#ЯЗемля

Любой транспорт.

А как же…

Хожу.

Я раз в неделю бываю на Чистых. В Вышке. Одна пара.

Брат там. Прямо как ты.

Я?

Умный. Студент пока.

Не больно босиком?

Привыкаешь.

Пластырь?

Шрамы на спине и ногах. От щиколоток до шеи. Теперь юбка в пол как тренд… Я как раз повернулась и смотрела в следующий вагон… Стекло вперемешку с железками всякими. Шесть часов всю эту мелочь вытаскивали. Лицо и голову в целом почти не задело… Одна стекляшка. Но прошло. Едва заметно… Пластырь – это так…

Как макияж?

О, ты можешь шутить?

Извини, я не хотел…

Вернулся ботан.

Не без разочарования, но и без гнева ставит Белла еще один диагноз и направляется к Тверской. Марк идет следом, не дав даже толике вопросов «зачем и почему» возникнуть в сознании и помешать ему. Но не сделав и пяти шагов, он останавливается. Нельзя не остановиться. Тем более ему.

Белла, огибая группы райдеров и отдельных самокатеров, идет, не касаясь земли ногами, паря над ней не высоко, сантиметров пятнадцать-двадцать. Ее голые, грязные от пыли пятки, возникая из полы юбки, бьют Марку в глаза, так что он жмурится, защищаясь от наваждения, а когда открывает глаза, то теряет Беллу из вида. Ужас, охвативший Марка в эту секунду, срывает его с места, и к еще большему ужасу он через пару шагов отмечает, что и он, по-видимому, не касается земли ногами. И это не прыжки и приземления, а именно полет. Марк пытается по ходу опуститься на землю, но, не имея опыта полета, а, следовательно, прекращения его, он лишь отчаянно тянет носки туфель вниз, продолжая между тем движение. Но главное – Белла. Бог с ним, с полетом.

Где она? Куда пропала?

Марк замечает Беллу у перехода на Пушкинскую-Тверскую. Она стоит на земле и напряженно смотрит вниз, будто готовясь к чему-то важному и сложному. Марк ускоряется, за несколько метров до Беллы с облегчением ощутив твердую поверхность под ногами.

Что это было? Что? Что?

Некогда отвечать. Вопросы потом. Главное, он не потерял ее. Это главное.

Марк подбегает к Белле и замечает, что она тяжело дышит, но это не следствие движения, а попытка успокоиться. Он бросает взгляд в переход, и до него доходит очевидное. Метро, машины, подземный переход – одна цепочка. И если первые два пункта, пусть и со значительными потерями во времени, избегаются, с третьим в большом городе рано или поздно придется столкнуться. Но ведь можно было просто перелететь Тверскую.

Не получилось?

Предполагает Марк, тут же ловя себя на том, что он принял чудо за реальность и требует его продолжения.

А был ли этот полет? Был ли кит? Есть ли она? Может, все это не более чем помутнение рассудка?

Надо проверить. И Марк делает то, чего не делал ни разу в жизни. Он протягивает руку и дрожащими пальцами касается плеча Беллы.

Она поворачивается к нему. Взгляд растерянно-испуганного человека, пытающегося взять себя в руки. Но присутствие Марка как само собой разумеющееся. Ноль внимания на его руку на плече. Марк несколько секунд подбирает слова и решает-таки не ходить вокруг да около.

А как же… сюда?

Не помню.

Перелетела?

Чуть было не спрашивает Марк, но вопрос остается мыслью. Пальцы на плече горят как на углях. Спасаясь от ожога, Марк убирает руку, но только для того, чтобы через секунду совершить еще более невероятное для себя. Он берет Беллу за руку. Не все пальцы сразу, а только указательный и средний.

Пойдем.

Я могу идти, но… Я не могу видеть. Людей. Толпу. Там. Не могу.

Закрой глаза.

Марк предлагает очевидное и забирает оставшиеся пальцы в свою ладонь. Белла кивает, и они вместе делают недостающие пару шагов к первой ступени. Марк ждет, пока Белла закроет глаза, не обращая внимания на то, как обходящие их люди ругаются, мол, встали тут на проходе всякие. Белла делает несколько глубоких вздохов-выдохов и закрывает глаза.

Идем.

Марк делает первый шаг.

Первый раз в жизни выступая поводырем, он идет медленно, задерживая на мгновение ногу над каждой ступенью, глядя больше на Беллу, потом уже под ноги. На середине лестницы поняв, что можно идти быстрее, он ускоряется и вскоре предупреждает.

Спустились. Поворот. Направо. Теперь прямо.

Белла молча подчиняется его движению. Марк подстраивается под скорость потока едва ли километр в час. Идут спокойно, но Марк отмечает, что Белла сильнее, чем на ступенях сжимает его пальцы и чаще дышит, ничего не видя, но ощущая ранивший ее однажды морок подземки. Попытки ускориться тщетны. Поток сплошной. На выходе к «Известиям» Марк снова предупреждает.

Налево. Ступеньки вверх.

Белла ищет ногой первую. Задержка краткая, но вызывает очередную порцию шипения со стороны обгоняющих. Марку не до них. Он терпеливо ждет, когда Белла сделает первый шаг. Когда это происходит, Марк идет с ней нога в ногу наверх, с подступившей вдруг тоской понимая, что он, поводырь, скоро кончится, что держать Беллу за руку не будет больше повода и его снова и снова придется искать.

Кит Демо веселит Серафима. Приходится даже отвернуться, чтобы Фан не заметил улыбку на его лице. В том, что собеседник Фана шутит, у Серафима нет сомнения. Его жизнь с детства не выходит за рамки здравого смысла. Вот и расположившись прямо напротив Фана, он не действует ему вопреки. Вероятность, что Фан разорвет дистанцию и подойдет с претензией, ничтожно мала. Его смелость ограничивается сетью и словами. Он не человек дела. От реальности Фан прячется. И даже выходя в нее, старается касаться ее по минимуму. Одни и те же места, одни и те же маршруты. Обнаружить что-то новое в этом круге – мечта несбыточная. Пока что подопечный держится, но нотки беспокойства налицо. Серафиму уже в ресторане приходит извещение о новой публикации Фана. Вопреки обычному графику. Двух постов в первой половине дня на памяти Серафима не было никогда.

В Этой стране все и вся рано или поздно становится армией.

Его тема и стиль. И про Эту страну. И про ее единственного во все века и поколения друга. Кажется, что-то подобное уже было, но не столь кратко и емко. Второй за утро пост, конечно, выбивается из колеи, но при этом Фан не меняет привычное место. Серафим садится напротив. Попавшийся по случаю Демо, пытающийся разговорить Фана, придает разнообразия уже ставшей рутинной наружке. Кит на Чистых лишь на мгновение сбивает Серафима с толку. Предположив, что перед ним классический мажор-алкоголик, он припоминает цепкой профессиональной памятью, что сталкивался с ним раньше и здесь, на том самом вечере, и кажется, еще давным-давно в академии. Тогда еще предположил, а теперь уверен. Студент-первач, институт публичного права и управления. Научный попросил провести семинар вместо заболевшего аспиранта. Припоминает Серафим, пока Демо окучивает Фана подробностями.

Может, голубой, может горбатый. Кто его знает. Я в китах не разбираюсь Плавает себе. Фонтаны пускает. Я пруд кругом обошел. Ну, почти. Он так и плавал. И кроме меня никто… Повторите, пожалуйста. До рыбы. А к ней третий. Спасибо.

Демо отпускает официанта и переводит разговор в свою вотчину.

Траппистское предпочитаете?

Сегодня.

А в целом?