Храм любви. Книга вторая. Леди грёз

Он встретил меня, как и договаривались, на Тверской улице, недалеко от нашей клиники. Предложил пройти в ресторан Дома ученых.

– Вы, видно, там завсегдатай?

– Можно сказать, да. Я там иногда делаю доклады.

Я отблагодарила его за предложение и отказалась идти, перейдя сразу к сути моей встречи с ним.

– Скажите мне честно, если вы мужчина и можете отвечать за свои поступки, почему вы не признаетесь в том, что послания мне это ваших рук дело?

Он выжидающе молчал. И я продолжила:

– Мне не нужно никаких сюрпризов, ни по факсу, никаким другим образом. Я поздравляю вас с наступающим Новым годом, и давайте останемся друзьями. Забудьте меня как женщину. Я была просто ваш лечащий врач. Все моё отношение к вам было продиктовано моими профессиональными обязанностями. Я не артистка, чтоб иметь вокруг себя фанатов, которые от любви иногда делают безумства. Конечно, мне правильнее философски отнестись к такой жизненной ситуации, но ваши стихи могут принести неприятности не только мне, но и вам, а если жена узнает? Вы нарушаете кодекс семьи и предаете обет верности.

В это время мы подошли к тому месту, где меня ждала машина. За рулем сидел мой ухажер, который постоянно заезжал за мной. Он так же, как и я, был врачом и заканчивал аспирантуру. Увидав меня, он выглянул и подал сигнал.

– Вам пора, – отреагировал он на сигнал, – но помните, у меня к вам чистые чувства с преклонением перед образом мечты, и вы его олицетворение. Вы леди грез. Беда моя в том, что живу я по законам веления сердца. Что касается верности в любых изживших себя отношениях, то в этом случае её лучше называть предательством совести, но я уже давно разведен и одинок. Разве я вам об этом не говорил? Единственная дочь уже давно взрослая и самостоятельная личность.

Он опять перекрестил меня, как перед операцией, добавив, что любовь – это Божья благодать и только в его силах её остановить.

Я, усмехнувшись, махнула рукой и села в машину. Казалось, я разрешила проблему, и никаких сообщений, никаких звонков вроде бы как больше не было. Однако это, как выяснилось позже, не было правдой. Все-таки мне на факс однажды вновь пришло некое послание в стихах, о котором мне не доложили сразу. Это произошло тогда, когда меня в кабинете не было. Его на этот раз принял уже молодой аспирант, тот самый, который был закреплен за моей кафедрой и долгое время упорно ухаживал за мной. Часто находясь у меня в кабинете по профессиональной необходимости, он принимал звонки, и этот стих, пришедший на факс, его шокировал, а назывался:

Сон третий

Сквозь тьму ночей колокола
Зовут в туманы снов меня.
Ой, туманы, мои туманы,
Туман ночей, во снах романы.

Колокола, колокола,
Звон их в туманах снов всегда.
Леса, поля и небеса
Напоминают мне тебя.

В озерах глаз твоих давно
Русалки горя моего.
Поют мне песни и зовут,
Как будто счастье продают.

– Купи, купи за право быть,
С любой и счастье получить,
От щедрого царя глубин,
Где царствует порок один.

Разгул не сватанной любви,
Её любили моряки.
Отдай нам страсть, ты по одной,
Мы пустим в храм тебя морской.

Расстелем простыни любви,
Ты нам себя всем подари.
Ну, разве хуже мы ее,
Кого ты ищешь так давно.

У ней всё то же, что у нас,
Ну, хоть попробуй один раз.
Нашу любовь и наше тело,
Чтоб мука страсти не кипела.

Ну, посмотри на наши груди,
На наши глазки, губы, руки.
И сок любви в грудях кипит.
И на сосках росой лежит.

Испей, любимым быть велит.
И страсть любви боготворит.
Ну чем не ангелы любви,
И даже есть в паху усы.

– Свинцом залейте уши мне
Иль утопите страсть на дне.
Молю богов, клялся красе,
Что буду жить с одной везде.

Зачем, русалки, вам пред мной,
Скрывать богиню под водой?
– Мы отдадим её тебе,
Положим в ложе при луне,
Свечу подержим, и споем,
И даже ноги разведем.

А если страсти будет мало,
Мы ей потрем любви начало.
Ты от рожденья своего
Такой не знал ни у кого.

Будет прыгать, и смеяться,
И твоим телом наслаждаться.
Ну что, подписывай контракт,
И мы с тобой идем в кабак,

Потом завалимся в постель,
Раскрутим страсти карусель.
А коль не так, то нам наскучишь.
И право с нею быть получишь,

Легко отрубим тебе то,
Что для дам не все равно.
– Нет, я согласье не даю.
Любви такой я не хочу.