Книга без титула и комментарии к ней. Ориентирование во внутреннем мире

330

Больше всего человечество нуждается в открытиях, изобретениях, находках философско-психологического характера. В разнообразном инструментарии воспитания и самовоспитания. В широком спектре опробованных представлений и приёмов, помогающих человеку наилучшим образом организовать свою индивидуальную структуру чувств. За тысячелетия накоплено огромное количество материала, и многое успешно применяется. Но зачастую не хватает изначальной культуры постановки проблем внутреннего ориентирования для отдельного человека. Культуры, организующей основное направление общественной мысли и терпимой к разнородности своих составляющих. Эту культуру можно было бы назвать психософией.

Не сомневаюсь, что слово «психософия» придумано задолго до меня, просто не попадалось мне на глаза. Но от того, что я его нигде не встречал, у меня возникло к нему всё-таки некоторое авторское отношение. Подтверждением тому, что термин этот носится в воздухе, была чья-то (записал фамилию автора, но листок этот затерялся) книга стихов, которая так и называлась: «Психософия». Книга была издана в 1994 или в 1995 году, и автор во мне торжествующе хмыкнул: в «Этюдах о непонятном» (1990 год) у меня было эссе с этим названием, так что приоритет вроде бы не пострадал. Но играть здесь в приоритет было бы смешно. Дело не в слове, дело в общем подходе, в чём-то таком, что никаким приоритетом не ухватишь.

331

«Техническое» самопознание человека, изучение возможностей своего тела и своей психики имеет столь большое значение, что при всей индивидуальности, интимности такого познания именно ему должна в итоге служить любая наука о человеке, хотя одной науки тут мало. Как математика доводит свои результаты до формул, служащих для инженерных и экономических расчётов, так психология и физиология должны доводить своё изучение людей до возможности его использования человеком.

Так прост в сравнении с человеком автомобиль. Но если бы хоть вполовину того, сколько есть руководств по автоделу, было «Учебников теловодителя» и «Пособий по правилам психического движения»!..

332

«Если мы избавимся от гипноза ходячего, искажённого значения слов и вернёмся к их истинному, внутреннему смыслу, то мы легко убедимся, что нынешняя так называемая психология есть вообще не психо-логия, а физио-логия. Она есть не учение о душе, как сфере некоторой внутренней реальности, которая – как бы её ни понимать – непосредственно, в самом опытном своём содержании, отделяется от чувственно-предметного мира природы и противостоит ему, а именно учение о природе, о внешних, чувственно-предметных условиях и закономерностях сосуществования и смены душевных явлений. Прекрасное обозначение „психология“ – учение о душе – было просто незаконно похищено и использовано как титул для совсем иной научной области; оно похищено так основательно, что, когда теперь размышляешь о природе души, о мире внутренней реальности человеческой жизни как таковой, то занимаешься делом, которому суждено оставаться безымянным, или для которого надо придумать какое-нибудь новое обозначение».[144 - Франк, Семён Людвигович; 1877—1950; Россия, Франция; философ]

333

Психология изучает человека, психософия должна помогать ему. Психология переводит человека на свой язык, психософия должна сама уметь говорить на языке каждого. Психология, как и всякая наука, ищет общие закономерности работы человеческого сознания. Психософия должна учить использовать эти закономерности или преодолевать их; для неё каждый человек единичен, как произведение искусства. Психология и психософия не должны противоречить друг другу – первая служит человеку, поскольку служит обществу, вторая будет служить обществу, поскольку должна служить человеку.

334

Отличие психософии от психологии в том, чтобы она изучала не общие свойства человеческого сознания, а способы понимания конкретной, индивидуальной души и воздействия на неё (самостоятельного или педагогического) с точки зрения её собственного стремления к счастью. При этом также необходимо внимание к основным закономерностям и свойствам душевного мира, но не исключительно научное. Догадка уравнивается в правах с доказательством, парадокс – с силлогизмом, притча – с экспериментом.

336

Мечтая о развитии психософического направления человеческой мысли, я уверен, что его возможности гораздо шире и мощнее моих собственных представлений о нём. Во всяком случае в этой главе собраны лишь случайные замечания, предохраняющие от голословности, отражены лишь некоторые элементы тех проблем, которые должны, на мой взгляд, относиться к ведению психософии.

337

«Тайной является существование любой мысли, всякого умственного процесса, каков бы он ни был».[145 - Адамар, Жак; 1865—1963; Франция; учёный-математик]

Логицизированная наука, устремляясь на штурм этой тайны, наталкивается на устойчивую упругость. Но улучшение мышления достигается не аналитическим раскрытием механизмов, а содружеством с тайной, искусством соучастия в ней.

338

Абстрагирование является не только интеллектуальной способностью, но неотъемлемым свойством сознания, связанным с ограниченностью и восприятия, и памяти, и мыслительного аппарата. Естественно, что человек старается всячески развивать способность к абстрагированию.

Однако нельзя забывать и о противоположном пути – пути ухода от абстракций. Этот путь помогает развивать терпимость, гуманизм и другие этические и эстетические качества. Но главное – он постоянно приучает сознание к идее бесконечного единства, когда ничего не мыслится в отрыве от остального. Редко у кого такое направление сознания становится основным, но каждому оно может служить хотя бы как тропинка для прогулок, отдыха и набирания сил.

340

Интеллектуализация нашей жизни побуждает нас брать под контроль сознания всё, что возможно, исходя из неуклюжей предпосылки, будто это всегда к лучшему. В результате мы часто теряем преимущества нашей природы, которая со многим справляется успешнее без опеки разума.

Однажды я вскапывал землю под яблоней и должен был при этом повторять одно и то же движение, которому с двух сторон мешали ветки. Я долго пытался встать и двигаться наиболее рациональным образом, но совсем избавиться от помех не удавалось. Потом мне пришлось прерваться, а когда я снова, забыв уже о расчёте движений, взялся за работу, то через некоторое время вдруг обнаружил, что мне ничего не мешает. Оказалось, перед тем, как взмахнуть лопатой, я бессознательно бросал мимолётный взгляд на ветки – и тело само совершало нужное движение с почти невозможной точностью.

Этот пустяковый пример, подобных которому каждый найдёт у себя предостаточно, ничего не доказывает – но всё же намекает на что-то.

341

«Философ должен включить в состав самой философии ту сторону человеческого существа, которая НЕ философствует, которая, скорее, стоит в оппозиции к философии, к абстрактному мышлению».[146 - Фейербах, Людвиг Андреас; 1804—1872; Германия; философ]

342

Анализ «подсознания» или «надсознания» – это всегда изучение связи чувств с внутренними ощущениями или внутренних ощущений друг с другом. Область исследования ни на йоту не может выйти из пределов сознания (вернее, из его беспредельности). Сколько бы мы ни дробили внутренние ощущения, какие бы замысловатые конструкции из них ни строили, мы можем рассматривать эти ощущения только как данные, наличествующие, тем или иным образом поступившие в сознание.

Осознанные ощущения отличаются от неосознанных лишь тем, что они восприняты хотя бы одним из чувств, не обязательно чувством логики, хотя иногда под процессом осознания подразумевают восприятие именно этим чувством.

343

Отказ от некоторых линий поведения, будучи исполнен рационального достоинства, не всегда оказывается верным с психософической точки зрения. В карточной игре можно усмотреть не только азарт, корысть и бесполезную трату времени, но и определённую форму общения, своеобразное русло эмоциональных переживаний и сопереживаний для тех, кто не умеет по-другому. Курение – не только возможная причина раковых заболеваний, но и средство сосредоточения или расслабления для тех, кто не владеет более грамотными приёмами. Многие нелепые привычки служат заменителями, протезами недостающих свойств психики.

Психософия может помочь найти пути перехода от привычного к лучшему, помочь обойтись без потерь, которые могли бы перечеркнуть приобретения.

344

Многие качества сознания не могут быть намеренно изменены до противоположности, а поддаются лишь частичному и постепенному ослаблению или усилению. Эта затруднённость самовоздействия терпеливо охраняет нас от поспешного увлечения собственной души.

345

Сомнение – лекарство и от затянувшейся преданности уже не дееспособному прошлому, и от легковерия ещё не проявившей себя новизне. Но всегда сомнение должно быть лишь ступенькой, с которой надо шагнуть выше – сказать «да» или «нет». Только тогда оно будет способствовать развитию, а не препятствовать ему.

Сомнение полезно, хотя само по себе бесплодно. Пусть оно будет частым, но кратковременным, позволяя уверенности быть длительной. Пусть выявляет и предупреждает ошибки, но не сковывает страхом перед ними.

346

Большая инерция мышления обычно затрудняет жизнь. Хуже неё разве что чрезмерная подвижность мышления, побуждающая человека к постоянному опровержению самого себя, к вечернему опровержению утренних принципов, к суетливой переменчивости вкусов и склонностей, к поступкам, перечёркивающих результаты предыдущих поступков.

347

Забывчивость сама по себе не страшна. Она даже может оказаться неоценимо полезной – если то, что остаётся, нужнее того, что пропадает. Важны избирательные свойства памяти, и забывчивость существенным образом участвует в процессе отбора.

348

Множество мыслей пролетает как бы по касательной к сознанию. Великое искусство – уметь пользоваться этим источником, пробуждать в себе цепкость, чтобы ловить их при этом соприкосновении, затягивать внутрь, обращать в подлинное своё достояние.

349

Воображение – родник в сознании человека, только источающий не воду, а чистый спирт, который может быть использован как горючее, как врачебное средство и как возможность для чувств предаться пьянству.

350

«Блажен живущий иногда в будущем; блажен живущий в мечтании. Существо его усугубляется, веселия множатся, спокойствие упреждает нахмуренность грусти, располагая образы радости в зерцалах воображения».[147 - Радищев, Александр Николаевич; 1749—1802; Россия; писатель]

351

«В спокойные или даже счастливые мгновения ум должен быть всегда и неизменно открыт для любого случайного замечания, которое может представиться, хотя он и не должен всегда быть в напряжении. Взбадривания и развлечения должны сохранять душевные силы в состоянии гибкости и подвижности, что позволяет рассматривать предмет со всё новых сторон и расширять свой кругозор от наблюдения в микроскоп до общей перспективы, чтобы таким образом можно было воспринимать все возможные точки зрения. причём каждая поочерёдно проверяла бы очевидное суждение другой».[148 - Кант, Иммануил; 1724—1804; Германия; философ]

352