Игры со смертью

– Домой идешь? – Наконец пробился хирург к сознанию Сергея.

– А? А, нет. – Громов глубоко вдохнул и снизу-вверх посмотрел на старшего напарника. – Если можно, я, наверное, останусь в ночную. Сегодня ведь терапевт дежурит, а мне в общаге нормально выспаться не дают, а так я хоть двух зайцев убью, и высплюсь, и врача, в случае чего подстрахую.

Хирург повел плечами: – Как хочешь. Только предупреди Валентину Семеновну.

– Конечно. – Сорвался с места Громов, и поспешил в кабинет заведующей.

Уладив формальности Сергей вернулся в ординаторскую. Его внутреннее «Я» буквально вопило о том, что сейчас, на операционном столе, произошла чудовищная ошибка. Аппендицит здесь совершенно не причем. Жуткая, пожирающая молодую жизнь, болезнь была совершенно иной. Но где она прячется? Давно закончился ужин, по коридору перестали ходить больные, а Сергей все сидел и думал, думал, думал. Наконец он принял решение еще раз осмотреть пациентку. Причем сделать это сейчас, немедленно, не дожидаясь утреннего обхода.

Больница мирно спала. На посту, уткнувшись в любовный роман, дремала дежурная медсестра, в окна заглядывал тоненький серп растущей луны. Громов бесшумно пробрался в женскую палату, и почти на ощупь отыскал нужную ему кровать. Она находилась у стены, и подслеповатая дежурная лампочка едва освещала чуть заметные очертания девичьей фигуры. Склонившись над ней Сергей невольно отпрянул. Девушка не спала. Её большие, бездонные глаза смотрели на него в упор, и в этом взгляде было нечто мистическое.

– Помогите. – Скорее почувствовал, чем услышал он. – Пожалуйста помогите. Господи, как мне больно!

– Сейчас, сейчас. – прошептал Сергей, и рывком отбросил одеяло.

Голубоватая, длинная до пят ночная рубашка, когда-то, видимо была ей по размеру, сейчас напоминала балахон. Громов протянул руку, чтобы ощупать пациентку, как вдруг в его мозгу что-то вспыхнуло, и он отчетливо увидел черное, пульсирующее пятно в левой почке. Не отдавая отчета в своих действиях, Сергей, не касаясь девушки, остановил ладонь над очагом болезни, и стал посылать энергию, начавшую вырабатываться в области солнечного сплетения, через руку туда, в центр пятна. После недолгого сопротивления болезнь дрогнула. Пятно раскололось на несколько частей, потом еще, и еще. Громов дробил, время от времени сбрасывая засорившуюся энергию на пол, пока очаг не превратился в мелкую пыль. Закончив лечение Сергей развернулся, и опираясь, чтобы не упасть, о спинки кроватей, выбрался в коридор. Проходя мимо поста, он разбудил медсестру. «Надя, принеси, пожалуйста, в восьмую воды. Там новенькая пить хочет, и помоги ей дойти до туалета.»

Медсестра провела пошатывающегося молодого хирурга недоуменным взглядом, но взяла графин и направилась в палату, а Громов, добравшись до ординаторской, рухнул на кушетку, и словно в бездну провалился в сон. Последнее, что он почувствовал это полное опустошение.

К утреннему обходу Сергей полностью пришел в себя. Лишь небольшая слабость напоминала о ночном происшествии.

– Ты сейчас домой? – Спросил его хирург, одевая халат.

– Нет, у меня сегодня обычный рабочий день. Сейчас я умоюсь, и пойду с Вами проводить утренний обход. Врач одобрительно посмотрел на напарника, и когда тот привел себя в порядок они вместе вышли из ординаторской.

В каждой палате хирурги не задерживались дольше десяти – пятнадцати минут. Бегло осматривали пациентов, выслушивали жалобы, старший иногда шутил, назначал или отменял препараты. Наконец они вошли в восьмую. Громов не видел охающих женщин, и забинтованных старушек. Все его внимание было обращено туда, где у голубой стены лежала «его пациентка». Видимо девушка так же с нетерпением ждала прихода врачей. При виде Сергея её щеки покрылись едва заметным румянцем, глаза заблестели, а красиво очертаные губы дрогнули, и растянулись в улыбке.

– Как Вы себя чувствуете? – подошел к её постели старший хирург, и не дожидаясь ответа удовлетворенно кивнул. – Вижу что неплохо. Шов не беспокоит? Замечательно. Полежите у нас денька два, придете в себя, и можете отправляться домой. – Врач обернулся к Громову. – Видишь, как вовремя сделанная операция приносит людям облегчение. Помнишь в каком состоянии доставили сюда эту девушку. Еще бы немного, аппендицит бы лопнул, и тогда все, пиши пропало. А так смотри – улыбается. Молодец, поправляйся.

Как только врач отошел от кровати девушка взяла Сергея за руку, и легонько потянула к себе.

– Спасибо Вам. Я думала, что не переживу эту ночь. – Прошептала она когда Громов наклонился.

– Теперь Вам не больно? – так же тихо спросил он.

– Совершенно. – Девушка в смущении опустила глаза. – Вы совершили чудо.

– Скажете то же «чудо». Это были всего лишь камни.

– Эй, Геннадьевич, ты что там прилип что ли? Догоняй. Нас ведь и другие пациенты ждут. – Прервал их разговор окрик врача.

– Иду, иду. – Заторопился Громов.

– Спасибо Вам Сережа. Если бы не Вы… – Девушка с трудом проглотила последнее слово.

Громов заглянул в голубые глаза Татьяны, и увидел в них то, что для настоящего врача является самой лучшей наградой. Осторожно освободив руку из сухой, девичьей ладони молодой врач, чтобы подавить смущение, нарочито громко кашлянул, и все ускоряя шаг направился к выходу.

4

По дороге домой Петр, по привычке, заглянул в пивную. Как всегда, там находились два его дружка Вася и Федя. Взяв по кружке пива, и бутылку «чернил» они уселись за дальний столик.

– За выходной. – сказал краткий тост Василий, и сделал жадный глоток. Петр поднес пиво ко рту, вдохнул запах пенного напитка, и его вдруг передернуло от отвращения.

«Что такое?» – Недоуменно подумал он, ставя кружку на стол. С минуту Бочкарев наблюдал как его товарищи с явным удовольствием осушают бокалы, и повторил попытку. На этот раз его замутило, а к горлу подкатила тошнота.

«Наверное вчера в ресторане «паленку» подсунули» – решил он и тяжело поднялся из-за столика.

– Ты куда? – Удивился Федор, глядя на нетронутую кружку.

– Пойду, мужики, что-то мне нехорошо.

– А ты «чернильца» стакан накати – враз снимет. – Посоветовал Василий, и выставил на стол бутылку.

От вида спиртного Петру стало еще хуже.

– Неа. Я лучше пойду прилягу. Пока, мужики. – Наспех попрощавшись Бочкарев почти выбежал из пивной. С того дня ему становилось не по себе даже взглянув на витрину со спиртным.

Незаметно пролетела весна. Деревья, сменив праздничный, цветочный наряд на повседневную зелень листвы, стояли чуть сутулясь, в ожидании знойных дней. Трава глупо тянулась вверх, чтобы поскорее попасть под беспощадную газонокосилку, а вода в небольшой речушке, еще недавно столь стремительно бежавшая на встречу с морем, замедлила свой бег чтобы обласкать теплом всех купающихся.

Петр теперь уже не стремился в первых рядах вырваться из каменного мешка заводских стен. После того как он чудесным образом излечился от алкоголизма мать Светлана Андреевна, расцвела и помолодела. Осознав сколько горя, и страданий он ей причинил за эти годы, Бочкарев, словно пытаясь загладить свою вину, окружил её заботой и вниманием, и мать была на седьмом небе от счастья. Одно только омрачало её безмерную радость это то, что сын никак не мог помириться с Софи. Восточная, горячая женщина с большим недоверием отнеслась к тому, что Петр бросил пить. И хоть ей одной не легко приходилось выживать в чужой стране. Снимать квартиру, работать чаще всего за копейки, голодать, однако возвращаться к Петру она не спешила. Как он её не упрашивал. Вот и сегодня он подождал, когда схлынет основной поток торопящихся домой, и не спеша вышел за проходную. Не успел Бочкарев спуститься по ступенькам как к нему подошел хорошо одетый молодой человек.

– Петр Васильевич? – Спросил он с некоторым сомнением осматривая токаря с головы до ног.

– На пропуске так написано. А что, есть сомнения? – Ответил Петр с вызовом глядя на незнакомца.

– Не могли бы Вы пройти со мной. С Вами хотят поговорить. – Не обращая внимания на его тон сказал молодой человек, и глазами указал в сторону представительского «мерседеса», стоящего в тени деревьев. Боковым зрением Бочкарев заметил еще одного парня в костюме появившегося позади. Что это за люди Петр понял сразу, и потому по его телу пробежала сладкая дрожь. В какую-то секунду он готов был расцеловать этих незнакомцев, но большим усилием воли заставил себя ничем не выказать своей радости. Наоборот. Бочкарев опустил голову, заложил руки за спину, и как арестованный под конвоем побрел к машине. Проходя мимо редкие рабочие с интересом наблюдали за этой сценой, чем давали повод изрядно понервничать молодым людям. Как Бочкарев и предполагал на заднем сидении «мерседеса» находился Романов.

– Ну, здравствуй, Петр Васильевич. – широко улыбаясь поприветствовал его полковник.

– И Вам не хворать, Владимир Владимирович. – едва сдерживая переполнявшие его эмоции ответил Бочкарев, но все же не сдержался и улыбаясь добавил. – Рад видеть Вас живым и здоровым.

– Спасибо. И ты, я смотрю, держишься молодцом. Как у тебя дела?

Петр нахмурился. – Вы ради этого шоу перед моей проходной устроили? Теперь по городку поползут слухи, что меня КГБ арестовало, имне не один месяц понадобиться чтобы всем объяснить, что это просто знакомый полковник приехал поинтересоваться как у меня дела.

– Не кипятись. – Стал сразу серьезным Романов. – Тебе никому ничего не придется объяснять. Мы сейчас едем на военный аэродром где нас уже ждет самолет.

– Но… – Растерялся Бочкарев

– Никаких «но». Я уже побывал у тебя дома, Светлане Андреевне все объяснил, твои вещи в багажнике, документы, – полковник извлек из внутреннего кармана пиджака Петин паспорт. – Вот, держи. С твоим начальником мы договорились. Так что все улажено. – О том, что они с Софи расстались, и она теперь живет в соседнем городе Романов узнал от матери Петра, а потому, чтобы не бередить душевную рану,ничего о ней не спросил.

С минуту Бочкарев вертел в руке свой документ задумчиво глядя в спинку переднего сидения.

– К чему такая срочность, и почему Вы приехали лично, а не вызвали меня по телефону, или еще как-нибудь?

Полковник сделал пол-оборота туловищем, и в упор посмотрел на Бочкарева. – Не буду скрывать, я хотел лично убедиться, что с тобой все в порядке. Ты знаешь о чем я говорю, и обижаться здесь нечего. Дело предстоит очень ответственное, и очень рискованное поэтому от вас понадобиться все ваши силы, знания, и опыт. Поэтому очень не хотелось, чтобы из-за кого-то случилась осечка.

Петр повернулся к Романову и их взгляды встретились. –Я не дурак, Владимир Владимирович, и прекрасно понимаю, что еще пару месяцев назад Вы бы со мной даже не разговаривали. Что нужно делать?