Оценить:
 Рейтинг: 0

Жернова

Год написания книги
2016
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 18 >>
На страницу:
3 из 18
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Кочетом налетел Тит на говорившего, сбил с ног, и, уже сидя на противнике сверху, продолжал молотить кулаками.

– Я тебе дам и Анку, и Ваньку Бугая, чёрт косорылый.

На помощь Прохору кинулись парни с дальнего края деревни. За Тита встал стеной на защиту этот край Горевки. Началась драка, не лучше и не хуже других, что всегда возникали на таких мероприятиях среди молодёжи. Был бы повод. А он уже был.

В ход, помимо кулаков, пошли и колья. Девчата с визгом разбежались, освобождая место для драки. Мужская половина сельчан, которые постарше, пока участия не принимала, смотрела со стороны, нервно курила, пританцовывая, подёргивалась от нетерпения, почёсывала кулаки, ждала своей череды. Однако советы дерущимся уже давала, зорко следя, чтобы драка шла строго по неписаным деревенским законам.

– Круши!

– В сусалы!

– В гроба душу…

– Два на одного – не по правилам!

– С колом на кулак не моги ходить!

– С колом только на кол ходи!

– Брось кол, кому говорят!

– Не видишь, он проть тебя с голимым кулаком, а ты, байстрюк, в помощники кол взял?!

– Дерись, дерись, да ум не теряй, тюха недоношенная!

– Под дых! Под дых его, Тит!

– В рыло! В рыло ему цель, Прошка!

– Наша берёт!

– Кишка тонка!

– Гирьку, гирьку спрячь, чалдон!

– Себе по дурной башке гирькой-то…

– В кулаке силы нет, так ты гирькой?!

– Не моги! Не то всей деревней…

– Наших бьют! А-а-а-а!

– Бей в рожу! В рожу его!

– Коленкой его, коленкой о дурную башку!

– Повыдерну ходунки-то…

– А ты куда? Малой ещё! Молоко это…

– Так братку бьют…

– Ну-у, тада с Богом!

К тому моменту, когда луна поднялась из-за леса, над Никодимовым зарево пожара полыхало в разы ярче и зловеще, добрасывая свои отсветы и до соседней деревни. Колокола на сельской церкви гудели набатом, не переставая, жутко будоража округу.

В Горевке драка тоже была в самом разгаре: семейные мужики сошлись-таки, не сдержали их бабы и родственники.

– Уби-и-или-и-и! Ряту-у-уйте-е!

К месту драки сбежались все жители Горевки: и стар, и млад. Детишки, жёны, сёстры, бабки и деды повисли на руках мужей-братьев-сыновей и внуков. Постепенно, но накал в драке стал спадать, оставались ещё одиночные очаги, пока не иссяк окончательно. К полуночи драка прекратилась полностью. Семьями и поодиночке направились кто к колодцам, а кто и на берег Волчихи смывать с себя кровь и сопли, зализывать раны.

И пожар в Никодимово пошёл на спад. Не было того страшного, зловещего зарева, лишь вспыхнет где-то язык пламени, вырвется на простор, тут же погаснет, исчезнет. И колокола на сельской церкви замолчали, уставшие и оглохшие.

По домам не расходились, ждали огнеборцев: расскажут, что и как. Интересно. Снова стояли всей деревней, смешавшись в толпе и правые, и виноватые. Мирно беседовали, курили, строили догадки, будто час назад и не сходились друг с дружкой в кровавой драке.

– Ты зачем такие слова мне сказал за Анку и Ваньку Бугая? – Тит наклонился к Прошке, зашептал на ухо. – Узрел что? Сам видел? Иль сбрехал кто?

– А ты пошто мне под глаз так съездил? – обиженно прошлёпал разбитыми губами Прохор. – Теперь око не видит, дурак. И губы почём зря разбил. Завтра один работать будешь.

Парень пальцами раздвигал опухоль на глазу, пытался смотреть, крутил головой, зло и недовольно сопел.

– Ну-у, в темноте где там увидишь-то? – вроде как оправдывался Тит. – Ты бы светлячков на глаза навесил – я бы и заметил. А так… но и ты думай, что говоришь.

– А я чё? Я – ни чё, – Прошка взял Тита под руки, увлёк в сторону из толпы. – Правду сказал: вчера, как ты убёг на свою мельницу, Ванька приставал к Анке, пытался за титьки лапать. Сам видел. Она, правда, верещала, отбивалась. Но так кто же из девок не верещит, когда их парни лапают прилюдно?

– А потом что? – жарко задышал Тит.

– Что-что? Убёгла Анка. Ванька в дураках остался.

– Фу-у-у, – облегчённо вздохнул Тит. – А то я уж думал, что она ему на шею вешалась.

– Не-е, чего не было, того не было. Врать не стану.

Пожарная телега въезжала на деревенскую улицу. Лошади шли шагом, уставшие. Сами огнеборцы брели позади телеги. Толпа людей кинулась им навстречу.

Десятки кисетов услужливо протянулись к пожарным. Старший – Матвей Макарович Лизунов – первым делом отыскал среди встречающих мальчишку пошустрее, выдернул его из толпы, велел сначала съездить на отмель, залить бочку водой.

– Возьми помощников, паря, да лошадок не гоните: устали они. Трижды бочку водой заполняли на пожаре, гоняли животину почём зря туда-сюда. Понимать надо. Так что, на конюшню гоните. Овсеца там не жалейте. Телегу у каланчи оставите. Да смотрите, чтобы всё исполнили как надо. Сам проверю, шкуру спущу, если что. Ведро там, на дышле висит. Не потеряйте, огольцы. Казённое оно, ведро-то, общественное. И сбрую, сбрую-то на место положите, охламоны, прости, Господи. Да на Пёсий брод правьте, там дно песчаное, крепкое, и подъём на берег пологий, итить вас в коромысло. Лошадкам какое-никакое послабление, понимать надо, – прокричал уже вдогонку мальчишкам, которые тут же с превеликой охотой ретиво бросились исполнять веление главного пожарного в деревне.

– И не вздумайте коней в ночное гнать: в стойло, в стойло, чтоб под рукой это… и сенца поболе. А можно и травы. Не поленитесь, нарвите за каланчой. Да, инструмент пожарный ни-ни! Инструмент – это… святое, вот как. Так что, не касайтесь, итить в матку с батькой. Уши пооткручиваю, если что! – строжился Лизунов.

Со слов пожарных, события разворачивались следующим образом…

Первым взялся огнём овин, что с краю со стороны имения барина. Вспыхнул разом: и снизу, и сверху. Вроде, как и ветерок с вечера был еле-еле, свечку не затушит, а тут вдруг поднялся, как с кола сорвавшись. Пламя раздул в один момент, перекинул искры на другие овины, а уж с них и пшеничка взялась огнём. Мало того, во время пожара будто кто управлял ветром, настолько крутило, задувало изо всех сторон. Казалось, вот он дует на пшеничное поле, и в тот же момент, смотришь, а уже понесло пламя в обратную сторону на барскую усадьбу.

– Быдто чёрт вселился в ветер, иль оседлал его, прости, Господи, да понукает, нечистая сила, – Матвей Макарович смачно сплюнул, перекрестился. – Не к ночи будет сказано. Ошалел, прямо. Только-только приноровишься, поливаешь, а он как-а-ак жахнет на тебя! Ладно, на тебя… на животину, вот беда. Та спасаться, а ты её назад, к огню поближе. И сами тоже. Куда деваться: служба! И кони, и мы обществу обязаны служить, понимать надо.
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 18 >>
На страницу:
3 из 18