Театр Иллюзий

Поедая скромный ужин, Ершов раздумывал над тем, как ему быть дальше. Перед этим он больше часа шерстил интернет, но попытки найти хоть какую-нибудь полезную информацию оказались бесплодными. Впрочем, шансов изначально было не много. Гугл ничего не знал о картине с подобным сюжетом, что подтверждало догадку Ершова – полотно наверняка принадлежит кисти малоизвестного художника, скорее всего даже местного.

Вариантов, что делать с картиной, было несколько, начиная с демонстрации ее свойств кому-либо еще вплоть до уничтожения. В итоге решение пришло само собой, будто со стороны.

Ершов понимал, что ему попалось нечто крайне необычное – не просто очередная картина, выполненная талантливым живописцем, но вещь с секретом. Чтобы раскрыть его до конца и увидеть все, что скрыто за гранью, надо всего лишь смотреть. Видеть. Наблюдать.

Ершов решительно встал из-за стола, прихватил открытую бутылку виски и направился в гостиную. Начал с того, что сдвинул журнальный столик к стене. Затем бережно снял картину со стены и установил ее на стол. Пододвинул сбоку удобное мягкое кресло, сел. Теперь «Ярмарка» находилась точно на уровне его глаз.

Ершов сделал большой глоток из бутылки и приготовился ждать. Он жадно вглядывался в масляные мазки, пытаясь поймать момент, когда композиция вновь начнет меняться. В конце концов, это почти то же самое, что просмотр кино, только в ультразамедленной съемке.

Ершов переводил взгляд с одного нарисованного лица на другое, затем принимался рассматривать высокого человека. Тот стал виден отчетливее – теперь можно было разглядеть его правое плечо. Еще чуть-чуть, и появятся контуры головы, а там и лица… Да, именно лицо и хотел увидеть Ершов. Лицо – и глаза. Интуитивно он чувствовал, что все идет именно к этому. Надпись гласила: «Он видит тебя». Вряд ли она появилась на картине случайно.

Разглядывая проступающий силуэт в черном костюме, Ершов в очередной раз подумал, насколько же этот человек высокий. Гротескный гигант в чистом виде. Но, помимо роста, в нем имелось что-то еще. Ершов долго не мог понять, что именно напрягает его в высоком человеке. И только сейчас до него дошло.

Необычной была его поза. Если большинство персонажей было нарисовано в профиль, то высокий человек почему-то находился анфас – лицом не к посетителям ярмарки, а к зрителю, что смотрел на картину.

«Он видит тебя» – неотвратимо стучало в голове.

Ершов снова взглянул на толпу людей, в ужасе застывших перед высоким человеком. На картине что-то неуловимо изменилось – угол зрения немного сместился, словно все люди одновременно и незаметно отошли вглубь. Вскоре Ершов понял почему.

Высокий человек все больше проступал на полотне, словно кто-то медленно проворачивал невидимое колесико мыши, уменьшая зум. Общая композиция постепенно отъезжала назад, в результате чего фигуры людей на ярмарке отдалялись, а в кадр все больше «вплывал» высокий человек.

Ершов вспомнил свои ощущения при покупке. Тогда он обратил внимание, что центр картины смещен, а кусок справа будто бы обрезан. Теперь все становилось на свои места.

Вскоре на картине показалась правая часть головы, повернутой под неестественным углом, и нечто сбоку, напоминавшее ромбовидное свиное ухо. Затем проявилась шея вместе с обмотанной вокруг нее толстой веревкой, уходящей вверх. Очертания виселицы позади высокого человека подсказали, почему он висел в воздухе.

Когда начало проступать лицо повешенного, Ершов задрожал. Он вдруг ясно осознал, что совершенно не хочет видеть это лицо, не желает фиксировать в своей памяти ни одну из его ужасающих черт…

Ершов попытался отвести взгляд, но не смог пошевелиться. Картина захватила его волю настолько, что он не мог даже моргнуть. Глаза почти вылезли из орбит, но он все смотрел и смотрел, смотрел и смотрел на проявляющееся на полотне лицо того, кого он именовал высоким человеком…

***

Как только Ершов вновь почувствовал себя в состоянии двигаться, он отпрыгнул в сторону и вывалился с кресла на ковер. Удар был ощутимым, но пошел на пользу. В голове немного прояснилось. Ершов лежал на полу и лихорадочно мигал, увлажняя сухие глазные яблоки. Гостиная, поначалу расплывчатая и затуманенная, постепенно возвращала себе прежние очертания.

– Наваждение… – бормотал Ершов как заведенный. – Проклятое наваждение…

Тяжело дыша, он поднялся на ноги. На картину он старался не смотреть. Не хватало еще, чтобы она снова загипнотизировала его, насильно приковав взгляд к тому существу на виселице. Вспомнив подобие лица, показавшееся на картине, Ершов вздрогнул. Такое он точно не забудет до конца своих дней.

В ванной, тщательно споласкивая измученные глаза холодной водой, он внезапно пришел к простому и оттого удивительному выводу. Психоделика. Всего лишь гребаная психоделика. Ершову приходилось слышать об экспериментах с картинами, написанными специально, чтобы воздействовать на подсознание и сводить человека с ума. Вроде бы подобные техники живописи даже ставились на вооружение военными. Ершов не верил в подобные теории заговора и уж точно не предполагал, что ему попадется подобная вещь.

Сплюнув, он взглянул на себя в зеркало. Волосы взъерошены, глаза покраснели от лопнувших капилляров, руки заметно подрагивают. Ершов неторопливо вернулся в гостиную. Картину он намеревался переложить в шкаф, а завтра выбросить в мусор. А еще лучше – развести костер и уничтожить ее. Он старательно отводил глаза от «Ярмарки», но все же скользнул по ней мимолетным взглядом. И не смог не заметить новых изменений.

Повешенного на картине больше не было. Одинокая виселица пустовала. Но этим изменения не ограничились.

Взглянув на девочку в светло-голубом сарафане, Ершов разом понял все. Но было уже слишком поздно.

Девочка больше не показывала вправо. Теперь она стояла лицом к зрителю, а ее вздернутый пальчик указывал прямо на Ершова. Точнее, ему за спину.

Развернувшись, Ершов увидел силуэт высокого человека в дальнем углу гостиной.

Вокруг непропорциональной фигуры клубились тени. Голова была свернута набок, в точности как на картине. Со сломанной шеи свисала веревка.

Выждав почти театральную паузу, высокий человек сделал шаг вперед.

***

В предрассветных сумерках дверь в квартиру Виталия Петровича Ершова тихонько приоткрылась. Седобородый старичок, торговец живописью и антиквариатом, неслышно проскользнул внутрь. В этот раз ему даже не пришлось пускать в действие свой набор отмычек. Дверь была не заперта с позавчерашнего вечера, когда Ершов вернулся с прогулки по городу.

Старичок некоторое время постоял в прихожей, разглядывая пустую квартиру. Повел носом, будто принюхиваясь, после чего безошибочно отправился в гостиную.

Картина, изображавшая ярмарку, валялась на полу. Старичок бережно поднял ее, коснулся пальцами масляной поверхности, сдул несуществующие пылинки. Улыбнулся.

Аккуратно упаковав ее в принесенную с собой толстую бумагу, он так же незаметно покинул квартиру.

***

Подкручивая усы, Петр Данилович разглядывал необычное полотно и разве что не жмурился от удовольствия. Где-то в сердце приятно свербело, как бывало всегда после удачной покупки. А в этот раз она была без сомнения удачной.

Выйдя на пенсию, Петр Данилович решил полностью посвятить себя давнему увлечению – собиранию картин. Благодаря скопленному за жизнь капиталу – пусть не очень большому, но все же ощутимому – он мог время от времени баловать себя новым приобретением.

Сегодняшняя покупка не нанесла особого ущерба бюджету (милый старичок, продавший картину, вряд ли догадывался о ее истинной стоимости), но имела все шансы стать жемчужиной в коллекции. Нет, ну надо же, какой экземпляр! Петр Данилович как никто другой знал, что талант художника всегда проявляется именно в деталях, а уж здесь они были исполнены поистине великолепно. Разумеется, любопытен был и сюжет картины – испуганные посетители ярмарки и маленькая девочка, указывающая куда-то вправо. В той стороне, однако, ничего не было. Картина словно обрывалась, почти как серия какого-нибудь новомодного сериала, на самом интересном месте. Вероятно, во всем этом есть глубокий смысл, заложенный автором. Петр Данилович пообещал себе подумать над этим на досуге.

Вглядываясь в лица, он не уставал поражаться, насколько кропотливо прорисован каждый человек. Взять хотя бы этого однорукого господина. Гримаса ужаса на его лице бесподобно реалистична. Да и сам он – ну прямо как живой!

Тут Петр Данилович издал удивленное восклицание, когда заметил тоненькую вертикальную черточку вдоль правого края…

Палатка

Я очень люблю одиночные пешие походы.

Нет, не так. Правильнее будет сказать – я очень любил одиночные пешие походы. Не знаю, хватит ли у меня духу еще когда-нибудь остаться в лесу на ночь, тем более в одиночку…

Я не мизантроп, вовсе нет. Есть у меня и друзья, и девушка, да и с коллегами иногда выбираемся в бар на кружку-другую пива. Все как у всех.

Но иногда наступает момент, когда хочется просто побыть одному. Отгородиться на пару дней от внешнего мира и погрузиться во внутренний. Уединиться в тишине со своими мыслями – без телефона, планшета или компьютера. Дышать полной грудью и никуда при этом не спешить. У вас такое бывает? «Перезагрузить голову», вот как я это называю. Говорю это для того, чтобы придирчивый читатель сходу не воскликнул – а какого лешего ты оказался один в ночном лесу?

На самом деле история эта началась еще до наступления темноты. Шел второй день моего долгожданного отпуска – и, соответственно, второй день настолько же долгожданного похода. Те, кто хорошо меня знают, не удивятся, что эти две вещи совпали. Отпуск я часто провожу в очередном походе, благо мое место жительства идеально соответствует подобному хобби.

Поясню: я живу в небольшом городке одной из центральных областей нашей родины. У его северной оконечности начинается лесной массив, простирающийся на несколько сотен километров. Гор как таковых здесь нет, но местность холмистая, так что скучать не приходится. В общем, настоящее раздолье для людей вроде меня.

Название города указывать не буду. Меньше всего мне хочется, чтобы кто-нибудь взялся искать этот лес и обнаружил то, на что наткнулся в тот день я…

Дабы разнообразить маршрут, я попросил приятеля отвезти меня на машине подальше, километров за сто. Леса недалеко от города я знал хорошо, но в той части раньше не бывал. Вот и решил – почему бы не исследовать новую местность?

Поход я планировал сделать трехдневным. Три дня – самый подходящий срок для подобного предприятия, уж поверьте опытному человеку. Хватает, чтобы перезагрузиться и отдохнуть, при этом не нужно таскать с собой слишком много съестных припасов и воды. В четвертый день утром я должен был выйти обратно к шоссе, сделав полный круг, после чего на попутках доехать до города.

Тогда я и не предполагал, что уже к полудню третьего дня выбегу из леса в невменяемом состоянии, оставив большинство своих вещей в лесу…

Но – обо всем по порядку.