Оценить:
 Рейтинг: 0

Мастерская Арши Ованесовой и Леонида Кристи. Страницы истории ВГИКа

Год написания книги
2018
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
6 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Газета «Кино», 1937 год, 4 сентября

В августе 1931 г. на фабрику Союзкинохроника явилась студентка ГИК Арша Ованесова с предложением организовать детский киножурнал «Пионерия». Предложение было принято, и тов. Ованесову зачислили редактором журнала, который стал выходить каждый месяц.

Вскоре Арша Ованесова окончила ГИК и стала режиссёром. Бессменно вплоть до настоящего времени работает она над журналом «Пионерия». За 6 лет работы тов. Ованесова выпустила свыше 90 номеров журнала. Кроме того, ею поставлено немало короткометражных детских фильмов.

В настоящее время, помимо очередных выпусков журнала, Арша Ованесова работает над юбилейной картиной к 20-летию Великой Пролетарской революции – «Семнадцатилетний».

В этом фильме будут показаны юноши и девушки, оканчивающие среднюю школу и перед поступлением в вуз решающие вопрос о выборе профессии. Кроме того, группа тов. Ованесовой делает фильм для экранов Америки о советских малышах.

Арша Ованесова – активный член комсомола. Она принимает энергичное участие в пропагандистской работе в студии, в подготовке кадров режиссёров из начинающей молодёжи.

.. А кроме того, она прекрасная мать. Её сын – ровесник «Пионерии». Так она и говорит:

– У меня два ребёнка – обоим по шесть лет.

Дорогу молодым кадрам. Воля и настойчивость

Газета «Кино», 1937 год, 4 сентября

Воля и настойчивость.

Девятнадцатилетний юноша уныло брёл по Ленинградскому шоссе. За поясом у него торчали книжки. Сеня Шейнин только что провалился по химии на экзамене в Институте кинематографии. Это было 10 лет назад.

Он снова поступил рабочим на фабрику, но мысли об учёбе, о профессии кинооператора не бросил. Пришлось сидеть несколько месяцев над книгами. Через год он сдал на «отлично».

В 1931 году Семён Александрович был зачислен в штат операторов студии Мосфильм. Он попал ассистентом к оператору Фельдману, снимавшему фильм «Петербургская ночь», и провёл под его руководством всю картину с подготовительного периода.

Он не уходил с фабрики по двое, трое суток. После ночной съёмки он относил в лабораторию отснятый материал и терпеливо ждал проявки.

Иногда, когда проявка затягивалась до утра, Шейнин, забыв о сне, «переключался» на свои общественные дела, а их всегда было немало. В 1933–1935 годах он был членом комсомольского комитета, теперь он избран в члены фабкома и делегатом на областную конференцию кинофотоработников.

Второй оператор по фильму «Зори Парижа», Сеня Шейнин выдержал этот производственный экзамен, и теперь дирекция студии доверяет ему самостоятельную работу по съёмке фильма «Золотой запас».

Леонид Кристи

И всё же с годами стихийность в творчестве Ованесовой уступила место продуманности, логике. Режиссёр постепенно выработала свою систему работы, определила для себя основные творческие принципы.

Всем известно, насколько велико в документальном кино значение факта, явления, события, которые надо должным образом преподнести на экране. Арша Ованесова одной из первых в нашей документалистике стала применять метод организации события. И при этом её главной заповедью было внимание к человеку. Что бы она ни снимала – выставку детского творчества, концерт во Дворце пионеров, урок в школе, – в центре сюжета всегда был живой человек, глазами которого показывалось всё событие.

Я до глубины души благодарен Ованесовой за то, что она и меня, тогда начинающего документалиста, заразила своим пристрастным интересом к отдельной человеческой личности. И впоследствии я уже самостоятельно снимал для «Пионерии», стараясь оставаться верным традициям, заложенным Аршой Ованесовой.

Главным достоинством ованесовской «Пионерии» была именно острота решения тех или иных проблем. Арша ни разу не изменила основному курсу журнала – курсу воспитания подрастающего поколения средствами искусства. Потому и играли столь важную роль в её сюжетах живые человеческие примеры, конкретные ребячьи судьбы.

Семирамида Пумпянская

Арша не прекращала работу и в условиях эвакуации. В конце 1942 года на алма-атинской студии, где я работала ещё с довоенного времени, появились две маленькие, худенькие женщины из Москвы: Арша Ованесова и Любовь Перцова, постоянный редактор журнала «Пионерия» и верная подруга Ованесовой. К работе над журналом они привлекали буквально всех вокруг. Никогда не забуду одну из съёмок. По сюжету Ованесовой необходимо было снять улицы города, но заболел оператор, обычно с ней работавший. Арша знала, что мой муж, оператор по профессии, в этот день находился дома – не с кем было оставить двухлетнего сына. Не знаю, как Ованесовой удалось уговорить моего мужа, но только в конце дня, возвращаясь с работы домой, я увидела его во главе странной кавалькады, торжественно двигавшейся по улице.

В центре проезжей части ехала телега, запряжённая лошадью, на телеге сидел мой муж. Одной рукой он крутил ручку кинокамеры, а другой поддерживал сидящего рядом сына, который, конечно, был в восторге от происходящего.

За телегой шла Арша и дирижировала уличным движением: её звонким командам повиновались машины, автобусы и пешеходы. Так я впервые столкнулась с этим поразительным ярким явлением – Аршой Ованесовой.

Алма-Ата

Студия кинохроники

Ул. Красина, 38

А. Ованесовой

Полевая почта 48828 С. Шей…

13 авг. 43 г.

Дорогая моя!

Прости меня, что так давно тебе не писал. Всё это время был на передовой, в гуще событий и не имел никакой возможности ни написать, ни, главное, отправить тебе хотя бы открыточку. Вчера вечером приехал на базу и застал там твою открытку от 1 июля и письмо, отправленное с Лютой и с её припиской, почтой из Москвы.

Мне очень неприятно и больно, что заставляю тебя мрачно думать и волноваться за меня в связи с тем, что образуются большие перерывы в моём общении с тобой.

Но что же делать, дорогая. Это, к сожалению неизбежно, особенно сейчас, когда у нас на фронте идут такие горячие и победоносные дела!

У меня случилось большое несчастные! 9 авг. во время налёта фашистских самолётов на один пункт, невдалеке от передовой, была зажжена мессершмидтом моя машина и всё сгорело, включая съёмочный аппарат, плёнки, снятый материал за несколько дней нашего наступления и всё моё личное имущество!

Сгоревшая машина мною уже компенсирована. Генерал, у которого я последнее время работал, приказал выдать мне другую. Завтра она будет на базе. То, что я лишился имущества в виде белья, обмундирования, шинели и многого другого, в конце концов, гори с ним.

Это всё со временем будет восстановлено. Но вот снятый мною (около 500 м) ценнейший материал и съёмочная камера – это очень тяжёлая и незаменимая потеря. Впервые за всю мою работу на фронте я имел материал, который меня удовлетворял. И всё это полетело прахом. Что касается камеры, то ты знаешь, каких трудов мне стоило её получить!

Это значит выйти на несколько месяцев из строя.

Правда Уралов принимает живейшее участие в том, чтобы выйти из положения. Он, конечно, как начальник группы, заинтересован, чтобы эта печальная история не прекратила на длительное время мою работу.

Сегодня мы с ним наметили несколько вариантов, как мне заполучить аппарат и продолжить съёмки. Он идёт даже на то, что отдаст мне на некоторое время своё «Аймо». Сегодня или завтра приезжает Кузнецов (дир. студии), который поможет разрешить это дело.

Ты можешь задать мне законный вопрос!! Как же я допустил, чтобы сгорел аппарат?! Как, спасая себя, я позабыл о аппарате?! К сожалению, случилось так, что меня около машины не было. За 15–20 м до этого я оставил машину, приказав шофёру её замаскировать, а сам пошёл к командованию, чтобы поговорить насчёт съёмки. К сожалению, шофёр мой – большой трус. Когда налетели немцы, бросился от машины и не захватил с собой аппарата, который был там же, рядом, в кабине.

Когда я прибежал к машине, всё было кончено. Я выхватил остатки расплавившегося аппарата.

Могу тебя заверить, что, если бы я был в это время в машине, аппарат с кассетами был бы спасён. Эта история мне ещё очень неприятна потому, что я знаю, какие кривотолки она вызовет на чудесной студии хроники, под чутким руководством т. Васильченко. В связи с одним делом, за которое ему влетело от Лукашёва, он должен относиться ко мне весьма недружелюбно. А тут такой случай приписать мне трусость и вылить ушат грязи?!

К счастью, у меня есть акт, подписанный командованием, который объективно освещает всё происшедшее. Приехал Бессмертный из Москвы и сообщил мне, что он разговаривал (по мой просьбе) с Васильченко по поводу твоего вызова, и тот ему заявил, что нет лимитов?!

Ведь насколько я помню, у тебя есть разрешение Васильченко на пару месяцев задержаться в Алма-Ате. Что-то мне Люта ничего по этому поводу не пишет, хотя я в 2-х письмах просил её всё обстоятельно узнать. Сообщи мне немедленно, как обстоит дело с пропуском? И если будут какие-либо затруднения, напиши сейчас же Большакову!

Это мог бы сделать и я, и мне, может быть, даже удобнее, но к тому времени, когда я получу от тебя ответ, пройдет слишком много времени. К 15-му сентябрю ты должна быть в Москве. Получила ты после «изящной» две «неизящные» мои посылки через Люту? Очень жаль, конечно, что кое-какие сюрпризы, приготовленные для тебя и ребят, погибли. Хотел их лично привезти, но…. судьба решила иначе. За меня не беспокойся. Всё же я подвергаюсь меньшему риску, чем очень прочие на фронте.

Через месяц, полтора обязательно увидимся! Помнишь, как в песенке? И буду тебя я ласкать, целовать, обнимать! Очень по Вас, мои дорогие, соскучился! Пока разрешатся мои дела с аппаратом и прочим, писать буду ежедневно.

Целую горячо. Сеня.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
6 из 8