Петька счастлив

Самое непонятное, как ошарашенный Петя сумел удержать в руках чекушку. Теперь он уже совершенно вжался в стену, слился с ней и практически перестал дышать.

Диего тем временем выкарабкивается. Он смят, растерзан. Разгибает стан, трет ушибленное место, произнося страшные проклятия. Поднимает отчаянный взгляд и глаза различают настоящую дверь, опасливо тянет, в комнату врывается свежий воздух, плечи мученика счастливо вздрагивают.

Выскальзывает из бани Петя следом минуты через три. Передает чекушку Чипе и на похвалу имеет несметное желание послать ближнего во все возможные и невозможные области… Крепится в глухой таинственности малый минут пять (революционная солидарность обязывает не разглашать обстоятельство), однако – сами понимаете. Слушателями получаются Вовка Мочалов и еще пара самых близких и надежных:

– Ребя, что было! (Слюна вдохновения пузырится в уголках рта.) Захожу в баню – раз только, Диего выходит из парилки. – Петька досконально и красочно изображает сцену. – Бум, очки не показывают. Шарит, шарит – дверь не находит. Подходит к ну той, ну которая для замены. Ха ее на себя – ни фига… ха еще раз – она дэдэнц на него… Я запал!

Дружки падают со смеху. В молодежной кутерьме тоже залпы хохота, там затеяны аттракционы. Мужичье совершает очередной поход в баню, уж не за паром, за градусом единственно. И кажется за последним – мелькнули фразы… Оно и верно, день иссякает: клубятся сумерки, над землей шает багрово-золотая река, ветерок нежничает тщательной прохладой.

Однако нет, уйми молодежь. Всплеснулось озерцо, это пара оголтелых добытчиков опять тревожит дно в поисках той бутыли. Впрочем, геройство уже на исходе, нырнули по разу, поковыряли тщетно песок и вымахнули, вогнувшись в крючок и умеряя осеннюю дрожь.

Вот тут и происходит апофеоз дня. Когда молодежь толпится подле неудачников, растирая их, покрывая ерными шутками, веселя гамом себя и страну, зоркий Петя подмечает, что ведет себя Диего загадочно. Тихонько отстранившись от толпы и соорудив плутоватую улыбочку, он, сперва крадучись, потом резво стремится на мосток. Быстро сдергивает очки, кладет их расчетливо на скамью, срывает рубаху и брюки и отнюдь неаккуратно шмякает туда же, мелькнув голым негритянским задом, бултыхает в воду.

Петя молча ахает, вытаращив глаза. «Да что же он голый-то!» – тревожно прядает мысль. И обрушивается догадка: «Мама родная, да он же забыл, что потерял трусы в бане!» Петя с опаской смотрит на воду, тело наполняется тревогой… Однако от развития событий парень ускользает, ибо друган Чипа пьяненько теребит и объясняет, что лучше Пита на земном шаре пионера и товарища не существует.

И тут в Советском Союзе происходит вопль. Ликующий и признательный, торжественный и благородный. Народ резко оборачивается и… замирает. В проеме перил на конце мостка, на фоне угасающей зари и изящной глади мерцающего озера, воздев победно с бутылкой руку, улыбаясь в полнеба, стоит великолепный, совершенно голый негр.

Зрелище, безусловно, составляет масштабное явление современной истории, и на зрителей имеет воздействие колоссальное. Нет и крупинки сомнения, что общее мнение таково – мировая революция произойдет в ближайшую неделю.

Дамы. Тетя Зина без лишних предисловий валится в обморок. Марья Даниловна, скажем, встает к явлению в профиль и в этой позе просматривается желание улизнуть. Молодые девицы, запросто открыв рты, рассматривают шампанское не мигая… Мужики конфузливо сучат ногами. До последней крайности зачарованный народ безмолвно созерцает происходящее. Весь перец ситуации состоит в том, что никто не знает, как себя держать с голым негром на фоне умирающего неба.

А в обморок тетя Зина ушла, заметим, необдуманно, потому что еще предстояли краски. Первым из задумчивости выходит Козырек.

– Подождите, – выступив из толпы и, пожалуй, с некоторым торжеством сообщает он. – Здесь надо разобраться. Все дело в том, что у нас как бы не принято… Собственно, пардон.

С этими словами Козырек начинает перемещаться к Диего. Походка его отчего-то принимает несколько развязный и одновременно вкрадчивый характер.

– Собственно, виноват, – как бы боясь спугнуть Диего, сопровождает себя управ.

Чем бы закончились переговоры, неизвестно. Поскольку Сашка, который оказался ближе всех к революционеру, поступает поразительно заурядно – он указывает пальцем на пресловутую область тела. Диего следует взглядом указанию и вздрагивает. И дальше чудеса возобновляются.

Вероятно, можно представить, как поступил бы в данной ситуации простой обыватель. Скорей всего, натурализм он попытался бы сократить руками, возможно, присел, наконец, сиганул бы в воду. Диего двигается иным путем, против правил. Он приседает и в великолепном пластическом вихре идет вприсядку вправо от трапа. Дойдя до конца мостка, он быстро распрямляется, виртуозно делает пируэт на сто восемьдесят градусов, и в том же упоительно жарком темпе, той же присядкой устремляется влево. Дойдя до конца мостика, Диего, продемонстрировав гуттаперчивость пантеры, змеи и половины земной фауны, начинает проделывать ряд движений, которые можно представить, если вообразить, что в человека бросают ножи и прочие нежелательные предметы, а он с бесподобной ловкостью уклоняется от них. Но самое поразительное, что голова его живет самостоятельной жизнью и медленно вращается вокруг шеи из стороны в сторону. И только когда из уст Диего вырывается спасительный клич, когда он бросается к скамье, достает из-под нее сгоряча зашвырнутые туда брюки и впрыгивает в них, всем открывается содержание мизансцены.

Все упали. Происходила канонада, Помпея, светопреставление. Нет, конечно, смеялись не над Диего, просто этому дню органично было извержение. И когда смятый, уничтоженный кубинец, глядя на погибающую толпу, готов был покончить с собой, его элементарно подняли в воздух и долго таскали на руках. Его отчаянно бросали ввысь, его обожали. И день закончился.

Ночь раздалась, обуяла, съела сумерки и фонари возили в радостных лицах неверные, причудливые блики. Лукаво улыбался месяц и брызги звезд плясали в небе. Прохладно-веселый воздух прилипал к телам, умильно поигрывали листья деревьев.

Совершались проводы Диего. По улице шла большая группа людей и пела. Редкие встречные останавливались и долго провожали людей взглядами. Они шли медленно, потому что знали – когда возле гостиницы станут прощаться с мужественным и красивым Диего, тот будет стоять и молчать, прижав руки к сердцу, и по щекам его будут бежать сверкающие отблеском фонарей и душевного огня слезы.

Люди шли и думали каждый о своем, но в результате это было общее. Диего скорей всего рассуждал, что «русски твас» – гуд, «русски девушки» – безусловно, файн. Вообще, жизнь вполне симпатичный предмет, и есть подозрение, что ему было пригоже.

Марина мечтала, что сейчас они проводят этого хорошего, сильного парня, а потом ее пойдет провожать Саша, они долго еще будут стоять в подъезде и разговаривать, если он и на этот раз не решится, тогда она первая его поцелует. Ей было трепетно и отважно.

Васильев смотрел на своих детей и размышлял, что Маринка получилась красивая девка, и, конечно, они поженятся с Сашей и будут жить неплохо, потому что он стоящий парень. Бывший старшина с улыбкой смотрел на сына. Петька сильно вырос за лето и хоть пока оболтус, вполне смышленый и самостоятельный пацан. В нем уже чувствуется характер, а это значит, что он сможет управляться с жизнью.

Петька ни о чем не думал. Он просто был счастлив.