил себе и думает, – хозяин! Мне на твой ясный козырек наплевать!

– Ах-х ты, мер-рзавец! – возмутился про себя господин и высунулся из окна, как бы высматривая, скоро ли остановится поезд, чтоб позвать жандарма.

– Плюю я на твой ясный козырек, вот так: тьфу! – Мастеровой плюнул на пол. – Плюю и попираю ногами.

Рядом сидел подгородный мужик. Он с усмешкою сказал:

– Буде вам! Чем все ругаться, лучше прямо подраться!

– Верно! Мне ндравится ваше слово! Я вас уважаю!.. А сказать что-нибудь против меня ясному козырьку энтому – не позволю! Не желаю молчать!.. Извините меня, пожалуйста! Прошу извинения!

Мужик зевнул.

– Тут колокольцов нету, звенеть не на чем.

Толстый господин подергивал головою и продолжал выглядывать в окно.

– Не желаю молчать! – волновался мастеровой. – Он меня растревожил, а я его не беспокоил!.. Слышь ты, козырек! Я сознаюсь, что ты – дурак! Понял ты это слово?

Поезд остановился у полустанка. Толстый господин поспешно вышел, через минуту воротился с жандармом. Указал на мастерового и коротко сказал:

– Вот! Убери его!

Жандарм подошел к мастеровому и решительно взял его за рукав.

– Вставай!

Мастеровой оторопело глядел:

– Что такое? В чем дело?

– Но, но, вставай! Ничего!

– Да что вы? За что вы меня?

Таня вскипела.

– Послушайте, жандарм, за что вы его высаживаете? Он ничего не делал!

– Мы все можем быть свидетелями, – прибавил Токарев. – Этот господин сам же первый начал. На весь вагон стал кричать и ругать его.

Грозно и выразительно толстый господин сказал жандарму:

– Я тебе заявляю, что он мне нанес оскорбление!

Токарев спокойно возразил:

– Все в вагоне слышали, что вы первый стали наносить ему оскорбления.

Токарев был одет чисто и прилично, гораздо приличнее толстого господина. Жандарм в нерешительности остановился.

– Жандарм! Я тебе повторяю: возьми его!.. Он пьян!

– Нет, я не пьян! Вы меня оскорбили, а я вас не тревожил!

Жандарм шепнул Токареву:

– Вы не извольте беспокоиться. Я его только в другой вагон переведу.

В приятном и спокойном ощущении силы, которую давал ему его приличный костюм, Токарев громко возразил:

– Да с какой стати? Мы вам все заявляем, что этот господин сам начал первый скандалить. Почему вы его не переводите?

– А то, может, ваше благородие, вы сами перейдете? – почтительно-увещевающим голосом обратился жандарм к толстому господину.

Господин грозно крикнул:

– Я тебе в последний раз повторяю: убери его!