Эниа

– Кто ближе всего к Болгарии?

– Танго, Сэр. Они во Франции. – Эльмер Горский явился, сделав домашнее задание. Все до конца – в толстой с кулак папке имелись имена и координаты некоторых лиц, склонных не задавать вопросов и разговаривающих на болгарском языке. А также расположение команд.

Все до конца… За исключением части о Мартине Шийлдсе.

– Отправить их в Болгарию. Они должны быть в готовности. А теперь продолжайте рыться. А я и Танго ждем информации не дольше суток!

– Сию минуту, Сэр! – Горский закрыл за собой массивную дверь, оперся спиной на нее и шумно вздохнул.

Сию минуту… Авось их «сия минута» совпадет с председательским «немедленно»…

•?•??

Въезд на подземную стоянку Зандер Индустриз находился с задней стороны здания. Там имелись и шлагбаум, и охранник, почти не похожий на человека военной выправки. Он с виду флегматическими, но четкими движениями поднял шлагбаум, пропуская оба серых Мерседеса G65 AMG и прямо-таки огромный мини-автобус так, чтобы им не приходилось убавлять скорость, и снова опустил его.

Машины на равномерной скорости пересекли всю стоянку. Достигли бетонной стены в конце, не собираясь убавлять. Одна за другой прошли через нее и скрылись из виду!

Для операций Зандера требовалась неприметность. Этой неприметности способствовали безупречная иллюзия стены, созданной голограммным путем, а также автобус с рекламными наклейками компании по производству оконных профилей.

Машины остановились посреди просторного и ярко освещенного люминесценцией помещении с полом из полированного бетона. Люди вышли из них, не разговаривая и не суетясь. Их армейские ботинки скрипели по блестящему полу. Они открыли багажник одного из внедорожников. Внутри лежал мешок из пластика с молнией по всей длине и очертаниями человека. Из автобуса достали створку ворот, положили ее на пол. Достали также носилки на колесах, подобные тем, какими пользуется скорая помощь. На носилках без памяти лежал мужчина крепкого телосложения с повязками на желудке и капельницами к рукам. Седой мужчина невысокого роста с круглыми очками – видимо, врач, проверял капельницы раненого. Через плечо доктора и открытую заднюю дверь было видно, что автобус действительно оснащен вроде машины скорой помощи и операционной. Откуда-то появился Рик Подольский, глянул на окровавленную створку ворот и тихо обратился к единственному невредимому члену команды Дельта. Затем достал мобильник, сделал несколько шагов, набирая номер, и тихим, в меру печальным голосом сказал:

– Сэр, кажется, вы должны посмотреть на это. Мы внизу, да.

•?•?•

Оказалось, что

дорогая

Ан умеет не только мчаться чертовски и стрелять в городе, претендующем на то, что преступность в нем все больше снижается, но и заваривать чай. Она наливала его на манер, присущий Северной Африке. Поднимая все выше серебряный

Марокко, пробы 925

чайник над чашкой и не проливая. Таким образом, чай начинал пениться, и это усиливало его аромат. Она поставила на стол серебряную сахарницу

такую же

и подвинула чашки к ним:

– Дедушка. Питер.

Затем уселась рядом с Сиймором, закинув ногу на ногу, с чашкой на коленях. Невинно помешивала чай ложечкой. Ничего общего с той Ан давеча. Питер смотрел на нее,

только ли?

будто изучая.

– Спасибо, детка.

– Спасибо, – тоже сказал Питер, передвигая взгляд с нее на Сиймора. Он искал схожесть. А не находил ее.

Она действительно его внучка?

Выпили по глотку. Таким чаем угощали Питера только у берберов. В Сахаре. В частности у Нажема Ханзули, который оказал ему радушное гостеприимство, подсказал дорогу, а в конечном итоге обобрал его… Неважно, хотя бы память о вкусе чая вызывал у него положительные эмоции.

Сиймор снова вернул его на этот материк:

– Ну, мы расположились, надеюсь, тебе удобно, можешь спрашивать. Не стесняйся, если вопросы могут показаться странными. Ответы тоже будут… неожиданными. – он, видимо, готовился к интересной беседе.

– Ну, Сэр… – осанка

глаза

Кинга не позволили Питеру обратиться к нему просто по имени.

– Сиймор! – улыбнулись огненные глаза.

– Да, Сиймор… вы с вашей внучкой… кто такие?

– Я владелец книжной лавки. А Ан? Она мне не внучка. Называет меня так из уважения, наверное. Мы слишком долго вместе. Или для того, чтобы напомнить мне о моем возрасте?… Ладно, послушай… – все это хождение вокруг да около немного напрягло Питера, было введением

к чему? к тайне? к чему-то экстремальному?

Сиймор продолжил:

– Мир устроен дуалистическим образом. Ин и Ян. Мужское и женское начало. Свет и тьма… Мы и они. Прежде и ныне… Я знаю, что ты понял, так что останови меня. Скажи, в последнее время ты не чувствовал себя странно?

– Да, болела голова. Я не мог сосредоточиться на своих ежедневных проблемах. И стал обретать чуть

гораздо

более детальные знания об окружающих меня предметах. А если вспомнить и о перестрелке… – они не были столь близки, чтобы сказать им о числах, он не посвятил в детали даже Мартина.

Сиймор и Ан переглянулись украдкой. Питер воспользовался моментом и посмотрел украдкой на нее.

– Сказав, что она в тебе не ошиблась, я имел ввиду то, что тебе известна этимология слова Кинг – любой, имеющий доступ к Гуглу, может узнать это.

Если ему это интересно, конечно.

– Что же во мне особенного? – вяло спросил Питер, пытаясь не показать свою надежду действительно вникнуть в суть. В контексте последних дней термины «реально», «ненормально» и «особенно» срочно нуждались в новом определении. Или хотя бы в еще одном мнении.

– Шипы. – небрежно сказал Сиймор и еще более небрежно глотнул чаю.

Шипы?

Питер вспомнил изображение или скорее чертеж тающих стальных шипов, «увиденных» незадолго до сна.

С этими глазами он, может, и вправду читает мысли? Но ведь шипы даже не были мыслью…