Любовница Леонарда. Роман ужасов

– Господи! Господи! – пересохшие губы девушки исказила гримаса отвращения.

Она забралась с ногами на диван, схватила со спинки разорванный халат, прикрыла им свое нагое тело и, забившись в угол, зарыдала от стыда, унижения, боли и бессильной ярости…

Немного успокоившись, Архелия поплелась в ванную, приняла душ и отправилась к себе в спальню. Там, на маленьком трюмо, хранилась вся ее косметика и парфюмерия. Обильно оросила свои плечи и шею туалетной водой, подаренной отцом на Восьмое марта. И только теперь, наконец, избавилась от не дававшего дышать на полную грудь тошнотворного запаха прокуренных Борисовых рук, испоганивших ее тело, и почти полностью пришла в себя.

Оделась. Немного посидела на диване, затем, превозмогая слабость во всем теле, вышла во двор. Нужно было покормить и подоить Березку, а еще закрыть сарай с уже усевшейся на насест птицей.

– Лия!

Архелия резко повернулась на негромкий оклик, прозвучавший где-то за забором, и в мутном свете уличного фонаря увидела Бондаря. Он стоял у калитки, ссутулившись под холодным ветром, и нервно сосал сигарету.

– Лия, ты в порядке?

Она поставила пустое ведро на бетонную дорожку и подошла к забору.

– Как ты посмел сюда явиться?

– Я же не виноват! – начал оправдываться парень, чуть не плача. – Это Борис, он беспредельщик, конченый садюга! Тюрьма его таким сделала…

Девушка приблизилась к самой калитке, с ненавистью взглянула на Бондаря и презрительно выплюнула ему в лицо:

– Убирайся, мерзавец!

– Лия, послушай! – его колотил озноб. – Я же ничего не сделал!

– Да, не сделал! Ты, ничтожество, просто стоял в сторонке и спокойно наблюдал, как твой дружок… эта грязная скотина… – она не удержалась и заплакала.

– Ну, что я мог сделать, скажи, что? – заскулил Серега. – Я пытался, но, ты же видела, он ударил меня…

– Иди отсюда! – зло выкрикнула Архелия. – Я сейчас же позвоню участковому, пусть вас посадят! Удивляюсь, почему я еще этого не сделала!

Парень швырнул окурок на землю и, низко опустив голову, тихо проговорил:

– Сысоеву к нарам не привыкать, ты же знаешь… А о тебе в Талашковке начнут судачить. Оно тебе надо?

– Так что, оставлять этого гада без наказания? – слезы застилали девушке глаза. – Пусть продолжает насиловать и унижать?!

– Не знаю! – тяжело вздохнул Бондарь. – Поступай, как хочешь…

Он бросил виноватый взгляд на девушку и, развернувшись, пошел прочь.

А она застыла в раздумье: как же поступить? Ведь действительно, стоит случившееся предать огласке, и все село только тем и будет заниматься, что перемывать ей косточки. Можно ли после этого надеяться на уважение людей, иметь какой-то вес в Талашковке, пользоваться авторитетом у работников фермерского хозяйства?

Подоив корову, Архелия отправилась к Евдошке за советом.

Рассказала ей все, как было, не упустила ни одной детали.

Слушая, старушка все время скорбно качала головой и охала.

– Ни в коем случае, внученька, нельзя такое прощать! – категорически заявила она, когда та умолкла. – Это страшное унижение. И они оба должны за него заплатить! Тот, другой, Бондарь, тоже виноват, он мог бы найти способ, как помешать Борису.

– Так ты считаешь, что нужно обращаться в милицию? – девушка чувствовала себя все еще неважно, ее клонило в сон.

– Ну, нет! – скривила рот в недоброй ухмылке Евдошка. – Накажем этих сволочей по своему, без помощи милиции.

– Это как? – не поняла Архелия. – Найдем людей, которые крепко отдубасят Сысоева? Я бы очень хотела посмотреть, как ему будут выбивать зубы и ломать ребра!

– Глупенькая ты! – погладила ее по голове старушка. – Кого ты тут найдешь? Кругом одни алкаши, проклятые! Разве они смогут причинить вред таким отморозкам, как Борис?

– Но что тогда делать? – развела руками девушка.

– Я знаю, что делать! – лицо Евдошки вдруг сделалось непроницаемым, будто каменным, по нему никак нельзя было определить, о чем она думает, что замыслила. – Есть у меня в сарае тряпица с могильной землицей. Держала ее так, на всякий случай… Ты ложись да поспи, а я пойду в сарай и там займусь кое-каким делом… Потом я тебе разбужу и провожу домой. А хочешь – до утра у меня оставайся!

Архелия лишь слабо кивнула и стала укладываться на топчан.

– Да, мне нужно немного вздремнуть! – промямлила она. – Совсем немного… Глаза слипаются…

Бабка подложила ей под голову большую подушку и пошлепала в угол светелки – там, на крючке, висело ее старое пальто.

Так и проспала девушка до самого утра…

На рассвете, она выпила мятного чая, съела парочку сладких кнышей, потом наспех привела себя в порядок и побежала домой.

– Я наведаюсь к тебе часика через два, – пообещала Евдошка, загадочно улыбаясь.

– Приходи, бабушка! – обрадовалась Архелия. – Я буду тебя ждать.

Она появилась во дворе Гурских в половине девятого. Из кармана ее пальто торчал какой-то сверток, в руке болтался полупустой полотняный мешочек. Увидев гостью, девушка побежала ей навстречу:

– Идем, завтракать! Только что я специально для тебя приготовила какао и пудинг с малиновым вареньем. Я знаю, ты это очень любишь!

– Повременим с завтраком! – старушка деловито огляделась по сторонам. – А где машина?

– В гараже.

– Идем!

– Ты никак покататься решила? – пошутила Архелия.

– Не мне, а мучителям твоим предстоит на ней кататься! – ответила Евдошка, с нетерпением переминаясь с ноги на ногу.

Та распахнула ворота гаража.

– Вот!

Бабка молча зашла внутрь, несколько секунд постояла, затем неторопливо обошла автомобиль, осмотрела его со всех сторон. И приказала:

– Ну-ка, милая, прикрой ворота и включи свет!