И медной шеей опираясь на лафет,
Там пушки, порохом набитые, стоят.
Но от страданий и от вечной муки
Те гордецы уж опустили руки,
Тогда, не ты ли, бездна назначаешь
Им наказанье в этот скорбный час,
И, как приспешник, своим гулом ты подчас
Отчаянные крики их скрываешь!
VIII
Так было! – история промолвила тогда,
И перестала плакать, краснея от стыда.
Когда очнется нация от полного забвенья,
Когда прибудет миг святого искупления,
О, меч кровавых дней, не выходи из тьмы!
Нет-нет! Он – не для всех, для демона войны,
Чтоб наказать предателя, чтоб мрачный день угас,
Луч боли и страдания сияет в этот час!
В воспоминаньях стынет серьезный, мудрый ум!
Жандармы с саблей наголо, тележки старой шум,
Слышна дробь барабанов, призывы мчаться в бой,
Толпа сидит на крышах, бежит по мостовой,
Былые забастовки, и сумрак злачных мест,
Косые треуголки мелькали где-то здесь.
О, мрачные виденья! Покиньте мои сны!
О небо! Мы здесь с миром и не хотим войны,
И всяк свою работу вершит в погожий день,
Поэт благообразный воспел труды людей,
Трибун громкоголосый вещал до хрипоты,
Ломались эшафоты и троны, и щиты,
И с каждым днем слабели страданья и вражда,
Перед людьми открылась священные врата,
И Франция шагает, в груди огонь святой,
Но вот, пришли те люди, страны позор живой,
Бандит, елеем мазанный, водою окроплен,
И эти негодяи, несут резню и стон,
Убийство, кровь и смерти, все ужасы войны,
Засеяли невзгодой судьбу родной страны.
О, господи, помилуй! Дрожишь, как будто, весь,
Услышав лишь два слова – репрессии и месть,
Я тоже вне закона, в тернистых берегах,
Печальный, я мечтаю, сжав голову в руках,
Я чувствую порою, подняв свое крыло,
Что скоро дни настанут, в них верилось давно!
Громада с ясным взором и пылкою душой,
Мятущиеся люди взывают: Ангел мой!
О, муза! Революция! Тебя я не постиг,
И гневом беспощадным горит твой гордый лик,
А род людской, поддавшись злодеям, подлецам,
Лишь о спасеньи молит, припав к твоим ногам.
Ах! ты разделишь, Дева, мучительную боль,