Человек среди чувств. Начало. Сказки и размышления о внутреннем ориентировании

Да только Эйн очень настойчивым был. Снова отправился на запад. Остановился в одной стране, уточнил в путеводителе, что она самая что ни на есть западная, и открыл ресторанчик под названием «Западный полюс». Все стены в нём были географическими картами разрисованы.

Народ к Эйну просто валом валил. Всем хотелось узнать, что такое Западный полюс – а заодно про Северный, про Южный и про Восточный. И каждый, кто хоть раз побывал у Эйна, с гордостью называл себя западными полярниками.

Так вот обстоит дело и с философоведением. В этом ресторане могут и накормить очень даже неплохо, и «западный полярник» звучит замечательно, и карты на стенах весьма полезные. Просто настоящие путешествия разворачиваются совсем в других местах.

Помощь в ориентировании

Хочется не зависеть от языка того или иного учения до тех пор, пока мы не поняли, какое из них больше всех способно помочь нам ориентироваться. Хочется не зависеть в своём выборе и от инвентарно-отстранённого языка философоведения. Хорошо бы обзавестись на первых порах маленьким внутренним разговорником, который помог бы разбираться: кто и как предлагает нам помощь в ориентировании. Пусть в нём будем всего лишь несколько понятий, связанных с ориентированием, но это будут понятия не для убеждения, а для понимания.

Этот краткий разговорник станет нашим вопросником для любого учения, заинтересовавшего нас. Он позволит сравнивать и выбирать. Он позволит нам оставаться независимыми до тех пор, пока мы не решим для себя: вот, это моё. Да и после этого он останется достаточно полезным, помогая понимать другие учения и преданных им людей.

Разговорчивый клубок

Один молодой человек по имени Ним хотел жениться, только не знал, как же себе жену найти. Хорошо, что он был знаком с волшебником. Тот подарил Ниму путеводный клубок, который должен был рано или поздно привести его к суженой.

Клубок этот ещё и разговорчивым оказался. Так что бродить по свету им было не скучно. Вот только не мог Ним понять: знает клубок, куда катиться, или наугад путь выбирает. А если Ним встречал всё-таки симпатичную девушку, клубок всегда в разговор встревал и всё дело портил. То проболтается, что Ним человек небогатый. То ни к селу ни к городу сообщит, что Ним во сне храпит. То ещё какую-нибудь ерунду намелет.

Девушки – люди чувствительные. Одной одна клубочная фраза не понравится, другой другая. Обижались они, и приходилось Ниму дальше идти. «Нам дальше и надо,» – говорил клубок, но Ниму казалось, что он просто хочет оправдаться.

Но вот одна из встреченных девушек, как только клубок начал разговаривать, схватила его и связала из него шарфик для Нима. «Будем мы ещё к мотку шерсти прислушиваться! – фыркнула она. – Лучше давай поженимся». Ним от удивления согласился. Надоело ему уже бродяжничать.

Только пока готовились они к свадьбе, Ним понял, что с такой женой ему не ужиться. Очень уж она приказывать любила. Распустил он шарфик, смотал нитку в клубок и говорит: «Ты уж прости меня, клубочек. Пора дальше идти». Отправились они дальше.

Много времени прошло, пока Ним встретил такую девушку, которую сразу же полюбил всем сердцем. Говорит клубку: «Только помалкивай, пожалуйста, не говори лишнего». А клубок болтает по-прежнему, что ни попадя. Правда, девушка тоже Нима полюбила, и на болтовню клубка только улыбалась.

Поженились они, короче говоря, а клубок к волшебнику вернулся. Но любил иногда закатиться к ним в гости и напомнить, что это он их сосватал. Ним с ним не спорил, хотя ему по-прежнему казалось, что клубок наугад путь выбирал.

Что и говорить, волшебный клубок – это неплохой вариант ориентирования.

Но вернёмся к нашему краткому разговорнику, который, может быть, и нужен как раз для того, чтобы со временем обзавестись собственным волшебным клубком.

Какое слово будет первым в этом разговорнике? Может быть: слово ориентир? То, что помогает понять, где мы находимся, помогает выбирать направление движения. Или, может быть, ещё важнее понятие о средствах ориентирования? То, что позволяет нам выбирать ориентиры. То, благодаря чему мы можем пользоваться ими.

Именно этого, наверное, мы вправе ожидать прежде всего от любого учения: разговора о том, какие возможности ориентирования имеются в распоряжении у человека. Какие из них наиболее надёжны, насколько мы можем доверять им и дополнять одни из них другими.

Средства ориентирования – это те наши навигационные приборы, на указания которых учение советует нам обращать наибольшее внимание. Что для нас важнее: человеческий разум? инстинкт? интуиция? воля? вера? откровение? логика? наука? традиция? общественное мнение? житейский или духовный опыт?.. Пусть учение скажет, на что оно советует нам опираться, чему доверять и как этим пользоваться. Без этого трудно понять что к чему.

А после этого зайдёт разговор об ориентирах. О тех приметах, знаках, явлениях и суждениях, которые нужны нам, чтобы с помощью наших средств ориентирования выбирать свой путь. Ориентир – это всё, что помогает выбору направления.

Ориентиры могут быть внутренними для человека или внешними. Они могут быть близкими и далёкими, достижимыми и недостижимыми, прямыми, косвенными или даже обратными. Ведь представление о том, от чего нужно уходить, тоже задаёт направление.

Мне важно, на каких видах ориентиров сосредоточено учение, которое предлагает мне свою помощь. Важно, чтобы эти ориентиры годились для меня, чтобы я мог пользоваться ими. Если они хороши для самого учения, хороши для тысяч последователей, но плохо различимы для меня самого, мне останется лишь идти по натоптанному этими тысячами следу. Будет ли этот путь моим?

Мне важно, насколько устойчивы мои ориентиры. Чтобы среди них были такие, которых хватит надолго, а лучше – навсегда. Если учение знает о неких особых сверхориентирах, расскажет ли оно мне о них или предложит лишь прислушиваться к авторитетам, которые о них знают?

Регулировочные птицы

Путешественник Раниоз приехал на своём автомобиле в далёкий город. Едет по улицам, видит – дорожными знаками здесь служат попугаи. Один кричит: «Поверни направо!», другой: «Стой, пропусти прохожих!», третий: «Разворот!» Ладно, попугаи так попугаи, только ведь они ещё с места на место перелетают. Да и не слушает их никто.

Спросил Раниоз у полицейского, как же быть. «Разве вас не предупредили? – качает тот головой. – Попугаи у нас раньше знаками служили, да от рук отбились. Не обращайте на них внимания. Теперь мы искусственных сов развесили, но их только в особые очки видно, чтобы с попугаями не путать. Вот вам очки».

Теперь Раниоз заметил, что все водители в очках. Надел очки – и сразу увидел развешанных повсюду металлических сов с надписями и стрелками. Но не успел порадоваться, что теперь всё понятно, как ему другой полицейский свистит. «У вас что, предупредительного скворца в машине нет? – спрашивает. – Все стоят, а вы едете!»

Оказалось, что здешние водители особый радиосигнализатор используют – в виде скворца, который свистит, когда остановиться можно, а когда ехать надо. Это у них вместо светофоров действует. Поставили и Раниозу такого скворца. Только он уже только о том и думал, как бы скорее из города выехать.

«Не знаю, какие ещё птицы у них движение регулируют, – говорил Раниоз сам себе. – Лучше в другое место поеду, пока до аварии не дочирикался».

Можно ожидать от учения, что оно, опираясь на выбранные средства ориентирования, предложит нам определённые способы ориентирования. Оно подскажет там, как применять известные нам средства ориентирования, как искать нужные ориентиры, как пользоваться найденными ориентирами, как избегать иллюзий и заблуждений, то есть ложной ориентации. Здесь решается главный вопрос: будут ли эти способы ориентирования пригодны для меня и моих проблем?

Если учение не особенно озабочено тем, чтобы дать мне инструментарий для самостоятельного освоения, если он не доводит свои теоретические предпосылки до возможностей практического применения, не совсем понятно, что же мне делать с его построениями.

Учение может смотреть на человека сверху. Оно может предлагать способы ориентирования как бы в виде самих ориентиров, выбранных заранее. Оно может просто диктовать человеку необходимые сведения об устройстве жизни, диктовать правила поведения, обязательные нормы и догматы. Оно может считать себя единственно возможным, хотя для свободного человека это лишь одна из многих возможностей, среди других возможностей, предложенных другими учениями.

Учение может смотреть на человека искоса. Оно может прибегать к самым различным приёмам передачи информации. Но человеку всё равно нужно понять его особенности и сравнить их с другими подходами. Для каждого способа ориентирования, который вроде бы не изложишь словами, возможен хотя бы комментарий. И всегда можно примерить тот или иной способ ориентирования к своим внутренним потребностям. Наш внутренний мир является той конкурсной площадкой, на которой встречаются учения, хотят они этой встречи или нет.

Зрелое учение постепенно создаёт из различных способов ориентирования свою ориентирующую систему. В силовом поле такой системы могут отступать на второй план собственные усилия человека по ориентированию, но это не лучший для него вариант. Ведь человеку нужна в итоге не система, а индивидуальная ориентация, определяющая его внутреннее существование.

Возникновение систем по-человечески естественно и необходимо. И вместе с тем человеку естественно и необходимо нарушать целостность любой системы, чтобы усвоить нужный ему смысл, чтобы получить настоящую пользу от содержащихся в ней находок.

Склад кладов

Иггер увлекался кладоискательством. Золота или драгоценностей ему, правда, находить пока не случалось, но старый топор в земле найти или запрятанную на праздничный день коробку конфет – это он мог запросто. К тому же он был уверен, что настоящие находки у него впереди, поэтому тренировался, как мог.

Однажды бродил он по лесу, присматривался, не заметно ли где какого-нибудь особенного места. Тут из-под куста гном вылез, спрашивает: «Всё клады ищешь?» – Кивнул Иггер, а гном приглашает: «Хочешь склад кладов посмотреть?» Только Иггер снова кивнул, как гном свистнул особым образом, и они ухнули прямо вниз, в подземный зал.

Ничего в этом зале не было, кроме шнурков, свисающих из дырок стене. Много-много шнурков, и к каждому бирка прикреплена с надписью. «Вот, – говорит гном, – мы клад на месте оставляем, где он спрятан, только шнурок сюда протягиваем, а на бирке пишем, что в этом кладе содержится. Каждую монетку, каждый бриллиантик знаем. Некоторые клады далеко лежат, а есть и совсем рядом. Дёрни-ка за этот шнурок!»

Дёрнул Иггер, и на другом конце звяканье раздалось – то ли услышал он его, то ли почувствовал. «Сто червонцев звякают, – радуется гном. – Всё на месте, всё на учёте. Так что есть что искать. Желаю успеха!» Свистнул гном ещё раз, и очутился Иггер на прежнем месте в лесу, уже без гнома.

Да только он на складе зря время не терял. Глубину прикинул, к звяканью прислушался, направление определил. Не зря тренировался. Трёх дней не прошло, как откопал кожаный мешочек со ста червонцами. Смотрит: от мешочка шнурок вглубь земли тянется. Не стал Иггер его отвязывать. Положил вместо монет записку: «Спасибо за поддержание порядка!» – и снова мешочек в землю зарыл.

Вы скажете: Иггеру гном помог. Верно, помог – так же, как нам помогают ориентироваться самые разные люди. Им будет посвящено последнее слово нашего краткого словаря-разговорника, слово ориентатор. Оно применимо ко всем, кто реально помогает нам ориентироваться в главном, но для учения это понятие звучит иначе.

Для учения ориентатор – это тот, чьи суждения и поступки оно считает наиболее надёжной основой для ориентации, кого оно признаёт и рекомендует как наилучшего помощника для любого из своих последователей.

Ориентатором может быть и пророк, и герой, и проповедник, и философ. Он свидетельствует о достоверных средствах ориентирования и ориентирах, способных помочь человеку в решении его главных проблем. Он выявляет, сравнивает, рекомендует. И хорошо, если не забывает, что главный предмет его забот – проблематика человека, наша общая потребность в ориентировании.

Сам человек имеет дело с великим множеством возможных ориентаторов.

И принимая кого-то для себя в такой роли, он уже осуществляет свой человеческий выбор. Не каждый ориентатор, предложенный учением, может помочь мне на моём пути. Это исходный выбор, который не обязательно будет увековечен на всю жизнь. Не каждый ориентатор, который помог мне вчера, сможет помочь мне завтра.

Наш минимальный разговорник может помочь нам расспросить любое учение, с которым мы встретились. Но это не означает, что учение поддержит разговор именно на этом нейтральном языке. Чаще оно будет вовлекать нас в разговор на своём собственном наречии. Нейтральный язык – в интересах человека.

Учению важно, чтобы выбрали именно его. Человеку важно выбирать свободно. Выбирать то, что нужно именно ему.

Помощь в осмыслении

Человеку свойственно переживать разные масштабы и ракурсы своего существования. Ощущать себя повелителем внутреннего мира или пленником внутренней камеры-одиночки, гражданином своей страны или своего селения, членом сообщества или космическим существом. Придётся ли мне для каждого ракурса восприятия искать своё учение, которое поддержит меня именно в его осмыслении? Или одно учение поможет воспринять разные смыслы и увязать их друг с другом?