Выкуп

Опытный демагог, Нюхалков даёт присутствующим насладиться минутой. И мы, польщённые, гордые своей избранностью, слегка косим глазами в сторону соседей.

– Начинаем, друзья мои, генерировать идеи, – Нюхалков открывает новый этап совещания. – Вы, наверное, детушки мои, ругаете на чём свет стоит мою манеру собирать вас по ночам…

Теперь уже мы переглядываемся открыто. Судя по всему, Нюхалков и в самом деле достал своих рабов ночным графиком.

– Но ведь я знаю, вас, творческих людей, – проникновенно продолжает Нюхалков. – Собери я вас утром, вы будете спать! Реакции вялые, никакого креатива. Днём – тоже мало хорошего, потому что вам кажется, что времени – вагон и маленькая тележка и можно попусту трепаться, терять время, испытывать моё терпение.

А вот поздний вечер, ночь – по мнению Нюхалкова – самое подходящее время для мозгового штурма, для генерации остроумных, оригинальных, сумасшедших идей. Нервная система возбуждена, воображение кипит и…

– И час-то поздний, всем хочется домой, к девушкам, к мальчикам, кому как… – Нюхалков изящно ведёт бровью в сторону толстячка, а тот, наоборот, поднимает брови. – Словом, времени не тратя даром… Начали!

И он тычет своим вездесущим пальцем в длинного брюнета.

Длинный перелистывает свой блокнотик.

– Фабула. Несправедливо уволенный дерьмократами полковник КГБ живёт в одиночестве на маленькой дачке в Подмосковье. Жена ушла, её сманил удачливый шоу-бизнесмен. Полковника навещает любящая дочь, но и её увлёк некий финансовый магнат.

– Так, – кивает Нюхалков. – А патриотическая жилка… не забыл?

Длинный поднимает ладошку – всё будет тип-топ – и продолжает набрасывать фабульные контуры.

И вот живёт полковник один-одинёшенек на даче, вспоминает последнее дело, из-за которого его турнули из конторы. Допустим, он перешёл дорогу некоему воротиле, близкому к власти. Можно пса какого-нибудь бродячего добавить, пацана беспризорного. Если конечно, в сюжет лягут… Однажды дочка приглашает полковника на вечер к своему будущему жениху. Для знакомства. Он приезжает в загородный дом и там, среди бомонда, чувствует себя чужим. И вот он видит, как его будущий зять беседует с тем воротилой, из-за которого его турнули из КГБ…

– ФСБ, – поправляет Нюхалков. – Будь точен. Точность – тоже сестра таланта. Пусть даже и младшая.

Длинный кивает и продолжает.

И вдруг дочкин жених, финансист, приглашает полковника к себе в кабинет и предлагает ему работать на себя. Хорошие деньги, загранка и т.д. Полковник сначала отказывается и уезжает. Потом его уговаривает дочь, он вспоминает про того воротилу, своего обидчика, и соглашается. А дальше…

– Кто продолжит? – восклицает Нюхалков.

Молодой лысый парнишка тянет руку.

Нюхалков ласково усмехается и тычет в толстого блондина.

– Я думаю, – говорит тот, со страшной скоростью вертя в пальцах ручку, – дальше полковник обнаруживает крупную аферу, которую задумывают жених и воротила… Финансовую… Или что-нибудь с торговлей оружием… Всё это полковник раскручивает, спасает дочку, Родину и триумфально возвращается в контору.

– Угадал? – спрашивает Нюхалков длинного.

– Не совсем… – морщится длинный. – Почти… Там у меня были индийские долги…

– Хорошо, детушки мои, – Нюхалков доволен. – Я не ошибся в вас. Как же мы должны оценить этот вариант? Что скажете?

Тотчас лысый парнишка поднимает руку. Но хозяин делает знак мне… Не удалось отсидеться. Мне кажется, эта же мысль – в лукавых глазах Нюхалкова.

В эту секунду открывается дверь кабинета и входит женщина, гладенькая шатенка, вполне ещё молодая, в самом что ни на есть – соку. В руках у неё поднос, на нём – чайник, бутерброды, конфеты. Она разгружает провизию на столик в центре кабинета, оглядывает нас живыми тёмными глазами.

– Спасибо, душа моя, – посылает ей воздушный поцелуй Нюхалков. Ничего не скажешь, умеет жить этот продюсер литературной халтуры. – Ложись, я буду поздно.

Шатенка философски улыбается и уходит, распространив запах настоящей женщины.

Пользуясь паузой, я ем бутерброд и пытаюсь что-нибудь придумать. Но что? С этими смышлёными ребятами, похоже, тягаться не под силу.

– Итак… – неумолимо призывает меня к ответу Нюхалков, терпеливо выждав, когда мы насытимся. Сам при этом выпивает чашку чая.

– Я думаю, этот сюжет очень даже неплох, – говорю я убедительным тоном. – Вроде бы там есть всё, что должно быть… А что ещё, собственно, нужно?

– Так, – без тени недовольства говорит Нюхалков. – Понятно.

И мановением пальца приглашает к слову лысого нетерпеливого молодчика.

– Знаете, коллеги, – начинает молодчик, – мы хоть и не претендуем на нетленки, но всё-таки надо же и что-то новое выдавать на гора…

Во-первых, вбивает лысенький первый гвоздь в крышку гроба, – здесь собраны все штампы современных боевиков, что в кино-телевидении, что в литературе-макулатуре.

Во-вторых, – загоняется последний гвоздь, – где здесь патриотическая струя?

Герой – полковник КГБ-ФСБ? То есть, эксплуатация тезиса, по которому единственные патриоты – все в спецслужбах… Да, это сейчас модно и, возможно, так оно и есть, но в контексте нашего проекта этого недостаточно. Таким, образом…

– Таким образом, – подводить итог Нюхалков не позволяет никому, кроме самого себя, – получается, что вариант неплох… был бы вчера. А сегодня он уже не тянет. Кроме того, нам ведь нужная серия? А где тут намёк на серийность? Хотя бы один? Увы, мой дорогой коллега, – обращается он к длинному. – Ваш вариант мы бракуем, хотя и оставляем его в наших запасниках… Никаких обид? Наш девиз какой?

Он смотрит на длинного с ожиданием. Тот слегка розовеет и не без усилия говорит:

– Ничего личного. Только бизнес.

– Вот именно. Мы же что? Мы коллективный, муравьиный разум. Ты кусочек, он шажочек, вот и вышел… огуречик! – похохатывает Нюхалков. – Хорошо, поехали дальше. Извольте!

Теперь очередь низенького-толстого.

Тот кашляет и начинает излагать свою фабулу. Вместо героя – героиня. Простая российская женщина, журналистка, работает в поте лица, содержит ребёнка и мужа-инженера, который трудится на оборонном предприятии и приносит домой копейки.

И вот однажды мужа арестовывают. Выясняется, что он продавал врагам Родины наши оборонные секреты. Жена, конечно, в шоке, она не верит, приходит к мужу в тюрьму, тот ничего не понимает: его оговорили. Но так ловко всё подстроили, что улики на нём. Какие-то бумаги с отпечатками пальцев, письма в Интернете и т.д. и т.п.

– Кто может продолжить? – спрашивает Нюхалков.

Понятное дело, взмывает рука самого умного из нас, но хозяин предлагает высказаться длинному, за что я ему, хозяину, глубоко благодарен.

Длинный пожимает плечами, хмыкает, морщится и рассказывает нам, как героическая женщина выводит на чистую воду тех, кто сляпал дело. Наверное, на неё ещё давили, возможно, с работы выгнали, – в общем, полный набор сериальных приключений красивой героини.

– Угадал? – спрашивает Нюхалков низенького.

– Ну… близко. Но у меня ещё был прибамбас. Целая интрига, на заводе. Инженера сажают, чтобы скомпрометировать директора, а на его место…

– Посадить другого, нехорошего, – вздыхает Нюхалков. – Они будут бороться за право отмывать наличку и так далее… А патриотизьм – где?

Он так и произносит слово «патриотизм» – с мягким «з» и хитро так глядит на всех нас.

– Нет, детинушки мои, – снова воздымается хозяйский палец. – С патриотизмом шутить нельзя. А вы что скажите, Саша?