Zona O-XA

– Есть, – коротко по-военному ответил Гиров, про себя подумав, – без выходных работаем, значит.

Глава 26

Этот первый день, а вернее окончание первого рабочего дня в резидентуре, Саня вспомнил именно сейчас потому, что вот уже битых полчаса ВВП объяснял всем больным в палате великое значение и силу слова «последний».

Здесь сказанное Вовочкой полностью совпадало с позицией Гирова, и ему было очень даже интересно со стороны понаблюдать за тем, как абсолютно незнакомый ему человек говорит, практически, теми же словами, что и он, указывая на неправильность и легкомысленность такого высказывания, как «крайний».

Разговор ВВП был сосредоточен на одном из больных, по-видимому, в прошлом бывшем вертолетчике. Они, оказывается, тоже выбросили из своего лексикона слово «последний».

Владимир Владимирович, наслаждаясь тем, что в этот раз его слушают абсолютно все свои, включая Гирова, и даже больные, зашедшие из соседней палаты, излагал: – Истинный ботхисаттва остается на Земле и отказывается от счастливой жизни в раю с тем, чтобы оказать помощь своим ближним достичь просветления. Но любое действие в абсолюте имеет свое начало и конец, даже если это неуловимо для человеческого глаза и нашего понимания. А учитывая, что движение происходит в неразрывном потоке и единой цепи, становится ясно, где искать первого Будду, достигшего первым просветления и ведущим за собой остальных.

– А что? Их несколько было Будд этих? – спросил кто-то из зашедших, ибо свои, местные не осмеливались прерывать ВВП, так как Вовочка мог обидеться на такую нетактичность и замолчать на несколько дней, что с ним уже один раз было, когда Чубайс случайно не выдержал напряжения очередной его высокоинтеллектуальной лекции и заснул.

Пуговкин тогда отпустил ему такого щелбана, что Толик потом неделю носил на лбу шишку величиной с грецкий орех. ВВП же после этой дерзкой выходки рыжего больного целых три дня отказывался читать свой знаменитые лекции несмотря на все уговоры.

Вот и сейчас все сразу зацыкали на незадачливого слушателя, но ВВП, приметив в нем постороннего, отнесся к нему благосклонно.

– Многоуважаемый, – начал он. – Многоуважаемый, но не очень просвещенный, – повторил Вовочка, – Будд было немерено. У меня не хватит пальцев на руках и ногах перечислить всех, но одно я могу тебе уверенно сказать, первым Буддой, или по-другому основателем буддизма, был Сиддхартхе Гаутама, происходивший по преданию из царского рода племени шакьеев в Северной Индии и живший еще за пятьсот лет до рождества Христова. Это понятно? – вопросил он незадачливого слушателя.

– Дык, кто их поймет-то, – ответил тот растерянно пряча глаза, – ведь вот тут до тебя в ентой самой палате тоже лежал один, дык ведь он себя именно так и звал – Буддой. И, помню, он говорил: – Об одном прошу вас, соплеменники, не путать меня с Балдой. Этот после меня к вам должен прийти.

В палате наступила мертвецкая тишина. Больной сам, наконец, поняв смысл своей последней фразы, жалостливо втянул голову в плечи и опустил растерянный взгляд на видавшие виды тапочки Вовочки.

– Вот, я тебе и говорю, много их было, – видя, как потух гость и больше не обращая внимания на заблудшего, кивнул ВВП. – Однако, для более детального и предметного разговора обратимся за помощью к некоторым выдающимся мыслителям.

– Так, многие из них, соглашаясь с положениями восточных религий и, в частности, буддизма заявляли, что состояние нирваны достигается в определенных случаях еще на Земле.

– Но несмотря на все ранее написанное, – Вовочка поднял торжественно палец кверху, – этого состояния достигает не человек, или, скажем корректнее, не Душа, имеющая человеческое тело.

– Человек – это высокая форма развития материи, но отнюдь не самая последняя, предназначенная для перехода в другие измерения, когда этот переход происходит в едином потоке и единой цепи. Прежде всего, потому что Космический разум никогда не посетит говорливое человеческое сознание.

– При любой попытке Космического разума проникнуть в человеческое сознание, человек, не умеющий хранить молчание, тут же признается сумасшедшим, – при этих словах Вовочка почему-то показал пальцем на Гирова. Среди больных пробежал нездоровый шумок. Штирлицу стало не по себе, хотя слабонервным он себя никогда не считал.

– К тому же, – продолжал Пуговкин, – как говорил мой дедушка Шопенгауэр – цель человеческого существования познать страдание, а страдание не может быть совместимо с состоянием нирваны.

– Кроме Артурика многие философы стояли на этих позициях, – ВВП почесал за ухом и опять ткнул пальцем в Гирова.

– Фридрих Ницше, – громко назвал Гиров первую пришедшую на ум фамилию философа.

– Во-во, – восторженно пропел ВВП, – откуда знаешь, что хочу сказать? Мысли читаешь? Телепат? Или педераст? Ладно, с тобой я потом разберусь, – бросил он.

– Давай разбирайся, – ответил Гиров, которому это все порядком уже поднадоело, и он, честно говоря, подумывал как бы перебраться отсюда в другую палату.

А ВВП тем временем продолжал: – Так вот, ни кто иной, как Ницше, предостерегал всех от возможных заблуждений в этих вопросах, говоря, что между сверхчеловеком и обычным человеком обязательно существует какая-то связь.

– И Я, – он сделал ударение на я, – хочу вам указать на эту связь. Не трудно догадаться, что канатом, натянутым между человеком и сверхчеловеком, или по-другому той самой связью, может выступать только настоящий и преданный человеку друг, освобожденный от всяких житейских обязанностей, забот, хлопот и одновременно обладающий сознанием.

– Логично предположить, что последним пристанищем первого Будды на этой планете будет тело собаки в той точке земного шара, которая является сердцевиной Земли в данный конкретный момент времени, так как путь, пройденный этим Буддой, вбирает в себя не только жизни, прожитые им Слоном, ослом и тигром, а так же растением, минералом и камнем. Но это уже моя личная догадка, – Вовочка победоносно выпятил губу.

– Соответственно, все члены этой семьи, следующие за ним в Единой Космической цепи, являются ее звеньями. Их любовь и уважение друг к другу являются тому подтверждением. Последовательность данной цепи вытягивает сам Космос. Для него нет секрета, кто идет за кем. Для нас это пять концов одной звезды.

– Но так или иначе, всем, кроме собаки, придется еще, как минимум, раз почувствовать земное бытие в присутствии Космического разума, который в любой момент может перемешать всю колоду по-своему, потому как никто из нас до конца своих дней не знает и не узнает, является ли он последним звеном в этой цепи.

– Вот это и есть высшая форма той Игры, которую, я думаю, постиг только Ницше.

– А, учитывая, что в этом мире все подчинено закону чисел, то становится очевидным, что, даже определив Единицу, мы не в состоянии нарушить или разрушить это движение по двум причинам: – во-первых, в силу того, что Разум находится в молчаливом сознании и у него может быть еще бесчисленное количество степеней защиты, о которых мы просто не догадываемся; во-вторых, и тут я пока не силен в науке о числах, но могу предположить, что оставшиеся четверо могут постоянно меняться местами в соответствии с общим алгоритмом их ратных дел, с учетом всех прошлых реинкарнаций.

– Вот это-то и должно придать всему элемент Игры, непредсказуемости, но вместе с тем и определенной организованности при выходе из Зоны Организованного Хаоса! – закончил свою тираду ВВП, победоносно бросив вперед правую руку.

В это время в палату вошла медсестра Динара и пригласила всех желающих на вечерний или, как его прозвали больные, халявный кефир.

– Она в цепи, но цепь длинна, величиною в Жизнь, – успел прошептать на ухо Гирову ВВП и, первым выпрыгнув из комнаты, вприпрыжку побежал занимать очередь у окна раздачи. Философия, философией, а халяву Вовочка любил очень.

Глава 27

На третий день своего отвязанного состояния, лежа на кровати и наслаждаясь такой долгожданной и сладкой свободой, Гиров поймал себя на мысли, что те страдания, которые ему пришлось испытать в последние дни, совсем не случайны.

Ему вновь пришли в голову слова Вовочки, предназначенные, как ему показалось, именно для него. Он вспомнил, как президент, то и дело заглядывая ему в глаза и для пущей убедительности тыкая в его сторону указательным пальцем, нараспев говорил: – Любимый мной Шопенгауэр и другие великие мыслители Европы на протяжение всей своей жизни неоднократно пытались донести нам, что жизнь дана нам в качестве испытания и основой его является страдание.

– А что, первая благородная истина буддизма тоже гласит: «Все есть страдание», – подумалось Гирову.

– Или вот еще: «Быстрейший конь, который мчит нас к совершенству – это страдание». Христианство, кстати, подтверждает это, говоря, что те кто поймут страдание, чтобы с ними ни случилось, будут всегда исключительно спокойны и светлы. Они поймут, что именно страдание ведет к истинной цели жизни. Да, и сам крест является не чем иным, как символом страдания.

– А молитва Страдания? Вдумайтесь только в ее слова: «Боже, я благодарю тебя за это страдание, за это лекарство от грехов моих и недоразумения моего, посланное тобою в тяжкий труд. Благодарю, Отче! Ибо в нем сгорят мои старые одежды, и я воскресну к новой жизни чистый – как дитя, свободный – как Дух, яркий – как луч! Амен!

– А почему нет? – продолжал рассуждать Гиров. – Учитывая то, что целью жизни любого человека является достижение Просветления, может случиться так, что быстрейший путь к этому действительно проходит через страдание.

– Но здесь неплохо было бы во всех философских и религиозных учениях мира ввести еще такой термин, как Осознанное страдание, – вдруг, осенило Гирова.

– Каждый разумный человек, совершенствуясь, так или иначе, становится на путь Осознанного страдания, держа себя в определенных рамках морали, законов, сложившихся правил, заставляя усилиями силы воли добиваться тех или иных результатов в работе, поддержании своего здоровья в надлежащем состоянии, отказываясь от спиртного, сигарет, наркотиков, он тем самым подвергает себя Осознанному страданию.

– И вот это самое Осознанное страдание как раз-то и позволяет человеку достичь Просветления, оградив его, таким образом, от еще бо'льших страданий. И тогда изречение самого Будды как-то сказавшего своим ученикам: «Только тогда вы сможете не страдать, когда научитесь страдать», становится абсолютно понятным всем, а не только избранной горстке Посвященных.

Гиров понял, что именно Осознанное страдание и является краеугольным камнем учения Будды, позволяющим как раз таки и избежать этого самого страдания.

– Обычному человеку далекому от философии будет, в лучшем случае, не понятен смысл его земного существования, если ограничиваться только одной фразой, что суть земного существования заключается в познании страдания. Эта мысль может повергнуть его в такую невыносимую тоску и уныние, выход из которой только один – водка, – подвел Саня итог своим размышлениям.

– Не, ну как простой чел может согласиться с мыслью, что суть земного существования заключается не в достижении счастья, к которому он стремился всю свою жизнь, а как раз наоборот – в познании страдания, если не использовать такое понятие, как Осознанное страдание и не давать его расшифровку?

– Земля для многих из нас является единственным домом, – продолжил свои размышления Гиров, – и предназначена она для того, чтобы каждый достиг здесь Просветления. По всей вероятности, человек проживает свою жизнь множество раз, пока, наконец, преодолев неведение, не достигнет Просветления. Причем, с нами происходит это незаметно для нашего сознания. Космический разум заставляет просыпаться наше сознание постепенно.

И, похоже, все мы должны начинать с укрепления духа? Укрепление духа – единственное ради чего стоит жить. Не действовать ради укрепления духа, значит, стремиться к смерти, а стремиться к смерти, значит, не стремиться ни к чему вообще, потому что к ней в лапы рано или поздно попадет каждый из нас, – пытался размышлять Саня, ожидая прихода жены, и одновременно думая о том, как же ему надо вести себя, и каким образом он должен выстраивать свое поведение и поступки, чтобы избежать этой унизительной процедуры – быть снова привязанным.

Однако, не только эти мысли занимали сейчас Гирова.

Подобные случаи с ним происходили и раньше, причем чаще всего на трезвую голову, после чего он напрочь ничего не помнил, а жена ни о чем не спрашивала, учитывая специфику его работы и зная, что если что-то надо, то скажет сам.

В этот же раз Саня прекрасно помнил все случившееся и последнее, что он увидел перед тем как неведомая сила, подняв его с дивана, швырнула головой в телевизор и он потерял сознание – была любимая им уже пожилая артистка кино, печально пропевшая: – Опустело небо без тебя …, – а после того как она исчезла, уже пустой экран телевизора голосом Зона Коба, известного на просторах всего СНГ эстрадного певца, простуженным голосом прохрипел: – Павлины говоришь? Кхе-кхе-кхе!