Коротенькие рассказики. Том II

Знала учительница или нет, что я читаю по памяти, но меня она стала просить читать очень редко.

Вот и все наши дела с Юриком Колябой.

ДЕВОЧКА НАСТЯ

Он бросил её с тремя детьми, сказав при этом: «Возись со свои скотом, тебе только скота и надо!»

Кузьма работал плотником. Как раз ремонтировали двухэтажный дом, вот, они и познакомились с Тамарой Прокопьевной, с её мальчиком Сашей. Дома говорил при том:

– Сегодня суббота. Холодает. Торопят. Опять работаю.

– Надо, так иди, – говорит она.

Муж её звал Люсей, Людмилой, значит.

Так продолжалось недолго. Людмила стала замечать новое в его поведении. Стала говорить ему. А он ушел на станцию, где ремонтировали брусовый дом и не вернулся.

Новая жена Тамара работала в совхозе дояркой. Удобно было заходить в обед – она всегда дома. Мальчик ходил перед школой в детсад.

Девочке его Насте шел шестой годик. Та спрашивала мать:

– Когда папа вернется?

Мать врала дочери, что. Когда много денег заработает. Затем врать ей надоело и сказала дитю своему:

– Папа твой ушел к другой маме и больше не придет.

Настенька стала думать, думать о папе. Душа была эмоциональная, очень чувствительная. Сначала стали замечать соседи, что заговаривается Настя, затем мать стала больше разговаривать с Настей, затем повела её в больницу. Там проверила фельдшер и сказала маме:

– Вы, что, не видите, что она заговаривается? Ваша дочь растет умалишенной. Повлияло, видно, то, что ушел от вас папа. У неё тихое помешательство. Она неизлечима. Только поддерживается. Мать заплакала.

– У меня старше её немного – их ещё двое, все мальчики.

– Ну ничего, отдашь её в специальный дом, где их учат читать, писать, а сама занимайся с ребятами.

Мать ещё пуще заплакала. Вдруг открывается дверь, и входит дочь.

– А почему ты плачешь?

– Да так, захотелось маме.

И перестала плакать. А дочери, Насте понравились медицинские инструменты.

– Пойдем, Настя, домой.

– Возьми всё это, – говорит Настя и показывает на медицинские предметы.

– Нельзя, доченька, – и снова зарыдала мать…

СПАСИТЕ МОЮ ДУШУ!

Танцевали в клубе они все время вместе. Один раз другой парень с ней был – один только вальс станцевал, но Женя что-то сказал ему и он больше не приглашал.

А Женя не отставал весь вечер.

Но до своего дома она пошла одна. Она фактически сбежала от солдата. Идти со станции надо было одной целых четыре километра! Было ещё светло. Летнее время! Вдруг её догоняет тот самый в отпуске солдат, который весь вечер танцевал с ней. То-ли он следил за ней, то-ли ему кто сказал… Но он пристал к ней, говорил: «возьму замуж, буду писать остаток дней».

Как мне было рассказано позднее, он был со станции, отслужил свое, осталось несколько месяцев, когда солдаты начинают оставшиеся дни считать. От него пахло мужскими духами. Ну, чем не жених, чем не мужчина! И робу свою солдатскую не снял, как другие…

Ей было девятнадцать лет. Деревня её называлась «Зырянка». От неё пахло цветами, носик прямой, горячий, сама вся горячая. Ну, чем не невеста, чем не будущая жена для мужчины! Училась она в областном центре, перешла на следующий курс. Училась, кстати, на фельдшера-акушера.

«Всё, он на мне женится. Я так решила. Письма буду ему писать…»

А идти надо было ещё километра полтора-два. Тут, в лесу она и отдалась ему – уговорил, зацеловал, уломал.

На завтра он наверняка рассказывал о своем «подвиге» дружкам. О своем «подвиге» он, конечно, не забыл, но она случайно от подруг узнала, что вчерашний вечер для него был очередной «подвиг», что он жениться собрался тоже на Люде – так совпало, а вовсе не на ней. У него была на той же станции невеста.

– Девочки, я же вчера стала женщиной…

И рассказала всё, как было, со слезами.

– Девочки, спасите мою душу!

Одна из них говорит:

– А что спасать? Не ты первая, не ты последняя…

МИТЯ «ЖАР»

Почти в каждой деревне есть Митя Жар, но поговорим о настоящем Мите «Жар». Кто его так окрестил – неизвестно. Но все по за глаза всю жизнь до самой пенсии так и звали Митей «Жар». Жил он тихо, спокойно, как говорится, никому не мешал. Глаза у него были чем-то больные с детства, слезились, были красные, ну, не совсем красные, а розовые. Сейчас я расскажу о нем подробно.

Шел он из Яру – там рубил деревья. Дочь там у них стояла на квартире. Шел пьяный из Яру в Беляковку. Это в четырех километрах от Беляковки, кстати сказать, моей родины. Четыре километра – закрой глаза, дойдешь! Во-первых, одна дорога, во-вторых, летом, по крайней мере, было видно Беляковку. Я в детстве несколько раз ходил по этой дороге. Но с большой пьянки можно было заблудиться в трех соснах! Он, видимо, пошел не той дорогой. Идет так километр, три, пять, семь… начал трезветь. Возле кустиков сел и заснул пьяный да намаявшийся. Так и уснул навсегда – замерз.

ОСТАНОВКА У ХРАМА

(стихи в прозе)

Не верю в Бога, люди, я —

Потому что с детства я не верю;

Но поклонись и постой,

Отдай дань уважения строителю – народу.

Киркой, лопатой, топором они создали

Красоту и мощь на целые века и даже тысячелетия!