Тьма. По Цельсию близко к нулю. Политический триллер

– Загадочная ты сегодня, Викуся! Всё так неожиданно, признаюсь. Недотрога превращается в «дотрогу»…

– Мыслишь правильно. Значит, я жду, – утвердительно сказала она и отключила телефон.

Я спрятал смартфон в карман джинсовых брюк. Мужчины склонны к случайному сексу, женщины склонны к случайной любви… Чем отличается случайный секс от случайной любви? Наверно, ничем. Секс кратковременен. С точки зрения физики или механики. Случайная любовь – коротка на отрезке времени. Вечная любовь – фантазия романтиков. Настоящая любовь – она до конца жизни. Чем всё закончится у нас? Поеданием жирной свинины с глотком красного вина без всякого продолжения? Это пошло, конечно. И в голову пробралась обманчивая мысль: если удастся завладеть Викой, то на мгновение я завладею всем миром. Ведь она хочет того же, чего хочу я сам.

Воля счастливого случая толкала нас в постель.

Глава 12

Невероятно, но третий табурет вернулся на прежнее место. Стоял на кухне и как будто ждал меня – а вот и я, хозяин! Создавалось впечатление, что он стал одухотворенным предметом и теперь живёт собственной жизнью.

Я его пощупал, сел на него, минутку посидел, встал, поставил под кухонный стол, чтобы не мешался.

Взглянул в чёрный квадрат окна. В доме напротив поочерёдно загорался свет. Когда так происходит, кажется, каждое окно сулит одновременно свободу и уют – свободу от старой жизни и уют в новой. Однако зоны относительной свободы пока что существуют только у нас дома. Остальное пространство – одни ограничения. Не превышай допустимую скорость, не кури в общественном месте, не участвуй в несогласованных митингах, не проявляй неуважение к власти, хотя сама власть имеет право на унижение человеческого достоинства… Ограниченная ограниченность. Остаётся рот кляпом закрыть, наручники надеть, кандалы подвесить. Чем ещё ограничить возможно?

А с недавних пор и в собственной квартире я не чувствовал себя свободно. Нет, не боялся. Скорей напрягался. Что-то было не так. Кто-то с лёгкостью проникал в квартиру, когда меня нет, и тихо сводил с ума. Так уже не казалось. Приблизительно в таком духе всё и происходило. Поэтому я решил не обыскивать квартиру, чтобы найти затаившегося воришку где-нибудь в кладовке – у воров чести нет, – и не стал снова менять замок в двери, а сразу преступил к уборке.

Я торопился, время поджимало – не хотел опоздать, помня слова Вики, что она любит пунктуальность.

Проходя мимо зеркала с веником в руке, заметил себя, остановился: из зазеркалья в этот мир смотрел другой человек, лицо его с синяком на щеке и с опухшим носом выглядело нереально. Это был ни я. Затмение – пропасть. Казалось, отражение принадлежало другому человеку – видимо, так падал свет, – это он в моё отсутствие хозяйничал в квартире. Появилось отчаяние, возмущение, презрение – большой мужчина с недельной щетиной смотрел спокойно, уверенно. Но лицо, бесспорно, принадлежало моему физическому телу, я отвечал за него. Однако убрать синяк было невозможно. Я был явно не в форме, куда-то исчезли ослепительный блеск, композиционная стройность. Усталость от работы нагромождалась на плечи тяжестью мешков с солью. Груз казался непосильным. Но я взвалил его на плечи и должен был выдержать. Было дело, даже забеспокоился, а встанет ли «малыш» в нужный момент? Если возникнет проблема, позора не избежать. Что подумает Вика? Решит, что я правда гомик.

Свободной рукой потрогал щёку, она болела.

Вдруг возникло сюрреалистичное чувство, что кто-то стоит за спиной и тянется ко мне руками, хотя в отражении зеркала я видел только себя. Резко обернулся, но никого не было. Встряхнул головой и пошёл прочь (если бы не Вика, завесил зеркало простынёй, чтобы временно себя не видеть).

В моём распоряжении оставалось минут пятнадцать. Взял наличные деньги, закрыл дверь квартиры и поспешил к Тайоте, которая всегда стояла во дворе пятиэтажки.

Глава 13

Увидев меня, Вика испугалась. По-настоящему.

– Что произошло?

– Познать жизнь можно, лишь набив шишки, – ответил я в шутливой форме.

И вдруг пронзила мысль: может, водитель «Шкоды» или пассажир – кто-то из них бывший ревнивый муж, и он узнал, что я встречаюсь с Викой? Но вслух об этом не сказал, а пересказал выдуманную историю, о которой говорил завскладу, Ольге Ивановне.

Вика в привычной для себя манере пожалела меня, сказала:

– Бедненький! Не повезло тебе, – и осторожно поцеловала в здоровую щёку.

В гипермаркете возникло ощущение, что за нами следят. Я постоянно оглядывался. Вика на моё внутреннее беспокойство не обратила внимания. А вот то, что цены подросли, – заметила.

– Недавно была здесь, всё было дешевле.

– Инфляция… Сколько там заявляют? Четыре процента?

– Врут. Ты же знаешь.

– Можно догадаться.

Купили всё, что планировали. Подходя к кассе, Виктория вдруг остановилась, внимательно посмотрела на меня.

– В чём дело? Что-то не так? – спросил я.

– На тебя постоянно обращают внимание женщины. Почему? – задала Вика вопрос. – Вроде, как все. Ничем не выделяешься. Даже ширинка застёгнута.

– Разве? Не замечал… Они, наверное, смотрят в мою сторону, потому что видят красивую тебя. И не забывай, у меня синяк. На всю щёку. Красивая женщина с каким-то мужиком, у которого фингал, – это контраст. – Но левой рукой проверил замок на брюках – застёгнут!

– Думаю, ты прав! – Вика улыбнулась. – Я красивая… а ты льстец, Роман Сергеевич!

– Ага. И подкаблучник к тому же.

– Был им?

– Честно скажу – нет.

Вика непроизвольно кивнула:

– Это логично. Не похож. И мой бывший подкаблучником не был. Мужчина, воспитанный матерью-одиночкой, женат уже от рождения. А это, поверь, хуже, чем мужчина-бабник.

Она повернулась ко мне. Взглянула, как бы оценивая – не ошиблась ли в своём выборе.

– А если я воспитывался бабушкой? – осторожно спросил я.

– Это не одно и то же. Иначе бы я с тобой не продолжила знакомство.

– Бывают ведь исключения.

– Хочешь сказать – ты бабкин внук? Что-то новенькое! – Вика усмехнулась. – Почему, по твоему мнению, я развелась с мужем? Хотя он хороший мужчина, на первый взгляд: добрый, отзывчивый, сексуальный и симпатичный…

– Я тебя понимаю…

– Да, он любил свою маму больше, чем меня, и больше, чем собственного сына. А это неправильно, по-моему. Как он говорил… «я иногда делаю то, что мне приказывают голоса в голове моей мамы». От этих слов до сих пор мурашки по коже бегут. – Вика непроизвольно поёжилась. – В некоторых его поступках я не видела логики и смысла. Поэтому и решила расстаться. Чем раньше, тем лучше. А с тобой, Рома, я скоро разберусь: бабкин ты сын или не бабкин.

Оплатив покупки, мы вернулись к машине, уложили продукты в багажник. Я осторожно спросил:

– А твой бывший муж знает, что мы знакомы?

Вот тут Вика от души рассмеялась.

– Не думай об этом. Захар живёт далеко от нас, в Тыве, работает в полиции, как и я, капитан с умом прапорщика Задова, и ему дела нет до меня. Он женился – мама нашла ему жену, – у него родился ребёнок, девочка. Так что будь спокоен. Меня с ним связывают только алименты и наш общий сын. Раз в год Захар прилетает на юг вместе с новой семьёй, чтобы отдохнуть на море, а перед отъездом приезжает в Тихорецк на несколько дней, чтобы повидаться с Серёжкой и своей мамой. Причём маме уделяет времени больше, чем сыну. В этом году он был в июне. И нисколько не изменился. Такой же мямля. Поэтому забудь, Рома, о нём – избиение дело рук каких-то хулиганов, как ты говоришь, а не бывшего мужа, который и драться-то не умеет. Кстати, номер запомнил? Могу попросить: пробьют машину и твоих обидчиков найдут.

– Нет, – ответил я. – Спасибо за помощь. Номер я не запомнил, потому что он отсутствовал.

– Странно…

Мне хотелось бы считать её слова пустой болтовней и поскорее забыть о том, что случилось со мной в дороге. И тут же упрекнул себя, что прямо сейчас не о том думаю, когда Вика рядом, из которой словно сочится свет, она похожа на ребёнка, которому вручили подарок в яркой упаковке, и он, предвосхищая, что там лежит внутри, вот-вот вскроет её.