Очевидцы

Васиштха

Имя человека, первым получившего Откровение, обречено оставаться в безвестности. Слишком давно это было. Проблеск разумности во тьме еще животного сознания, – он и был первым Откровением.

Механизм этого явления и сегодня тот же самый, что и в самый первый раз. Вот как он действует. В момент Откровения между двумя мирами, как между двумя пластинами электрического конденсатора, происходит «пробой», проскакивает искра, возникает кратковременный канал связи, по которому информация из сопредельного мира проникает непосредственно в сознание человека. Информация возникает в сознании, минуя обычные органы чувств. Они для этого не предназначены, не способны ее воспринимать. Информация эта такова, что она не может быть получена обычным способом, из окружающей материальной среды, поскольку в материальной среде она попросту отсутствует. Пытаться искать источник этой информации в материальном мире – занятие столь же безнадежное, как искать деньги в пустом кармане: если их там нет, если их в карман никто не положил, то и обнаружить их там невозможно. Ведь Откровение содержит сведения о нефизическом мире и нефизических явлениях, а нас окружает физическая реальность, в которой таких сведений заведомо нет и быть не может. Сам факт того, что эти сведения, тем не менее, стали известны, свидетельствует о существовании Откровения. А как еще они могли попасть к нам?

Можно себе представить изумление первого человека, испытавшего Откровение: в его сознание вторглось Знание, о котором его современники до той поры ничего не знали и даже не догадывались! Конечно, он спешит поделиться случившимся с окружающими. Впрочем, другие члены племени уже и сами заметили (а они были чрезвычайно наблюдательными и приметливыми!), что с их собратом произошло нечто необыкновенное. Они выслушивают его рассказ, расспрашивают о подробностях. Убедившись в ценности и исключительности услышанного, понимают, что нужно обязательно сохранить эту информацию.

Какие средства были в их распоряжении для этого? Нарисовать охрой на стене пещеры, вырезать из кости или камня, просто запомнить и пересказать другим.

Впоследствии из таких пересказов сформировалось «священное предание», которое старейшины передавали молодым при посвящении их в воины или охотники. Передача такого рода устной традиции являлась смыслом и одним из главных элементов обряда посвящения у всех народов.

Понятно, что устная передача информации не обеспечивала ее идентичности. Пересказывая, люди что-то забывали, что-то добавляли от себя, что-то переосмысливали исходя из меняющихся реалий: tempora mutantur et nos mutantur in illis[7 - Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними (лат.).]. За несколько поколений передаваемая информация могла претерпеть существенные изменения.

Ситуация улучшилась с изобретением письменности. Больше не нужно было рассчитывать исключительно на ненадежную память и на ее смертных носителей. Показания очевидцев Откровения можно было фиксировать на носителях более долговечных: на камне, деревянных дощечках, металлических пластинах. Появилась возможность накапливать информацию в объемах, существенно превосходящих емкость человеческой памяти. Возникли первые книги, первые книжные собрания, – «священные писания». Естественно, что первым делом в эти книги были записаны «предания старцев», до той поры передаваемые изустно. Поскольку у первых очевидцев не было имен, или они были утрачены, авторство самых ранних «священных писаний» либо осталось безымянным, либо приписывалось мифическим персонажам, а то и самим божествам.

Один из древнейших священных текстов – Веды[8 - От санскр. Vеda – «знание», «учение».]. Индийский брамин Бал Гангадхар Тилак (1856—1920) утверждал, что они созданы за 4500 лет до н. э. Не все ученые с ним согласны, но даже самые осторожные датируют древнейшую часть Вед XVI веком до н. э., то есть признают, что она записана не менее 3500 лет назад! При этом большинство учёных сходятся на том, что до того, как Веды были записаны, в течение многих веков, существовала устная традиция их передачи. А значит, содержание Вед еще древнее, чем их первые записи.

Согласно индийской традиции, первоначально ведийское Знание представляло собой одно учение (одну Веду). Затем, в конце Двапара-юги, более пяти тысяч лет назад, это единое учение было разделено Ведавьясой[9 - Имя «Ведавьяса» на санскрите означает «разделивший Веду».] на четыре части. Каждую из частей Ведавьяса передал одному из своих учеников. Ригведу он передал Пайла риши; Самаведу – Джаймини риши; Яджурведу – Вайшампаяна риши; Атхарваведа досталась Суманте Муни.

Но Ведавьяса не был первооткрывателем ведийского Знания. Традиция говорит, что оно было передано ему его отцом, мудрецом Парашарой. Но и Парашара не был первым: он унаследовал Веду от своего отца, мудреца Шакти, и от деда – Васиштхи.

Индийская традиция относит Веды к категории шрути («услышанное»). Их называют на санскрите также санатан – «вечными» и апаурушея, — «несотворенными человеком», то есть богооткровенными писаниями. Тем самым подчеркивается, что Веды – не просто книги, сочиненные людьми. Их источник – за пределами материального бытия, в «непроявленном», то есть в нематериальном мире. Оттуда, из «непроявленного», эти знания или учения приходят в наш мир, входя непосредственно в сознание человека, который их «слышит» и рассказывает о них другим. Потом, будучи записанными[10 - Первые такие записи делались на древесной коре или на пальмовых листах.], они приобрели характер письменных текстов, которые в силу их иноприродного (трансцендентного) происхождения почитались как священные.

Васиштха записывает Откровение

Человека, который «услышал» и передал учение Вед, на санскрите называют риши[11 - У древних индусов сформировалось представление о саптари?ши (санскр. «семь мудрецов») – «семи величайших риши», сыновьях бога Брахмы, рождённых из его ума. Их олицетворением считали семь звезд Большой Медведицы.], то есть «провидец», мудрец», «святой». В западной традиции такие люди именуются «пророками»: термины «риши» и «пророк» синонимичны.

Первым получателем ведического Знания индийская традиция считает риши Васиштху (санскр.: «самый богатый», «великолепнейший»).

Васиштха получил его непосредственно из «Непроявленного», а его преемники сформулировали и довели это Знание до людей в форме Вед.

Этот его статус первополучателя Откровения, традиция переосмыслила, объединив в Васиштхе черты человека-пророка с чертами божества, или, говоря в терминах христианства, слив в представлении о Васиштхе образы сына человеческого и сына Божьего. По одной из версий, Васиштха был сыном самого Верховного божества – Брахмы и одним из прародителей земных существ. Знание, ставшее впоследствии Ведой, было передано Васиштхе непосредственно богом Варуной. Здесь мы имеем дело с логическим завершением процесса обожествления одного из ранних очевидцев Откровения. Вообще стремление обожествлять получателей Откровений отмечается у всех народов на всех континентах Земли. Различные стадии этого процесса нам еще представится возможность наблюдать в последующих главах этой книги.

Древнейшая родоплеменная традиция не знала иной формы преемства, кроме кровнородственной. Согласно этой традиции Васиштха получил свое знание от богов благодаря родственным отношениям с ними, в качестве наследства, и передал его своим потомкам – васиштхам. Между прочим, к Васиштхе предание возводит и род Кришны, именуемый «Каршаяна готра». Как мы увидим далее, Кришна, также как и Васиштха, оказался обожествлен потомками и ныне является наиболее популярным индуистским божеством.

В Вишну-пуране и других источниках семья Васиштхи описывается как воплощение браминской традиции, – идеальная семья, родственная богам, прочно занимающая привилегированное положение и передающая доверенное ей богами Знание от отца к сыну. Сам Васиштха предстает как идеал брамина, всегда соблюдающего строжайшую приверженность исполнению долга и обрядов, предписанных священными писаниями, а его сын Вамадева – таким же святым мудрецом-риши, как и отец.

Впрочем, уже в древности находились скептики, предлагавшие отделять мифы, популярные среди простых верующих, от настоящих исторических фактов и подлинных событий жизни пророков. Например, Эвгемер из Мессены (IV – III вв. до н.э.) утверждал, что за каждой легендарной или божественной личностью обычно стоит живой человек, подвергшийся со временем мифологизации и обожествлению.

Догадываясь, что и за мифом о Васиштхе скрывается история одного из ранних очевидцев Откровения, некоторые древнеиндийские исследователи предпринимали попытки идентифицировать Васиштху с каким-либо конкретным историческим лицом. Например, его отождествляли с индийским астрономом и астрологом III в., автором не дошедшего до наших дней, но сохранившегося в изложении Варахамихиры учебника астрономии «Васиштха-сиддханта» (ок. 270 г. н.э.). Существует еще одна астрологическая работа, в названии которой фигурирует имя Васиштхи – «Васиштха-самхита», но она написана еще позже (ее древнейший манускрипт датирован 1443 годом).

Передача священного Знания

Поскольку попытки обнаружить следы исторического Васиштхи оказались тщетными, приходится признать: мы почти ничего не знаем об этом человеке. Возможно, имя «Васиштха» было не его настоящим именем, а прозвищем (что не редкость среди пророков). Возможно, он не был женат и не оставил потомства. Возможно, он передал свое знание не сыну, а кому-то из учеников, которых можно назвать «духовными сыновьями». Эти предположения не могут быть ни подтверждены, ни опровергнуты.

Бесспорно лишь одно – Знание, полученное из Откровения, передававшееся в течение нескольких поколений изустно, а потом записанное в книги Вед и, благодаря этому дошедшее до нас. Это Знание, подлинность и существенность которого никем не оспаривается, свидетельствует о живших много тысяч лет назад очевидцах Откровения.

О том, что Васиштха был не единственным пророком, участвовашим в составлении Вед, что Откровение время от времени получали разные люди, говорит он сам в трактате «Йога-васиштха»: «В каждую эпоху Создатель желает и создает несколько мудрецов и меня (sic!), – для духовного просветления всех». В этих словах проявляется характерная для индийской традиции особенность – представление о том, что каждый новый очевидец Откровения – это реинкарнация (аватар) самого первого из них, в данном случае – аватар Васиштхи. Если откинуть представления древних индусов, слова «Йога-васиштхи» означают, что Откровение есть процесс повторяющийся и свойственный не только древним векам, но и нынешнему времени.

ОРФЕЙ

Един Зевс, един Аид, един Гелиос, един и Дионис, во всем Единое Божество.

    Орфей

Красавец поэт, играющий на кифаре и завораживающий пением людей и животных… Верный спутник Эвридики, сила любви которого была столь велика, что он не побоялся сойти в саму Преисподнюю в поисках возлюбленной… Такие образы рождает воображение, когда мы слышим имя Орфея. Ему посвящены около 20 опер разных композиторов, оперетта Жака Оффенбаха «Орфей в аду», рок-опера «Орфей и Эвридика» Александра Журбина, стихи и поэмы Кальдерона, Гёте, Брюсова, Ходасевича, Цветаевой и множества других поэтов, многочисленные художественные полотна лучших живописцев.

Сведения о происхождении, детстве и подробностях жизни Орфея ввиду чрезвычайной древности стёрлись из человеческой памяти, за исключением того, что родина его – Либетры Фракийские, город в Фессалийской Пиерии, у подножия Олимпа, местообиталище муз Пиерид, дочерей Зевса и Мнемосины. Его имя некоторые производят от финикийских слов aour («свет») и rophae («исцеление»), что вместе означает «исцеляющий светом». Другие утверждают, что оно происходит от древнегреческого ????????, то есть «темный». Последнее больше походит на правду, ведь и мудреца Гераклита греки называли «темным» за то, что не понимали его речей.

Орфей

Как и другим выдающимся личностям древности современники и последующие поколения приписали Орфею божественное происхождение и сверхчеловеческие способности, столь же фантастические, сколь и недостоверные. Одни говорили, что он сын музы Каллиопы и фракийского царя Эагра. Другие называли отцом его самого Аполлона. Такова уж была традиция. Например, отцом Октавиана Августа тоже называли Аполлона, якобы овладевшего его матерью Атией под видом змея, когда она провела ночь в храме, а Александру Великому приписывали происхождение от египетского бога Амона.

С древности за Орфеем прочно закрепилась слава первого поэта и певца. Ему приписывают создание гексаметрического стиха. Поэт Ивик называет его «славно именитым», а Пиндар – «прославленным отцом песен». Называют его также изощренным в музыке кифаредом, создателем лиры, которая по его имени называется также арфой. Молва приписывает голосу Орфея и его игре на лире поистине магическую силу, способную усмирять волны, приводить в движение деревья и скалы, укрощать диких зверей. Будто бы корабль Арго сам спустился на воду, очарованный игрой Орфея, а после смерти певца золотую кифару его боги поместили на небо среди созвездий.

Аристотель, разбирая эти свидетельства, говорил, что скорее следует признать, что вовсе не было никакого Орфея, чем поверить тем чудесным вещам, которые о нем рассказывают.

Между тем за сентиментальными кудрями мифического кифареда и чудесными рассказами о нем скрывается один из первых пророков Древней Греции, мудрец, учредитель религиозных обрядов и основатель первой эзотерической школы.

В комментарии к сочинению Аристотеля «О душе» Филопон предположил, что Орфею принадлежали только учения, а в стихи их переложили его последователи. Впрочем, если бы он и на самом деле был музыкантом и поэтом и распространял свои идеи в поэтических или музыкальных формах, подобно ветхозаветному царю Давиду, Кришне или гуру Нанаку, – разве это умалило бы его репутацию пророка и мыслителя?

Орфей, как полагают, жил за одиннадцать поколений до Троянской войны, в середине второго тысячелетия до н. э. В ту далекую эпоху знания передавались изустно, а для более эффектного воспроизведения и лучшего запоминания излагали их рифмованной прозой или стихами. Не случайно древнейшие священные книги написаны стихами – Ригведа, Пятикнижие Моисея, Энума Элиш, Бхагавадгита и прочие. Эта традиция была еще жива в раннем средневековье, когда сказители-барды пересказывали эпические повествования (саги, былины) тоническими стихами, помогая себе игрой на арфе (гуслях, псалтыри). И сегодня форма декламации текстов религиозного содержания в виде рифмованных речитативов или гимнов практикуется в богослужении разных религий. Нет ничего зазорного в том, что одаренный замечательными способностями к музыке и пению Орфей излагал свое учение вдохновенными стихами и слушатели внимали ему со священным трепетом.

Древние греки полагали, что первыми, кто поведал людям о богах, происхождении мира и назначении человека, были поэты – Лин, Мусей, Эвмолп, Гомер, а первый из этой плеяды – Орфей. У Гомера мы почерпнули практически все нынешние знания о древнегреческой мифологии. Но Гомер был по большей части интерпретатором, систематизатором и пересказчиком сказаний своих предшественников, тогда как Орфей – тем, кто принес людям эти знания.

Орфей, играющий на лире. Ок. 440 г. до н. э. Краснофигурная вазопись. Пергамский музей, Берлин

Уже древние задавались вопросом об источнике его учения. Одни говорили, что Орфей почерпнул свою мудрость в Египте, ибо его учение имеет параллели с египетским культом Осириса. По мнению других, он воспринял его от идейских дактилей[12 - Дактили (др.-греч. ???????? «пальцы») – в древнегреческой мифологии демонические существа-лилипуты, обитавшие на Крите на горе Ида, где они прислуживали Великой матери богов. Про дактилей рассказывали, что они были целителями и знатоками кузнечного дела, находились под властью Гефеста и обучили людей металлургии, математике и «эфесским письменам», дававшим чудесную силу носившим их. Они считались также искусниками, выделывающими из металлов, силой волшебства, различные необыкновенные произведения, создателями музыкального ритма и учредителями Олимпийских игр.] во время проживания в Самофракии. Здесь мы сталкиваемся с тенденцией объяснять сходство учений заимствованием. Спору нет, заимствование может иметь место при соприкосновении культур. Но заимствование – не единственное объяснение сходства культурных феноменов. Учения, аналогичные орфическим, зафиксированы, например, у жителей американского континента, о самом существовании которого народы Средиземноморья до конца XV века даже не догадывались. Очевидно, что здесь сходство учений объясняется иной причиной. Но если существует иная причина, чем заимствование, почему той же причиной не может быть обусловлено сходство орфического учения с египетскими или самофракийскими? Не секрет, что в заимствованной религии наиболее легко, и прежде всего, усваивается ее внешняя, обрядовая сторона. А ведь учение Орфея, включающее в себя идеи, схожие с египетскими и самофракийскими, существенно отличается от последних именно во внешних своих проявлениях.

Видимо, поняв, что простым заимствованием происхождение орфического учения не объяснить, древнегреческие интерпретаторы объяснили всё… родственными связями. Если Орфея называют сыном Аполлона, рассуждали они, почему бы ему не получить свои знания от своего божественного отца? Хотя ход их мыслей был не верным (Орфей – сын Бога не в большей степени, чем каждый из нас), в нем было рациональное зерно. Орфей действительно не мог получить знания «естественным» путем. Единственным источником его знаний могло быть только Откровение – тот источник, из которого люди черпали знания с древнейших времен. Да, воспринимали и передавали это Знание искаженно и усечённо, в силу неразвитости мышления и недостатка знаний. Однако, хотя бы в самых общих чертах, базовая модель Знания в любом человеческом обществе присутствовала всегда. Каждый следующий очевидец Откровения эту базовую модель уточнял и дополнял тем, что ему удалось усвоить из универсального источника знаний.

Так, Орфей отверг популярное среди его современников представление об изначальном совершенстве земного мира, о «Золотом веке», который якобы прежде существовал на земле, а потом все постепенно пришло в упадок, из-за чего нынешняя Земля стала местом несовершенства и страданий.

Никакого «Золотого века» не было! – заявил Орфей. Природа людей изначально несовершенна. По своей естественной природе люди несчастны, «ибо происходят из праха ужасных и преступных Титанов». И не только люди. Все существа несут на себе печать несовершенства и греха. Об этом говорится в орфическом гимне, обращенном к Титанам:

Вы, о исток и начало всего, что смерти подвластно, —

Многострадальных существ, наземных, морских и пернатых,

Ибо от вас происходит все то, что рождается в мире.

Вас умоляю – от нас отдалите вы гнев вредоносный.

Орфей отрицал, что первоначально существа, населявшие землю, обладали бессмертием, которое затем утратили. Бессмертие свойственно только богам, – утверждал он, – для людей же оно и невозможно и не нужно. Плоть смертна и всегда была таковой.

Однако, – говорил Орфей, и это было еще одной истиной, которую он извлек из Откровения, – природа людей двойственна. Она не титаническая только, но и дионисийская, ибо замешана на божественной крови. В каждом человеке живет частица божества, что дает надежду на избавление от страданий и улучшение участи. Божественная часть природы человека, действительно, бессмертна, она не уничтожается со смертью тела, но продолжает существовать, хотя и в ином виде.

«Золотой век» не позади, а впереди, но нужно прилагать усилия, чтобы он наступил. Бороться со злом и несовершенством, воздерживаться от совершения преступных деяний, на которые нас толкает наша титаническая природа, заниматься совершенствованием, взращивая в себе божественное начало.