Неупиваемая чаша

– Извините, ошибочка вышла. – Обернувшись к своим, он резко дернул рукой, указывая на пистолеты. – Уберите!

– «Волга» не милицейская, маскарад, – заключил капитан, провожая взглядом рванувшую с визгом машину, и кивнул на застывшего в столбняке водителя. – Испугался…

– Штаны сухие, но премия за вами, – пробурчал тот.

В полдень, на окраине Ленинграда, мы подъехали к складу, откуда месяц назад забирали книги местного издательства. Разгрузка заняла около часа. Симонян пересчитал упаковки и в своей конторке указал на большую сумку:

– Забирай. Считать будешь?

– Обижаешь, Ашот. Помнишь холодильник Митрича? Он приучил нас доверять, и не было такого, чтобы кто-нибудь сфуфлил.

– Как же, – улыбнулся Ашот, – знаменитый холодильник, в пол- стены, и весь набит деньгами, а подвалы пятиэтажки – книгами. Митрич был – «номер один». Ушли те времена… – погрустнел он.

– Да, в Москве уже всё контролируют бандосы. А у вас как?

– Тоже погано. Шеф ждал тебя, хотел поговорить, но вызвали на «стрелку».

– Не знаешь, о чем хотел говорить?

– Примерно… В столице выходит что-то интересное, а у тебя в типографиях вроде бы есть привязки.

– Передай ему, я – пас… там «солнцевские» окопались. Стоит только завязаться – не развяжешься. И до нас уже докатилось: по пути сюда тормознули. Хорошо, добрые люди предупредили…

– Ну, тебя голыми руками не возьмешь, а спокойной жизни не было и раньше. Когда Среднюю Азию окучивали, с «Анжеликами», тамошние менты на говно изошли – искали наркоту, а у нас одни книжки. Они их сроду не читали, – развеселился Ашот.

– Сейчас всё серьезнее. Не пришлось бы тебе опять мучить студентов сопроматом.

– Я с удовольствием, но кто будет оплачивать учебу и готовить приданое моим пятерым армянским невестам?

– Тяжела доля бракодела, – посочувствовал я, поставил сумку на стул и открыл молнию…

Плотно уложенные пачки денег смотрелись солидно, а что наших лишь небольшая часть – не заботило. Заботило, как бы довезти и со всеми расплатиться. После ночного приключения возвращаться на машине не стоило: закидать гранатами сопровождение и расстрелять остальных много ума не надо. Тем более, что добыча – деньги, а не книги, с которыми еще надо канителиться. А для того чтобы здесь отследить нас, нужна целая шпионская сеть. До этого они еще не доросли.

Я рассчитался с водителем фуры, капитан отправил своих на «Москвиче», и Ашот вызвал такси.

– Куда едете? – поинтересовался он.

– В аэропорт, – автоматически подстраховался я.

У первого торгового комплекса мы отпустили машину, пообедали, и за полчаса до отправления поезда были на вокзале. У касс толпился народ.

– Если обращусь к коллегам, думаю, помогут, – предложил Земсков.

– Возможно, придется, но попробуем обойтись.

Внимательно оглядевшись, я кивнул парню, стоявшему у колонны, и он, как бы нехотя, подошел.

– Ближайший на… – я назвал город, – полное купе.

– Тройной тариф. Устраивает?

– Вполне…

– Похоже, у вас сухой закон, – одобрительно заметил капитан, когда мы заказали ужин в купе, – редкость по нынешним временам.

– Жизнь научила, – отозвался я.

– Пиво и то не дозволяется, – пожаловался Антон, раскладывая на верхней полке постель, – а как бы неплохо…

– Догонишься дома, завтра отдыхаешь. Кстати, ты понял, что у нас завелся «крот»?

– Даже знаю кто. Никифор. Он давно хвастался крутым родичем в Ярославле, и очень его интересовало, куда отправляем «Нечистую силу». Я тебе докладывал.

– Командир просил привезти пару книг, ему нравится Пикуль. И я бы не отказался, – вмешался в разговор капитан.

– Я завтра встречаюсь с ним. Заброшу упаковку. Скажу, чтобы выделил и тебе.

Под монотонное перестукивание колес я составил четкий план завтрашних действий. Перво-наперво – полные расчеты. Из Рыбинска за своей долей подъедут типографские. Молодцы ребята: с нашей бумагой и бумвинилом организовали дополнительный тираж и предупредили, что ярославские «деловые» интересовались заказчиком. Потом предстоял непростой разговор с Никифоровым: выгнать нельзя, оставлять опасно. Пара вариантов наклевывалась, но решение будет по обстановке.

Вечером следующего дня, заперев в сейфе сиротливый остаток былой роскоши, я пригласил Никифорова в ресторан, расположенный неподалеку:

– Есть разговор…

По бегающему взгляду и опаске, с которой он спросил: «Что за разговор?» – было понятно, как непросто дается двойная жизнь. Стало немного жаль его: умный мужик, бывший завотделом в НИИ, двое детей и красавица жена.

К ужину я заказал сто пятьдесят коньяка.

– Ты ведь не пьешь? – удивился он.

– Для тебя, друг мой. Отметишь свое повышение.

– Не понял… – уже не пряталась тревога.

– Галченков подыскивает в магазин заведующего… Завтра пойдешь к нему, пожалуешься, что не можешь со мной сработаться. Пообещаешь, если он возьмет тебя, выложить основные точки, на которых мы отовариваемся. Уловил?

Он молчал, уставившись взглядом в стол.

– Расслабься, – плеснул я коньяк в его фужер, – неплохой вариант, учитывая твои «заслуги» перед ярославскими. Галченкова можете раскручивать совместно – он того стоит, а про нас забудешь наглухо. Договорились?

– Если я пожалуюсь, – процедил Никифор, – тебе не поздоровится.