Оценить:
 Рейтинг: 4.17

Бэтман Аполло

<< 1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 25 >>
На страницу:
18 из 25
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

«Как же решается hard problem?» – «Она не решается никак…»

Улл, конечно, был прав. Вот только он ошибался насчет того, что никакой hard problem на самом деле нет – я уже несколько минут испытывал ее в прямом смысле. Хотя, думал я, женщину такая точка зрения, несомненно, вполне устраивает – ведь если нет проблемы, нет и ответственности.

Я чувствовал, как в моей груди разгорается досада.

Они постоянно пытаются привести нас в исступление своими трюками. Форма, запах, осязание, вкус, звук, и мысль – особенно мысль, спровоцированная с великим и подлым тысячелетним умением… Есть шесть чувств – и через каждое из них на беззащитный мужской организм идет коварная, хитрая ежесекундная атака. А когда мужчина попадает в эту засаду и робко тянется за тем, что было обещано ему по всем шести каналам информации, раздаются крики «Нет! Ни за что!» на фоне приближающейся полицейской сирены.

И уже не взмахнешь дубиной, как сорок тысяч лет назад в пещере, когда люди были еще свободны… Какое там… Теперь все наоборот. Дошло до того, что англо-саксонская женщина во время секса непрерывно издает стандартные поощрительные звуки – «oh yes baby, I like it yeah» – чтобы самец в любой момент был уверен, что она пока что не собирается подавать в суд. И еще не уснула – ибо секс во сне автоматически превратит его в насильника. Этот парадигматический сдвиг уже вовсю сочится из западных порнофильмов, которые стало тошно смотреть.

И бороться с этим никто не будет, думал я. Все давно смирились. Триумфальное шествие гомосексуализма по странам золотого миллиарда вовсе не случайно совпало с разгулом женского полового террора на той же территории. Недалекие святоши кричат о моральной деградации человечества – а на деле мужчина-беспелотник, забитый и запуганный, плетется в последний оставленный ему судьбой угол… Хорошо еще, что Великий Вампир оставил запасной путь, по которому наш бронепоезд может объехать эту бездонную черную яму…

Софи чуть сжала мою ладонь.

– Тебе хорошо? – спросила она.

– Ага, – сказал я.

– А чего у тебя голос такой мрачный?

– Так я же вампир.

Она ничего не ответила. Но что-то подсказывало мне: она знает, что со мной происходит – и не испытывает никакого сострадания. Никакого вообще.

Ничего личного. Природа. Классовый гендерный интерес.

Женщина всегда будет хихикать и плести свои мелкие рыбьи интриги на фоне этой непонятной ей боли – зная только, что эта боль есть и с ее помощью можно сделать выгодный, очень выгодный гешефт. И поэтому она никогда не сможет стать настоящей подругой и сестрой. А всегда будет именно женщиной – вот тем самым, что висит сейчас в темноте рядом со мною. Не меньше и не больше…

Ну что ж, думал я, чувствуя, как кровь постепенно отливает от чресел и устремляется к голове, ну что ж. Не мы начали эту битву. Но нам есть чем ответить.

– Я одну цитату из Дракулы вспомнила, – сказала Софи. – «Смеется не тот, кто смеется последним. Смеется тот, кто не смеется никогда…» Как ты считаешь, что он хотел сказать?

Лимбо

На следующее утро Улл написал на доске:

Seminar 2

What diVing is and what it is not.

Limbo, Animograms and Necronavigators[7 - Семинар 2 – что такое дайвинг и чем он не является, лимбо, анимограммы и некронавигаторы.].

– Вчера, – начал он, повернувшись к классу, – меня спросили, какое отношение имеет наша вводная беседа к загробному миру. А у меня к вам встречный вопрос: что значит – загробный мир? Что это вообще такое – тот свет? Пусть кто-нибудь скажет. Вот ты…

Он указал на Эза. Тот пожал плечами:

– Измерение, где живут мертвые.

Улл наморщился, словно в рот ему попало что-то кислое.

– Тебе самому нравится, как это звучит? «Живут мертвые». Зачем они умирали тогда, если до сих пор живут? И почему они в этом случае мертвые?

Он повернулся к Тету. Тот ненадолго задумался.

– Ну… Наверно, жизнь в какой-то форме продолжается после смерти?

– Твой телефон мелодии играет? – спросил Улл.

– Да.

– А если его разобрать и выкинуть батарейку, он играть будет?

– Не думаю.

– А может, он просто другую мелодию начнет играть? Тихо-тихо?

– Вряд ли.

– А мертвый человек, значит, продолжает жить? Включите-ка мозги. «Человек» – это вообще философское понятие. Живым или мертвым бывает только тело.

– Вы к чему клоните? – спросил Тар. – Что никакого загробного мира нет?

– Именно! – кивнул Улл.

– То есть мы приехали учиться нырять, а нырять некуда?

– Совершенно верно.

– Но ведь куда-то ныряльщики все-таки ныряют, – сказала Софи. – Куда же тогда?

– Чтобы понять, куда мы ныряем, – ответил Улл, – надо сперва разобраться, – откуда. Я сказал, что никакого загробного мира нет, и могу это повторить. Но нет и догробного мира. Есть поток переживаний, из которого складывается наш опыт. Пока вы живы, вы ежесекундно получаете новые впечатления с помощью органов своего тела. Полная сумма всех впечатлений – это и есть ваша реальность. Мертвый человек именно потому мертв, что никакого опыта больше не приобретает. Его реальность ничем не отличается от сна без сновидений. Кто-нибудь помнит свой последний сон без сновидений?

Улл обвел глазами класс. Мне показалось, что манекены с задних рядов готовы к этому разговору лучше нас – но, в силу косности своих материальных оболочек, не способны в него вступить. Класс ответил молчанием.

– Мы видим их каждую ночь, – продолжал Улл. – Но такого опыта нет ни у кого – потому что на время сна без сновидений полностью исчезает тот, кто мог бы его получить. То же касается и состояний после смерти. Нет никого, кто мог бы их испытывать. Самые утонченные из мистиков говорят, что именно в этом заключается наша изначальная природа, но вампиры равнодушны к пустой игре слов. Мы смотрим на все практически…

Улл несколько раз прошелся перед партами, обхватив подбородок ладонью. Мне пришло в голову, что он похож на пожилого и уже не очень хорошо соображающего Гамлета, забывшего, куда он положил свой череп.

– Никакой жизни после смерти нет! Загробного мира тоже нет! Человеческое существо состоит из двух элементов – света и витража. Смерть их разъединяет. «Жизнь после смерти» – это оксюморон. Но если яркий белый свет, о котором мы говорили, содержит в себе все вообще, в нем должны присутствовать не только портреты всех живых, но и портреты всех мертвых. Надо лишь суметь поглядеть на него сквозь стекла нужной окраски. Имея доступ к красной жидкости мертвых, то есть, простите, к их ДНА, можно получить доступ к библиотеке темных витражей, которые были когда-то живыми существами. На этом принципе основан особый уникальный доступ вампиров к загробному миру…

– Вы же сами говорили, что загробного мира нет, – сказал я.

– Правильно, – согласился Улл. – Есть только то, что свет бытия освещает в данную минуту. А загробного мира нет, потому что он темен. Пока на него не упадет луч сознания, его не существует. Поэтому его и называют небытием… Ведь не скажешь, что небытие есть. А с другой стороны, в него можно уйти.

– Как можно уйти в небытие? – спросил Тет. – Мне непонятно.

– Не переживай, – ответил Улл. – Тот ум, который этого не понимает, туда не попадет. Двуногие существа, лишенные перьев, обычно просто мрут. Уйти в небытие очень непросто…

Эти слова прозвучали почти мечтательно. Улл скрестил руки на груди и уставился на один из витражей.
<< 1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 25 >>
На страницу:
18 из 25