Цикличность

Я взялся за работу со всей прытью. Но уже через час заметно подустал. Лоррис, ставший рядом со мной, не упустил благодатной возможности поиздеваться надо мной. Сообщил, что без чудес я не очень-то многого стою. И надо, мол, было вместо книг любовную науку постигать, чтобы стимул был молотом махать.

Интенсивная работа продолжалось еще где-то полчаса. И, когда Лоррис уже объяснял мне, что его этот Скип чудес не знает, а вот молотом точно сможет махать до утра. Кто-то закричал.

– Вижу их.

Все побросали инструменты и рванули на голос. Толпа была совершенно ни к чему, но, естественно, все хотели поучаствовать в том, зачем собственно собрались. Тот самый толстый мужик, что зазывал на дороге людей, торчал из под завала только по плечи. Кто-то снизу подал ему ребенка, завернутого в простыню. Он нежно принял увесистый комок своими полными руками и очень аккуратно подал человеку, уже ждавшему наверху.

Все обступили сверток, в нем был мальчишка. Маленький мальчик в пижамке смотрел на обступившую его толпу дикими глазами. Он был весь в песке, постоянно кашлял и кого-то звал. Мальчику быстро поднесли воды, завернули в теплое одеяло, и отдали на руки дородной бабе у которой, судя по виду, своих детей было штук двадцать. Она быстро понесла малыша прочь от того что некогда было его домом. А толпа с умилением смотрела вслед малышу, который продолжал кого-то звать.

– Мужики, тут вообще все плохо. – Прервал возникшую благоговейную тишину толстый стражник из ямы.

– Ему балкой ноги передавило. – Сказал, после паузы толстяк, утерев сопли рукавом.

Я присел возле ямы и увидел точащее из под завала облепленное грязью и пылью лицо. И оно показалось мне удивительно знакомым.

– Я уже помер? – сказало лицо.

– Рано еще. – Ответил толстяк.

– Ты что тоже его видишь? – сказало лицо из ямы, кивая в мою сторону.

– Ну да. – Удивленно посмотрел на меня зазывала.

– Тогда привет, Джесс.

– Строккур! – наконец, узнал я и вскочил на ноги.

– Вот только скакать там не надо! – предостерегающе поднял обе руки вверх Лессви.

– Что делать-то? – сказал какой-то мужик из-за моей спины.

– Освобождаем балку, потом вытащим. Поехали! Время не терпит!

Лессви цепляясь за протянутые ему руки, с большим трудом, выбрался наверх. На поверхности он сразу схватил меня за руку и отвел в сторону.

– У нас пара часов до рассвета, если до этого момента балка не поддастся, то придется ноги резать. Мы с тобой ему друзья, как я разумею? И лучше уж это мы с тобой сделаем, чем кто-то чужой, лады?

– Думаешь, не вытащим?

– Не вытащим. Я таких завалов штук сто уже повидал за последнее время, гиблое дело. Если только чудо не случится.

– Я… Я – чудотворец. «Красный». Если есть у вас предметы, на которые чудеса накладывали, то может смогу что-то сделать.

– А, так это ты хороший табак из столицы привез? Строккур о тебе рассказывал. Правда, он думал, что ты давно уже помер на этом своем леднике. Эх, было бы хорошо, если бы ты смог помочь. Вот только сами «белые» в землетрясение погибли. А дом, где они жили, в такую же груду камней превратился. Так что сегодня без чудес, увы.

– Ясно.

– Парень, Столицы больше нет, не знаю, слышал ли ты об этом. Так что видать чудеса в этом мире скоро умерут вместе с «белыми». Посему особо не болтай что ты чудотворец, понимаешь? Лучшее, что ты можешь для Строккура теперь сделать – это взять молот и махать им пока силы есть.

– Я понял.

– Добро, когда придет момент, я позову, просто будь готов. – Лессви тронул меня за плечо.

40. Кит

«Если для вас слишком жарко на юге, слишком холодно на севере и слишком пасмурно в Столице – то вам следует отправиться в Терриал. Великолепный, мягкий климат – здесь теплое лето, мягкая зима и то, ради чего люди приезжают сюда со всего света – самая красивая весна. Здесь расцветают прекрасные сады. Описать словами то, что происходит в душе человека, посетившего Терриал весной, невозможно. Даже центр города буквально утопает в цвету. Это время любви и нежности. Сотни влюблённых в эти дни встречаются на многочисленных аллеях города. Речной порт становится прибежищем романтиков, что приходят проводить солнце, скрывающееся за рекой. Терриал весной – прекрасное место. Здесь можно влюбляться по пятьдесят раз на дню и каждое утро просыпаться с непреодолимым желанием жить. Сегодня утром я вышел на улицу, вдохнул чудесный аромат, и едва не расплакался от чувств переполнявших меня. Надеюсь, Терриал будет таким всегда, и сады запада будут вечно дарить людям весну и любовь».

Орсон Кальдерон «Чувства»

862 год со дня Возрождения. Металлическая долина.

Я достал из сумки увесистый, неровный камень, похожий на слиток руды. Вот только камень этот в свете факела давал несколько странных, перламутровых оттенков. Он был словно бы сделан из воска и покрыт сверху глазурью. В одном месте, из-под слоя глазури выходил шнур, с помощью которого этот камень превращался из обычного на вид булыжника в страшное оружие. Если его очень сильно ударить, то он разобьется, и из внутренностей камня посыплется темный порошок.

Чудотворцы никогда не пользовались гремучим камнем в своих шахтах. Но, во всех остальных приисках Металлической долины, все работы по углублению выработок уже лет двести как ведутся с помощью взрывных работ. Кроме двух шахт чудотворцев, в пятнадцатом городе больше ничего не функционировало. Но так было не всегда. Окончательно чудотворцы убедили Деандира тринадцатого, деда нынешнего хозяина этих земель, закрыть все остальные шахты лишь сорок лет назад. Причем, уходили из пятнадцатого города рабочие второпях, просто обрушив входы, да побросав все инструменты где ни попадя.

Хорошо, что вечно тарахтящий Лоррис, однажды решил поведать детишкам о гремучем камне. Старик плох. Его уже ноги еле держат. Но перед детьми крепится, все время им что-то рассказывает. Мерзкий лицемер. Детишек на смерть ведет, а все прикидывается хорошим. Правильно к тебе костлявая подобралась, заслужил. И ведь как вовремя проболтался дурень, что, скорее всего, по закрытым приискам еще можно гремучие камни найти.

Согласно рассказам Лорриса, до того как чудотворцы привезли с востока секрет изготовления гремучего камня, им самим довольно часто приходилось приезжать в Металлическую долину и расширять выработки чудесами. Это было непозволительной роскошью, ибо пока чудотворец ехал до приисков, проходило огромное количество времени, а работа тем временем стояла. Да и сами чудотворцы не очень-то любили Металлическую долину. Ее никто не любит, кроме паршивого предателя Деандира. Ублюдку нравится эта его отравленная земля. Ясное дело, внутри он такой же темный и мерзкий, как весь этот край.

Но я не сдался, не опорочил свой род. Роккар пускай продолжает разговаривать с пустотой и верить во весь этот бред. Я давал клятву и не предам ее! Не для того они даются, чтобы отказываться от них по первому же зову сердца. И вот подвернулась возможность помещать этим убогим адептам воплотить в жизнь их хитрый замысел.

Повезло мне так же и с обстановкой в Пятнадцатом городке. В какой-то момент вышло так, что все оказались заняты своими делами. Лоррис совсем занемог, Роккар был занят тем, что трепался со своими новыми богами, а Деандир пытался потихоньку вывести из шахт всех рабочих так, чтобы никто ничего не заподозрил. Сопровождающие нас адепты постоянно покидали город, а на место их приходили новые. Создавалось ощущение, что они зачем-то передвигались по долине кругом. Точнее треугольником. Ибо одни адепты уходили в сторону четвертого города, а другие приходили со стороны десятого. По другим дорогам пятнадцатый город никто не покидал и никто в него не приходил. И, если верить моей памяти, то на карте маршрут, соединявший пятнадцатый, четвертый и десятый город образовывали равносторонний треугольник. Что странно. Какого-то черта они при этом еще и наносили на землю подле дорог какие-то символы. Я никак не мог их трактовать, знал лишь, что сегодня со стороны десятого города пришел отряд, который доложил что у них все готово.

В такой ситуации выходило так, что люди, одновременно находившееся в пятнадцатом городе, постоянно менялись. Никто не был друг с другом близко знаком и единицы людей узнавали кого-то в лицо. Самой скрытной тактикой в такой суматохе были наглость и хамство. И я спокойно, у всех на виду, просто гулял по окраине города и заглядывал во все засыпанные входы под землю. Я не прятался, всем просто не было дела до одинокого человека, праздно снующего по городу.

Повезло мне в одной из шахт, что была, не слишком удачно, законсервирована. Видимо слой камня сверху обвалился куда больший, чем планировалось. И вышло так, что он частично погреб под собой караулку при входе. Рабочие, если они уцелели, видимо не стали пробираться в караулку сквозь завал, а просто оставили все как есть. Помимо гремучих камней и мотка фитиля, в заваленной караулке обнаружились какие-то непонятные конструкции из металла. Думаю что они были нужны для того чтобы направить взрыв в нужную сторону. В этом я не разбирался. Однако, именно благодаря им, караулка и устояла. Я пережил несколько неприятных минут, ползая на животе под многотонным завалом, но выбрался оттуда с полным мешком гремучих камней и большим мотком фитиля.

Сегодня утром я перетащил гремучие камни в шахты чудотворцев. У второй шахты был довольно узкий вход – длинный тоннель, в котором не разойдутся две вагонетки, уходил в глубину сквозь твердую породу. Уже там он расширялся до большого зала. Посему, я просто положил гремучие камни почти на входе и, отмотав шнура на полчаса, поджег его.       Этого будет вполне достаточно чтобы засыпать узкий тоннель.

Во вторую шахту пришлось спуститься намного глубже. Ее вход почти сразу раскрывался в широкий зал, где было невероятно жарко и пахло плесенью. Я вошел в зал и увидел странные символы на полу. Еще один треугольник, только этот был намного меньше, символы похожи на те, что наносили адепты вдоль дорог. Увидев его, я поспешил пройти сквозь зал и заложить гремучие камни прямо у подъемника, некогда спускавшего рабочих вглубь шахты.

Фитиль я отмотал уже на десять минут и поджег. Теперь просто надо выйти. Скоро шахты взорвутся. Начнется большая буча. Такое не утаишь от Столицы, сюда приедут чудотворцы , судьи, а может даже и Братство. Здесь начнется заварушка. Адепты вычислят меня и убьют, сомневаться не приходится. Но я до конца выполнил свой долг.

И тут до меня донеслись голоса. Я услышал сначала голос взрослого, потом кашель оборвал его речь, и вместо него фразу закончил кто-то другой. А в ответ этой фразе до меня донесся детский смех.

Я остолбенел. Надо выпроводить их отсюда. Любой ценой! Я побежал от подъемника в большой зал. С другой его стороны в шахту как раз спускались Лоррис, Роккар, дети и еще пара человек. Меня поразило, с каким спокойствием вели эти люди невинных детей на смерть. Каждый ребенок зачем-то держал в руках по игрушке. Вернее даже по предмету. Кто-то нес платочек, кто-то куклу, кто-то колечко. В первый раз вижу такую бесовщину.

– Кит! Ты что тут делаешь? – Роккар удивленно посмотрел на меня.

– Он делает то, что делал до этого сотни раз. – Роккару, вместо меня, ответила пустота.

– Я не дам вам детишек убить! – я достал из-за пазухи большой тесак, который умыкнул с месяц назад на кухне. Я держал его в левой руке ибо правая плохо слушалась из-за ранения в плечо.

– Кит, что за глупости!? – Лоррис закашлялся посреди фразы. – Друг, успокойся, мне гарантировали сохранность этих детей. Я и Роккар, мы отвезем из на мою родину, к леднику Бирдремм

– Так я тебе и поверил, урод!

Я заметил что Лоррис, чувствуя опасность, пятится сам и отталкивает детей назад к выходу из шахты. Молодец, старик, может, и правда, было когда-то в тебе здравое семя.