Оценить:
 Рейтинг: 3.67

На повороте

Год написания книги
1901
<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 33 >>
На страницу:
9 из 33
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Этакая гнусная привычка! Чуть что, сейчас палец под девятое ребро, – рад, что анатомию знает, – и пой ему: «Проклятый мир…» Да, может быть, я в этот момент совсем не расположен петь?

– Скоты этакие! Самому мне все брюхо разворочали! – сказал Митрыч.

– Ну, ребята, довольно возиться! – объявил Шеметов. – Нужно купаться. Чур, не брызгаться… – Он вздохнул. – Только у меня что-то уж и охота прошла в воду лезть.

– А раньше большая охота была! – засмеялся Вегнер.

– Молчи ты, плюгаш паршивый! Предатель! Я с тобою и разговаривать не хочу… Владимир Николаевич, – обратился он к Токареву, – пойдемте в купальню, как полагается приличным людям.

Он взял Токарева под руку и важно прошел с ним в купальню.

– Ишь, всю купальню замочили! Порядочному человеку и выкупаться нельзя!

– Ну, вправду, ребята, чур, не брызгаться! Будет! – сказал Борисоглебский.

Вегнер и Сергей поплыли на ту сторону пруда. Митрыч три раза окунулся в купальне и вылез в пруд.

– У-y, пес твою голову отверти! Хорошо!

Он в восторге гоготал, подпрыгивал и окунался до плеч. Токарев тоже влез в воду. Только Шеметов стоял, опираясь о перекладину купальни, и болтал ногою в воде. Он ворчливо говорил:

– Ключи у вас здесь какие-то бьют на дне, что ли? Вода какая холодная!

– Лезь, Сашка, а то опять обрызгаю! – крикнул с того берега Сергей.

– Я тебе «обрызгаю»! – погрозился Шеметов и вздохнул. – Нет, ей-богу, я нахожу это прямо безнравственным: зачем я буду насиловать свое тело? Я и без того прозяб, инстинкт тянет меня согреться, а какой-то нелепый долг повелевает лезть в холодную воду.

Митрыч стоял по грудь в воде и мылил голову. Шеметов встрепенулся, тихонько соскользнул в купальню и исчез под водою.

– У-у-уй!!! – завопил Митрыч и шарахнулся к берегу.

Из воды вынырнуло смеющееся лицо Шеметова.

– Ну, брат, напугал ты меня! Я думал – рак!

– «Ра-ак…» Будешь ты вперед «Проклятый мир» заставлять меня петь?

Сергей крикнул:

– Ну, ребята, одевайся! Скорей! А то поздно будет!

Они оделись и пошли к Дому.

На широкой каменной террасе, заросшей диким плющом, кипел самовар. Все уж пили чай. Конкордия Сергеевна растирала деревянною ложкою горчицу в глиняной миске.

Катя выставила из-за самовара свое розовое молодое лицо и лукаво спросила:

– Какую это вы, Шеметов, песню пели на берегу?

Шеметов вздохнул:

– Это мы с Митрычем спевались. Дуэт из «Демона». Он Демона пел, а я Тамару, – томно сказал он. – А что, хорошо? Производит эстетическое впечатление?

– Прелестно! Производит…

– То-то! – проворчал Шеметов. – А вы думали, что только вы способны доставлять эстетическое наслаждение, разыгрывая своих Шопенгауэров?

Катя расхохоталась и в восторге забила в ладоши. Варвара Васильевна невинно спросила:

– А это хороший композитор – Шопенгауэр?

– Он Шопена хотел сказать! – засмеялась Катя. И все засмеялись. Шеметов презрительно оглядывал их.

– Смеются!.. Как будто композиторы бывают только в области музыки!

– А где ж они еще бывают? – спросил Вегнер.

– Где! Да хоть в философии. Среди твоих немцев есть целый ряд философов-композиторов, – например, тот же Шопенгауэр, Ницше… Платон…

– Да Платон вовсе не немец.

– Поэтому я об нем и не говорю. Вот еще – Фихте…

– Ну, ну, припомни, каких ты еще философов слышал, – засмеялся Сергей. – Вали: Гегель, Лейбниц, Шеллинг, Кант…

Шеметов сердито ответил:

– Нет, они были сухими рационалистами. В них не было этого… порыва, экстаза, что ли…

– Какой нахал! – вздохнул Вегнер.

– А каким голосом говорит свирепым, как будто хочет смертоубийство совершить? – воскликнула Варвара Васильевна.

– Я самым обыкновенным голосом говорю.

– Да, обыкновенным! – сказала Катя. – Мама, смотри, он тебе голову скусит! Налей ему поскорее чаю, умилостивь его!

– А, чтоб вас бог любил! – смеялась Конкордия Сергеевна, разливая в стаканы чай.

Все усердно ели и пили. Пришел Василий Васильевич, загорелый старик в больших сапогах и парусиновом пиджаке. Конкордия Сергеевна налила ему чай в большую, фарфоровую кружку с золотыми инициалами. Василий Васильевич стал пить, не выпуская из рук черешневого мундштука с дымящеюся папиросою. Он молча слушал разговоры, и под его седыми усами пробегала легкая, скрытая усмешка.

Таня встала.

– Ну, господа, напились? Пойдемте!

– Идем!

V

<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 33 >>
На страницу:
9 из 33