Соло хором

Слава сиял мокрыми глазницами.

– Деточка, какой вообще базар… – Мелькнул взглядом на часы. – Слушайте, время – пора двигать.

Классик-хор «Аврора» располагался в двухэтажном здании комнат на двадцать, бывшем детском садике, и был организацией созданной и существующей на почти патологическом энтузиазме ее руководителя Буланова Валерия Георгиевича. Хор – девичий. Приурочен был к общеобразовательной школе – это являлось вещью принципиальной, ибо идея Буланова состояла в том, что любой ребенок суть существо одаренное и способное при умной организации процесса на проявления. Хористками соответственно были в основном учащиеся этой школы (другое дело, что, например, Даша в «Аврору» попала учась в другой школе, а потом уже ради удобства перевелась). Заметим, что хор с течением времени обзавелся прикладными штуками: классом фортепьяно, баяна и прочим, что, по всей видимости, придавало затее более достойный статус и влияло на вещи бюджетно-бюрократического свойства.

Даша в заведение угодила после четвертого класса по просьбе мамы. Коллектив посещала соседская девочка, и родительница той рекламировала его беспощадно. Мама Даши по интеллигентности соорудить отпор не сумела и уговорила дочь попробовать, надеясь на охлаждение доброхота после выполненной задачи. Однако Даше катавасия пришлась по нутру: к звукоизвлечению разного рода она оказалась пылкой, и в итоге пошла, помимо вокала, осваивать фортепиано.

Представляется нелишним упомянуть такое. Дашин папа ударился играть в теннис, затащил домочадцев, а также своего друга со студенческой скамьи Евгения. На этих мероприятиях, имея манеру говорить много и на самые разные темы, друг семьи пустился донимать Дашу, чтоб она уселась за собственные музыкальные сочинения, чего и добился. Сказано к тому, что Даша состоялась девочкой, похоже, ведомой. Остается признать, Юля получилась противоположной.

Коля Юдин, отец Юли, служил шофером на оптовой базе. С механиком вась-вась, выходит, рейсы имел доходные. Уважением пользовался беспрекословно, в междусобойчиках был немногословен, но весок; а, скажем, в сопатку всякому молодому нахрапистому устроить – это с почтением. Родимой не гнушался, но умеренно – утренний врач, сами понимаете. Юльку шпынял.

Юля и хор. Тут все просто: Юля пела, танцевала, говорила, показывала. Она была везде и всегда. И жила рядом со школой. То есть хор девочку не употребить не имел возможности. Когда, после шестого, Даша перевелась в «сорок третью» и попала в Юлин класс, услышала со стороны той следующий вопрос:

– У тебя папа кто?

– Юра, – простодушно сообщила Даша.

– Ты чё, тормоз? Кем работает, я спрашиваю?

– Преподает в институте.

Губы Юли плотно сомкнулись и придвинулись к носу, что выдавало размышление. Уста разомкнулись:

– А мама?

– Архитектор.

Губы повторили действо, собственно и взгляд потух. Тем не менее вердикт был оглашен такой:

– Ну ладно, со мной сядешь.

Мама Юли работала в развлекательном комплексе «Водолей», и была внешне неимоверно похожа на дочь. Существовал еще брат, Миша – загадочная личность, двадцатидвухлетний парень ядреных проявлений: он никогда нигде не работал и всегда был при деньгах. Таких в российской действительности называют крутыми. Иными словами, сентябрь случился прозрачным и перспективным.

Таки хор. Сорок девиц двумя шеренгами заполняют класс, сосредоточив взгляды на Валерии Георгиевиче, изящными и предусмотрительными жестами отмеряющего поступь времени. Сумма голосов насыщает пространство. «Пение – это организованный крик», – сказано. Крик – действо, добытое сосредоточенным напряжением. В общем, получили систему звуков, выбранных из поступков природы и тщательно облагороженных человеческими усилиями с целью подтвердить тот факт, что жизнь случается положительным занятием. А возьмите, когда за окном уныло рядит дождь, и панкообразная собака стоит неподвижно, ожидая неизвестно каких приключений, и, периодически челночно винтя себя, стряхивает водяные нагромождения – ну дура же – чтоб сейчас же озаботиться подобными.

– Юлинька, напирай! Форсируй, милая! – самозабвенно машет рукой Буланов.

Выводит, завороженная пассами, центральная Юля, вонзилась, сведя брови и грозно не мигая, в руководителя. С края тащит низкую партию ответственно и усердно Даша, сомкнув на крестце руки и вытянув шею.

Юля и Даша неторопливо шли по улице, горбились рюкзаками. Сразу над крышами висела каша туч, настолько позорная, что было непонятно – чревата ли дрянь дождем. Впрочем, еще не опавший лист был тяжел и асфальт волгл, Юля по нему чавкала. Шумной, насыщенной рыком машин тишины она не выдержала:

– Валерий заманал… – Ядовито передразнивала: – Юлинька, дави бронхами! Откинь голову – расправь голосовые складки! Ты не работаешь!

Даша умиряла по возможности.

– Ты же солистка – естественно. Меня вообще на низкие поставили.

– С этими ломками – неизвестно еще у кого какой будет. Ты чувствуешь, что голос меняется?

– Не-а!

– А у меня что-то есть – незнакомые какие-то тембры…

Даша внимала, глядя на подругу, здесь опустила глаза, молчала. Юля продолжила:

– Я бы пошла на вторые – меньше надрываться. Такой хлам этот наш хор.

– Сашка Власова, Катя Шилова – уже в консерваторию поступили, а все равно участвуют.

– Господи, Дашка! Ты только вслушайся: классик-хор – это же отстой кромешный! Загранпоездки бесплатные, неужели не ясно? Я вообще не понимаю, как тебя еще и на фортепьяно угораздило. Я бы сдохла… Хотя… на экзамене ты Рахманинова выдала – прикольно.

– Ну да, мне нравится… и петь нравится. А ты что ли после школы участвовать не будешь? У тебя же данные.

Юля закатила глаза.

– С какого перепуга!!.

После заявления Юля шествовала гордо и молча. Пришла мысль, обстоятельная: в голосе звучало вожделение.

– На «Фабрику» бы попасть!..

Вздохнула, тон пошел рабочий:

– Нет, светиться конечно пора – в тусу как-то надо просачиваться. – Юля искоса посмотрела на подругу. – Слушай, ты ведь умненькая, придумай ходы… – Разжилась страстью. – Давай в Областную газету статейки какие-нибудь крапанем! Там и на телевидение постепенно прорвемся – мне сведущие люди расклад давали! А?

Даша существовала где-то не здесь:

– Какие статейки?

– Да любую фигню. Ты же креативная.

Даша чуть ожила.

– Ой, Юль, я не знаю…

Шлепала та по асфальту звучно.

– Блин, интервью бы взять у звезды! – Остыла мгновенно, простонала: – Но Джессика Симпсон в последнем клипе – я в коме!

Убранство комнаты Даши состояло из дивана, который и эксплуатировали хозяйка и Юля, развалившись плечами ленно и удобно на подушках, прислоненных к стене. Из фортепьяно и гитары, приставленной к боковине громоздкого инструмента. Прочего, которое несущественно.

– Может в кино пойдем? – повернула голову Юля.

Даша наморщила нос.

– Да ну, я уже всё на дивиди пересмотрела.

– Фи, на дивиди – туфта.