Встав, она ушла в темноту.
Когда Т. доел последнее яблоко, к нему приблизились двое – седой старик, похожий на зажиточного мужика (его принадлежность к цыганскому сословию выдавала только серьга в ухе), и бритый наголо гигант в зеленых шароварах. Торс гиганта покрывали лубочные татуировки, выполненные крайне неискусно и криво, а нос был уродливо расплющен.
«Это впечатляет, – подумал Т. – До чего, однако, точный психологический расчет: сразу понимаешь, что такому ничего не стоит убить человека. Ясно по тому, как пошло он себя изуродовал. Ведь из презрения к собственной жизни всегда следует презрение к чужой…»
– Ты спрашивал про Оптину Пустынь? – спросил старик.
– Я, – подтвердил Т.
Старик с гигантом обменялись многозначительным взглядом.
– Думаю, это тот, кого мы ждем, – сказал гигант. – Если полковник правду говорил, куплю новые сапоги.
– Не лютуй, Лойко, – вздохнул старик.
Он повернулся к Т. и показал ему дешевые песочные часы – вроде тех, что встречаются в гимназических кабинетах естествознания.
– Тебе придется доказать, что ты заслуживаешь ответа на свой вопрос, борода.
– Каким образом?
– Ты должен бороться с Лойко и выстоять против него хотя бы две минуты. Останешься живым – узнаешь все, что хочешь.
– Господа, – сказал Т., – здесь какое-то недоразумение. Вы даже не спросили, кто я такой.
– Тебя не спросили, кто ты такой, – отозвался старик, – потому что это не в нашем обычае. Мы цыгане. Но каждый, кто заговорит о том, о чем заговорил ты, должен бороться с Лойко. А если ты тот, кого мы ждем, ты просто обязан бороться.
Перевернув часы, он поставил их на землю и объявил:
– Время!
– Постойте, – сказал Т., – а кого, собственно, вы ждете?
Гигант, уже протянувший к Т. руки, замер.
– К нашему барону приезжал жандармский полковник, – ответил старик. – Он сказал, что сегодня из реки может выйти голый человек с черной бородой, за которого объявлена награда – за живого или мертвого. Нам не нужна награда за живого, потому что мы цыгане и это будет для нас позором. Но нет позора в том, чтобы получить награду за мертвого – это как продать лошадиную шкуру. Поэтому борись с Лойко, и пусть Бог поможет тебе выстоять.
– А какой смысл вы вкладываете в понятие «выстоять»?
– За то время, пока в часах сыплется песок, ты ни разу не должен коснуться спиной земли. Это не так долго – меньше двух минут. Тогда мы поверим, что ты тот, за кого себя выдаешь.
– Но я ни за кого себя не выдаю, – заметил Т.
Старик с гигантом переглянулись.
– Это правда, – сказал старик. – Тогда ты должен доказать, что ты тот, за кого мы тебя принимаем.
– А за кого вы меня принимаете?
– За того, кого ждет наш барон, – ответил гигант Лойко. – Тебе уже объяснили. Жандармский полковник предупредил барона, что может прийти голый человек с бородой.
Т. почесал в затылке, словно пытаясь понять слишком мудреную для него мысль.
– Но для чего мне доказывать, что я голый человек с бородой, если это и так видно?
Цыгане у костра давно затихли и теперь напряженно вслушивались в разговор. На лице гиганта отразилось раздумье. Старик тоже надолго задумался, поглаживая пальцами тяжелый серебряный полумесяц в растянутой мочке уха. Наконец он сказал:
– Голый человек с бородой может быть тот и не тот. Голых людей с бородой много, а награду дают только за одного.
– Да, – согласился Лойко.
– И я уже не уверен, – продолжал старик, – что ты тот голый человек с бородой, про которого говорил полковник. Для того человека ты слишком много болтаешь. Но тебе все равно придется пройти испытание.
– И что будет, если я его пройду? – спросил Т.
– Мы отведем тебя к барону.
– Хорошо, – ответил Т. – Извольте, я готов. Только скажите, какие приемы мне разрешается применять?
Лойко презрительно засмеялся.
– Любые, какие знаешь.
– То есть совсем-совсем любые?
Лойко кивнул.
– Все это слышали? – спросил Т., обращаясь к сидящим у костра.
– Да, – подтвердил Лойко, пригибаясь к земле и вытягивая перед собой похожие на два полена руки. – Все слышали. Не бойся сделать мне больно…
Он сделал шаг к Т.
– Но тогда, – сказал Т., – я уже прошел ваше испытание.
– Почему? – спросил старик.
Т. указал на поблескивающую в траве колбу.
– Весь песок в часах пересыпался вниз. Извольте свериться. И я ни разу не коснулся спиной земли. Такие уж у меня приемы, господа.
Вокруг костра поднялся шум – цыгане заспорили. Кто-то смеялся, кто-то разочарованно плевал в огонь. Но, судя по всему, серьезных возражений ни у кого не нашлось.
– Какие странные приемы, – сказал старик. – И что это за борьба?
– Она называется «незнас», или «непротивление злу насилием», – ответил Т.
– Ты схитрил, как баба, – презрительно бросил Лойко.