Храм любви. Книга вторая. Леди грёз

Явленье красоты зачатья,
Как вопль её – любви распятье.
Как будто в этом страшном сне
Ромашки зацвели в душе.

Глазами самых нежных грез
И с губ – осыпавшихся роз:
– Такой любви я не ждала,
И не мечтала, и не знала, —

Губами молча мне шептала,
И голову к ногам прижала.
Ну, вот и поднята победа,
Но песнь любви еще не спета.

Сон, сотвори обет молчанья,
Из своих грез очарованья.
Но рвет рассвет ночи полет.
И нереальность грез, как лед,
Ломает жизни моей ход.

И песнь любви в очарованье
Рождает боль души в сознанье.
«О, где же доктор, господа?»
И шепчет гостья: «Это я.

Сюда любовь нас позвала.
Убитая мечом сознанья,
Но вот пришла из состраданья.
Надежды вы должны испить,
Любовь без права искупить».

– За то, что в снах я вас любил?
Мне боже это посулил.
– Он сам в страданьях преуспел,
Но вам такого не хотел.

– Где выход, радость и покой,
Без одиночества с собой.
И через зов моей мечты
Мне тянут руки красоты
Коварство грез из моей тьмы.

Желают вновь всё повторить,
Чтоб губ твоих мне дать испить.
Очарованье грез таких
Прошу в молитвах я святых.
Но, кажется, описал странно.
Простите, если всё бездарно?
* * *

Я сразу подумала, что автором этого стиха мог быть мой бывший больной, который проявлял большое неравнодушие ко мне. Я не знала, как реагировать. Стихи в какой-то мере своей интимностью меня оскорбляли, но если учесть то, что в них не было указано конкретного лица, кроме имени, к которому оно относится, то и оснований для предъявления претензий у меня не было. С другой стороны, они лирически воспевали образ женщины, к которой относились. Однако я понимала, что они относятся ко мне, и к ним возникало двоякое чувство. Как на него реагировать, я не знала.

Я решила взять паузу молчания и поначалу хотела их выкинуть, но рука не поднялась, и подумала, отложу, чтоб со временем еще раз прочитать и проверить ощущения своего восприятия. Кто знает, может быть, по прошествии некого времени я отнесусь к ним совсем по-другому.

Однако через некоторое время мне на факс опять пришло стихотворное послание, которое называлось:

Сон второй

Во глубине ночного бреда
Ищу спасительного пледа.
Меня преследуют глаза,
Они как будто б изо льда.

И вся фигура такова,
Прозрачна и обнажена.
Я бы ушел, но вот беда,
Она похожа на тебя.

Ты ледяная, но журчишь,
Как будто что-то говоришь.
И благодать звучанья слов
Зовет меня под твой покров.
Вроде родная, но пустая.
Журчит вода внутри святая.
И так холодна, как мертва,
Что леденею рядом я.

Коснулся, – колокольный звон,
Из сердца вроде льется он,
Души замершей, но живой,
Не допускающий покой.

– Ну, что тебе моя ледышка?
Ты как живая, но пустышка,
И только звон внутри, как стон,
Зовет меня к вам на поклон.

– Освободи меня от льда
Иль стань таким же, как и я.
Тебя с собою я возьму,
Своей любовью награжу.

– Нет, поклонись ей и пройди, —
Мне говорит Бог от души.
Ты же замерзнешь, как она,
Ведь ото льда не жди добра.

И слышу: «Стой, не уходи,
Со мной немного посиди.