На грани

– Безумие, конечно же, необъяснимо. Откуда враги? Со всеми ладим. Что будешь делать?

– Пока непонятно. Поболтаю с ублюдком. Посмотрим. Ты занимайся компанией и сообщай, если что. Будем на связи.

– Удачи тебе!

* * *

Как только закончился разговор с заместителем, экран телефона высветил пропущенный номер телефона дочери. Она училась в Хельсинкском универе и в то же время работала в компании офис-менеджером. Я тотчас ей перезвонил, чуть не выпалив «shit happens», но сдержался. Катя ответила сразу.

– Пап, я пыталась тебе позвонить, но ты, как обычно, был занят. Я хотела сказать, что мне кто-то много раз звонил с неизвестного номера. Ты ведь знаешь, я не отвечаю на незнакомые номера, тем более, номер какой-то странный.

– Ты запомнила?

– Да. Начинается с +870…

– Это инмарсат. Звонок по спутнику.

– При этом мне показалось, что звонок имеет какое-то отношение к «Арктик Си», ко всему, что вокруг нас происходит.

– Ты молодец. Правильно сделала, что не сняла трубку и не ответила. Не беспокойся, Катюш, но завтра не выходи на работу и не езди в университет. Больше того, я полагаю, что тебе будет лучше уехать на время. В Москву, например. Да, съезди в Москву. На несколько дней. И бабушке передай, чтоб она собиралось домой. Так всем будет спокойней. А я тут пока во всём разберусь.

– Ты считаешь, что всё это очень серьёзно?

– Пока не знаю. Сегодня опять не получена информация с судна, а мне недавно звонил какой-то придурок. Я не понял, откуда и что хотел. Но, как бы ни прозвучало это абсурдно, опасаюсь, что мы были правы в том, что «Арктик Си» действительно захватили.

– А что-нибудь слышно из Швеции? Из полиции, береговой охраны? От Мальты? Из русского консульства, наконец?

– Нет. Все молчат. До сих пор никаких объяснений причин посещения судна людьми в полицейской форме тогда двадцать четвёртого. На этом этапе могу лишь предположить, к сожалению, с большой вероятностью, что визит гостей в чёрном у острова Готланд имеет непосредственное отношение к сегодняшним звонкам.

– Да уж.

– Катюш, собирайся. Возьми утром такси – и на поезд. Я не уверен, что смогу тебя проводить. Пусть твой парень проводит. Да, и попытайся бабушке объяснить, что ей тоже пора ехать домой.

– Пап, ты, главное, не беспокойся. Целую.

– Целую, Катюш. И по возможности не выходи из дома.

* * *

Как только закончил беседу с дочерью, швырнул телефон. Тот смачно шмякнулся в лужу (откуда она взялась?). С трудом удержал себя, чтоб его не растоптать. Громко вырвалось: – Fuck! -Ублюдки добрались до Кати! Узнали её телефон. – Кто они?

Мысли путались, цепляясь одна за другую, сплетались в клубок, парализуя сознание. Попытки их выстроить, привести в порядок удавались с трудом. С каждым звонком опасности расширялись, становились масштабней. Проверяли на сверхчеловеческие возможности, требовали запредельной выносливости. Но их нет. Чёрт! Нельзя впадать в панику, поддаваться инстинктам. Умение владеть собой гораздо важнее, чем сила или выносливость. Важнее, чем ум, интеллект, рассудительность. Сотни, тысячи раз приходилось падать. В этом всё, как в дзюдо. Чтобы не разбиться и снова подняться, выстоять, дойти до победы, нужно технично падать. И, тем не менее, моё сознание погружалось в какое-то вязкое болото. Его трясина всё глубже засасывала мысли. От чрезмерного количества неизвестных тревога давила на грудь. Руки и ноги немели. Как будто бы их связали. Бросили в воду. На глубину. Что делать? Паниковать? Кричать «помогите»?

Попытаешься плыть, держать голову над водой – потеряешь все силы и лишь ускоришь процесс. Погибнешь. Остаётся позволить себе опуститься на дно. Затем, оттолкнувшись ногами, ждать, пока выкинет на поверхность, чтобы быстро вздохнуть. Повторять процедуру и так продержаться.

И всё же. Что мы имеем сегодня?

Первое: судно, по-видимому, захватили. И если так, то это как снежный ком, который будет расти с каждым днём. Груз на борту не будет доставлен, по крайней мере, в ближайшие дни. Получатели начнут давить на фрахтователей, заявят претензию о нарушении сроков доставки, потребуют компенсаций, поднимут шум об убытках, угрожая расторгнуть контракт. Весь вал претензий регрессом адресуют на нашу Компанию. Потребуют компенсаций – Бог знает сколько. В любом случае – огромные суммы.

На сегодняшнем вялом рынке, когда на коне Фрахтователь, – им выгодно расторгнуть контракт. Судовладельцы вокруг сидят без работы. Легко отдадутся за меньшие деньги.

У нас начнутся судебные процедуры, в ожидании решения которых флот встанет, окажется без работы. Не ждем никаких поступлений. Только расходы, которые будут расти с каждым подходом каждого судна к порту погрузки. Лавина расходов сметёт всё на своём пути.

Сколько у нас пароходов? Своих, тайм-чартерных и в управлении? На сегодня пятнадцать. Непонятно, насколько затянется сага. Пока всё не утрясётся, пока не уладим претензии, пока не докажем? Неделя, месяц, полгода? В среднем тысячи три эксплуатационных расходов на судно- 60 тысяч в сутки. На сколько нас хватит?..

Второе: сегодня же потеряли новое судно – пришлось отменить сделку, аннулировать контракт, над которым долго работал.

Третье: поступили угрозы расстрелять экипаж, ублюдки звонили Кате – но это, бесспорно, пустые угрозы. Видимо, чтоб надавить на меня. Иначе б уже открыли огонь. Тут я не способен что-либо сделать. Но, полагаю, что это не слабость, а сила. Сила в отказе от контроля процессов, находящихся вне моей власти. Происходящее шире сознания. Признаю свою ограниченность в бесконечном потоке происходящего. Время покажет. Но, странно, нет никакого страха и неуверенности….

* * *

И в 18.00 того же самого дня снова раздался звонок с того же бесовского номера.

– Hello, Victor (Алло, Виктор!) – уверенный в безнаказанности и недосягаемости, откуда-то из потустороннего мира донёсся искажённый скрамблером голос ублюдка.

– Yep. Buddy, I am here. «Goahead» (Да, приятель,яздесь. Вперёд!) – намеренно сухо ответил я, одновременно проверив, что разговор пишется.

(разговор на английском. Искажение скрамблером усугублялось плохой связью. записан на диктофон)

–Вы решили поговорить со мной? – даже сквозь скрамблер были слышны самодовольные нотки в голосе мерзавца. Он не скрывал радости от эффекта угроз и от того, что с ним говорят. Скрытность и неизвестность разжигали его браваду.

– Прошу прощения, кто говорит? – ответил я, погружаясь в холодное безразличие и, хоть это мне претило, я был вынужден принять неизбежность общения с террористом.

– Вы разговаривали с Вороновым?– как бы потирая руки, спросил он.

– Представьтесь. Кто это?– настаивал я. Ни в коем случаи нельзя было уступать паршивцу.

– Вы говорили с Вороновым? – раздражённо выпалил террорист.

– Послушайте! Вы звоните на мой номер, задаёте вопросы. Кто вы?

Явно понимая, что разговор может тут же прерваться, он сократил заранее подготовленную речь и заявил угрожающим тоном:

– Я переговорщик!

– Переговорщик?! О чём?!

– О вашем судне.

– О каком из них? – стараясь не выдать то, что уже стало понятно, спросил я.

– «Арктик Си».

– И что вы собираетесь сообщить?

– Судно под контролем моих людей, – выделяя каждое слово, ответил подонок.

– Вы звоните с судна?