Сын неба

Сын неба
Виктор Иванович Свешников

Из данной книги вы узнаете: о монахе, воспитавшем ребёнка с потерпевшего катастрофу корабля инопланетян; о случае, произошедшем с учителями, вернувшимися супругами из суперпутешествия во времени и спасшими чужую, "лягушкообразную" цивилизацию; о попытке уничтожения нашей цивилизации и о помощи существами, которые даже не дышат кислородом; о трагической любви детей индейских вождей враждующих племён; о дивных событиях, к которым привела астронавтов ошибка в расчётах; о версии о появлении человека современного типа; о подлинной, но не судьбоносной любовной истории, начавшейся ещё со школы и продолжавшейся всю жизнь.

Сын неба

Глава 1

Горы, горы. Царство потрескавшегося камня. Высокими грядами, во все стороны уходят они за горизонт. Сколько не пробирайся через них, кажется, что нет им конца и края. Появившись однажды, сотни и тысячи миллионов лет назад, они напоминают нам о величии и силе природы. Попавшего сюда из равнинных мест случайного путника, горная страна поражает масштабностью и величием. Высочайшие, до нескольких километров вершины, глубокие пропасти парализуют волю, нагоняют страх. Проложенные бесстрашными смельчаками над бездонными ущельями узкие тропы, заставляют забыть о цели своего прихода в этот каменный мир.

Отвесные стены, уходящие на неоглядную высоту, своей массой давят на сознание, заставляя его искать различные причины и отговорки для того, чтобы, если это возможно, вернуться назад. Мозг слабого неподготовленного человека лихорадочно ищет пути отступления. Тяготящие впечатления усиливают ветры. Ураганные. Страшные. Дико завывающие. В бешеных порывах они несут смерть всему живому, что встречается на их пути. Держись странник! Если ты не замёрзнешь среди каменного безмолвия, то будешь повергнут в глубокую расселину. И некому будет в этой адской стране явить помощь, подать руку. Завалят тебя крупные и мелкие валуны, скатывающиеся от выветривания с горных вершин. Что человек? Камень, казалось бы, вечная материя, и тот не может устоять против суровой стихии.

Не ходи человек, прячься! Куда угодно: в пещеру, в трещину, за любой выступ, только не будь на открытом месте, дабы очередной неистовый порыв морозного ветра, не отправил тебя в небытие. Преклонись пилигрим! Усердно молись за себя и за других людей, попавших в беду. Кто-то, где-то, также будет молиться за путников, в том числе и за тебя. Совокупная молитва обязательно должна дойти до Всевышнего. Искренняя коллективная просьба непременно будет услышана, и ты спасёшься. Надо только верить в Его Деяния.

Гималаи. В переводе с санскрита – обитель снегов. Высочайшая горная система, находящаяся на территориях Китая, Индии, Непала и Пакистана. С самыми высокими вершинами, наибольшими разностями взгорий на коротких расстояниях, глубокими (до четырёх–пяти тысяч метров) ущельями. Она протянулась в длину свыше двух тысяч четырёхсот километров и от ста восьмидесяти до трёхсот пятидесяти в ширину. Гималаи расположены между Тибетским нагорьем и Индо-Гангской равниной на юге.

1950 г. Этнографическая экспедиция, пробираясь горными тропами, шла из Тибета в Гималаи. Унылая и однообразная природа никак не разделяла эти две горные системы. И наш небольшой караван с каждым днём упорно поднимался всё выше над уровнем моря. В это время в этих краях стояла середина лета, но мы всё явственнее ощущали высоту, так как делалось всё прохладнее и труднее дышать.

Изнурительные дожди становились всё реже. О них надо сказать особо. Как и ветры, они царствуют здесь в своё время. Господствуют властно и жестоко. Становится темно, разверзаются хляби небесные и потоки воды, тугими жгутами и струями, падают вниз. Жестокая и беспощадная стихия. Вода хлещет по деревьям и жалким росточкам травы, что чудом цепляются за расселины камней. Прячьтесь звери и люди, которые волей судьбы оказались в этом аду. Бешеные потоки устремляются с высот вниз, увлекая за собой сначала мелкие камешки, а затем камни. И вот уже огромные объёмы воды, ворочая валуны и целые скалы, создают в глубоких ущельях стремительные реки и большие озёра. Образовавшиеся бурные водоёмы прорываются вниз и наводят ужас на людей, живущих где-то очень далеко от этих мест. Срединная велика!

…Потоки с неба низвергались всё реже, а мы шагали всё выше. Услышанная далеко отсюда, в Тибете, легенда согревала нас и придавала нам силы. Мы подбадривали друг друга, утешали, когда кто-то падал или получал ушиб и устремлялись вперёд. Наш молчаливый проводник, с похожим на блин лицом, в таких случаях качал головой, ухмылялся и в душе наверняка смеялся над нами. На привалах он выпивал "огненной" вонючей жидкости, а его раскосые глаза и вовсе превращались в щели. Он пытался говорить с нами, почти не понимая ответы.

– Почему ты ходишь? – говорил он, – для чего запишешь обычаи, традиции, легенды? Зачем знать их чужим людям? Всё равно ничего не поймёшь – их надо впитывать с детства, жить по ним. Народ сам всё помнит. Только уважаемых людей беспокоишь! Глупые, учёные! Если бы мне не были нужны деньги, я не пошёл бы с вами в опасный путь.

На наши доводы он махал руками, хотя не понимал процентов девяносто из того, что мы ему говорили. Коренной тибетец, он исходил всё нагорье и Гималаи. Испытывая его при найме, мы называли районы горных систем имеющих местные названия, и он, в каждом случае, заявлял, что знает туда дорогу. Кроме того, Лунь знал несколько десятков английских слов. Это решило наш выбор в пользу горного жителя.

Мы не ошиблись. Он знал уйму местных наречий, по любому вопросу умел договориться с людьми, брал в аренду яков, обещая вернуть на обратном пути. Многие безоговорочно верили ему – знали его и родственников. Лунь уверенно провёл нас от Лхасы – столицы Тибетской автономии, через горные и равнинные участки до реки Брахмапутры. В одном из селений мы сделали большой отдых. Проводник нашёл толмача, приглашал пожилых людей, знакомил с нами. За чаем, они рассказывали нам предания, объясняли и представляли свои обычаи, распространённые обряды.

Здесь мы и услышали красивую легенду о небесном мальчике, жившем когда-то у одинокого монаха, в Гималаях. Возраст отшельника сейчас находится в пределах ста семидесяти лет. Мальчик тот вырос в гиганта, ростом около трёх метров и улетел на небо. Но иногда он навещает своего старого "отца", прилетая на неведомой машине с женой и двумя детьми. Мы посмеялись, но старый рассказчик обиделся и сказал, что мы недостойны заниматься своим делом, потому что не верим старым людям.

– А я сам видел прилетевшую с неба молодую семью из высоких людей, так как в это время случайно оказался у старого Лао в гостях.

Скуластое, сморщенное лицо рассказчика с раскосыми глазами, выражало такую обиду, что нам стало не по себе. Мы долго извинялись, просили поведать историю подробнее, но он отказался, говоря, что прошло много времени и уже не всё помнит.

– Идите к Лао, – сказал аксакал, – если он ещё в состоянии говорить и сочтёт нужным рассказать, то поведает вам всю историю – он умеет говорить на вашем языке.

Вскоре за небольшую плату нам организовали переправу через реку, и мы отправились в Гималаи. Необычный рассказ никак не выходил из головы. Мы долго вспоминали его по дороге, решив, что сын прилетает на вертолёте, а его рост конечно преувеличен. Лунь сказал, что до дома Лао идти километров сто двадцать, по горам. Но мы, заинтригованные необычным рассказом, всё-таки решились на опасное путешествие.

Три недели, с риском для жизни, были мы в пути. Дышать становилось всё труднее, мы поднялись до двух тысяч метров над уровнем моря. Дом Лао появился из-за горы внезапно. Он стоял, как бы в укрытии, под нависшей скалой. Здесь же был небольшой дряхлый загон для скота. Росло несколько старых деревьев. Было довольно тепло, но монаха не было на улице. Жильё отшельника построено по тибетскому типу – четырёхугольный каменный домик, с суживающимися кверху стенами и плоской крышей. Когда-то он был побелен известью. Вокруг двух окон виднелись остатки чёрной краски.

Проводник и члены экспедиции возились с яками, а я подошёл к входу. Постучал и не получив ответа, открыл дверь. Заскрипев несмазанными ржавыми петлями, она нехотя отворилась, и я вошёл внутрь. Привыкнув к темноте помещения, огляделся. На полу, на куче тряпья, виднелся человек. Первой моей мыслью было то, что он умер. Подбежав к нему, я понял, что это не так, но он на пути к Всевышнему. Лао никак не отреагировал на моё появление и голос, оставаясь недвижным.

Дыхание его было едва заметным, прощупывался слабый пульс. В доме не было ни еды, ни воды. Монах умирал от голода в силу своей немощи. От последнего привала у нас, в термосе, остался мясной суп. Я крикнул, чтобы принесли посудину и ложку, а сам стал разглядывать схимника. Это был скелет обтянутый землисто–серой кожей. Не понятно в чём только держалась жизнь? Морщины были даже на черепе, который не имел и следа волос. Глубоко запавшие глаза закрыты, на скуластом лице выделялся крупный нос. Беззубый рот приоткрыт, большие уши торчали в стороны. У меня зашевелились сострадание и жалость к несчастному.

Принесли термос с ещё тёплым супом. Мы устроили отшельника полусидя. Лунь поддерживал его голову, а я ложкой влил ему в рот супа. Глотательный рефлекс сработал, кушанье было проглочено. Дальше пошло веселее, хотя схимник всё ещё не пришёл в себя. Накормив, мы укрыли его и оставили в покое. Нам предстояло позаботиться о корме для яков и собранных материалах, что везли с собой.

Освободившись, я подошёл к служителю бога. Он лежал в той же позе, но уже с открытыми глазами. Став над ним, и молитвенно сложив руки, я поздоровался и пожелал всего лучшего ему, дому и родственникам. Взгляд монаха переместился в мою сторону, и он, едва заметно, кивнул мне. На его лице мелькнуло просветление. Сознание покинуло его.

Мы приготовили прекрасный обед, плотно покушали и сообща, принялись кормить старца. После первых ложек, он пришёл в себя, сам открывал рот, но был настолько слаб, что не мог держать даже голову. Без поддержки, она у него падала на бок. Процесс приема пищи нас взбодрил, настроение у всех улучшилось. На этот раз монах съел намного больше и уснул прямо во время процедуры обеда.

Глава 2

Отдохнув, мы принялись осматривать местность. Ландшафт был довольно унылый: на крохотной долине росло много кривых деревьев. Местами среди них проглядывали разных размеров каменные возвышения. Буйствовали травы: сплошной цветной ковёр. Подходил вечер, начали собираться тучи, небо стало темнеть. Мы вернулись в дом. Схимник спал. В комнате становилось темно. Мы стали искать в своих мешках свечи и не находя их, тихо переругивались меж собой. Вдруг монах издал звук. Я повернулся к нему – он едва заметным движением пальца указал на потолок. Я поднял голову и едва не вскрикнул от удивления: вверху висел электросветильник. Скользнув взглядом по стенам, я увидел выключатель. Но у дома не было ни ветряка, ни линии электропередачи. Кто-то, проследив мой взгляд, подошёл и включил выключатель. "Лампа" вспыхнула неожиданно и ярко. Это было чудо: высоко в горах и в такое время – электрический ток.

…Прошло несколько дней. Старец постепенно выздоравливал, силы медленно возвращались к нему. С нашей помощью, он стал выходить из дома, грелся на солнышке. Мы вовремя подоспели со своим приходом. Начав разговаривать, святой отец рассказал, что заболел, и у него кончились продукты. Ввиду своего преклонного возраста и болезни, он не мог никуда сходить и приготовился отправиться в вечность, жалея, что не простился с сыном. Я воспользовался этим и спросил:

– А где живёт ваш наследник и кем работает? Отец гордо улыбнулся и показал рукой на небо. Он был слаб, говорил с трудом. Сейчас было бы неудобно расспрашивать его об этом. Вопросы засели в голове: неужели правду гласит легенда? А может он лётчик: военный или гражданский?

В один из дней раздались голоса, и из-за скалы показался караван из нескольких вьючных яков. Пришедшие остановились у домика Лао и стали разгружать животных. Монах понемногу окреп насколько мог в своём преклонном возрасте и сам вышел навстречу прибывшим. Увидев его здоровым, погонщики яков радостно приветствовали святого, прикладывались к его рукам и одежде. Чувствовалось, что он обладал авторитетом у людей.

Обоз с продовольствием был предназначен для него, но несколько припоздал, что чуть было, не привело к трагическому исходу. Увидев нас, европейцев, караванщики примолкли, но схимник сказал им, что мы спасли ему жизнь и тогда все принялись благодарить нас за проявленное милосердие. Мы плохо понимали слова, так как почти не знали их язык, но и этого было достаточно, в таких ситуациях слова особо и не нужны. После этого они смотрели на нас, как на своих. Обозники прожили два дня. Всё это время они не отходили от святого, вместе с ним молились перед статуэткой Будды и с кроткими лицами беседовали на религиозные темы. На третий день, с утра, погонщики яков отправились в обратный путь. Мы немного проводили их, церемонно попрощались и вернулись.

На следующий день после ухода каравана, с утра подул сильный ветер. Сразу стало очень холодно. Небо заволокло чёрными тучами. Налетела буря, затем пошёл сильный дождь. Раскаты грома, поначалу редкие, слились в единый гул. Порывы урагана рвали с деревьев листья, ломали ветки. Местность освещалась беспрерывными вспышками молний. С неба струями лилась вода. С нависшей над домиком скалы, она текла потоками, не попадая на крышу. Через несколько минут вокруг бурлили грязные ручьи, устремляясь в низменные места, таща с собой листву и мелкие сучья. На улице стало неуютно и холодно.

Мы вошли в дом. Святой, неподвижный, как изваяние, сидел перед статуэткой Будды. Прошло немало времени, прежде чем он закончил религиозное бдение. Настроение у него было хорошее, я подсел с вопросами, надеясь получить на них исчерпывающие ответы. Вкратце объяснив цели экспедиции, попросил его поведать о себе. Ниже привожу изложение рассказа, конечно же, с сокращениями. Говорил он на старинном английском языке, но речь была достаточно понятна всем.

– "С тех пор, как я родился, зима сменяла лето сто семьдесят два раза…, – при этих словах я чуть было не подпрыгнул. Монах усмехнулся и продолжал: – …Появился я далеко отсюда. Селение было небольшое и располагалось недалеко от Лхасы, в Тибете, рядом с большой дорогой. В семье было восемь детей, я третий. На свои нужды мы сеяли хлеб, держали скотину и кое-как обходились. В то время Тибет полностью зависел от Китая. В Лхасе правил его наместник. Налоги были непосильные и у нас отбирали почти всё. Царствовал голод. Люди замерзали, так как даже дрова, что мы готовили на зиму, необходимо было делить с господами. Семья с трудом сводила концы.

Время в те годы было тревожное, шли войны. Жизнь, таких как мы ничего не стоила. Мне было десять лет, когда в селении появилось четверо монахов. Говорили с людьми и убеждали отдавать им детей. Жаловались, что монастыри дряхлеют, старцы умирают, и всё меньше остаётся служителей Будды. Схимники рассказывали о жизни в монастырях, что там хорошо и пока не голодно. Они держат скотину, сеют хлеб, кое-что жертвуют люди. Кроме того изучают слово божье, философские книги, некоторые науки. При их обителях есть школы, где молодых учат чтению, письму и другим знаниям. Послушники затем станут монахами, будут служить Просветлённому. Дело это нужное и благородное, высокое.

Так я и двое старших братьев попали в святую обитель учениками. Мы учились, пасли немногочисленный скот, помогали во всех посильных делах старшим и вместе с ними молились Богу. Нет смысла описывать нашу жизнь. Для непосвящённых она кажется однообразной и унылой, хотя с каждым годом человек там продвигается к Истине, Абсолюту – к Богу.

Так и текла жизнь, пока не началась интервенция нашей страны. Приходили китайцы, американцы, англичане. Каждые тянули что-то, эксплуатируя тёмный и обездоленный народ. На беду наш монастырь был расположен недалеко от большой дороги, ведущей в Лхасу. Вскоре в обители расположился небольшой гарнизон английских войск. Они потребовали, чтобы мы кормили их. Стояли они у нас несколько лет. У них я научился говорить по-английски.

Их постой лёг на нас тяжким бременем. В политику служители культа не вмешивались, но видя, как страдает народ, тайно поддерживали его. К этому времени мы уже выросли и превратились в крепких воинов – монахов, в совершенстве владеющих искусством борьбы Кунг-Фу. И когда начались народные волнения, мы, как и большинство других монастырей, тайно участвовали в случавшихся стычках. Интервенты разобрались, откуда берутся искусные бойцы и начали громить обители – уничтожать затворников.

В один из дней я был послан в далёкий монастырь с донесением и отсутствовал несколько суток. А когда вернулся, мои короткие волосы встали дыбом: на месте нашей обители были руины, братьев расстреляли. Позже я узнал, что англичане окружили монастырь и разгромили его из пушек, добивая из винтовок пытавшихся спастись людей. Убитых увезли неизвестно куда. Горю моему не было предела. Я вернулся домой к родителям. Они были уже в почтенном возрасте. Оставшиеся с ними братья и сёстры влачили жалкую жизнь. Живя у них, я старался хоть в чём-то помочь, но это продолжалось недолго.

Некий мерзавец донёс англичанам, что в семью вернулся монах из разгромленной обители. На меня устроили облаву, как на зверя. Раненый, я едва унёс ноги. Понимая, что здесь меня ничто хорошее не ждёт, я отправился в Гималаи. Там нашёл пристанище в монастыре, где исповедовали ламаизм. Это было не по мне, но выбирать не приходилось. Я вместе со всеми работал, делил с братьями все тяготы и радости. Но всё-таки ушёл от них.

Меня приняли в небольшом монастыре братья по вере. Жизнь в обителях везде одинакова. Чтобы чего-то иметь для жизни, надо трудиться с утра до вечера. Работа и служба, прерываемая лишь религиозными бдениями. Двадцать пять лет в этом монастыре не пропали даром. Но в душе зрела мысль уйти, поселиться вдали и отдаться служению Просветлённому. Мне хотелось наедине смотреть на Бога, говорить с Ним и слушать Его. С каждым годом эта мысль зрела и, наконец, я решился. Рассказав Патриарху обители о своём желании и тем самым облегчив свою душу, я услышал благословение и был отпущен на все четыре стороны.

Вот так я попал сюда. Место мне очень понравилось. Рядом тропа, время от времени появляются люди. Построил дом, приручил животных для скрашивания одиночества. Иногда ко мне приходят люди, доставляют кое-что из продуктов, хлеб. Сейчас я рукоположен в архаты, – "апостол буддизма" мой сан. В этом месте я живу больше ста лет. Сам верховный Лама был у меня три раза. Их сменилось уже несколько, а я всё не умираю. Вот и весь мой рассказ, – закончил он, ни разу не упомянув о сыне.

Подошло время обеда. Мы покушали. Старец прилёг отдохнуть. На улице было всё так же неуютно. Сильный, порывистый ветер гнал тяжёлые, будто клочья чёрной шерсти, рваные тучи, которые периодически проливали холодную воду. Но непогода стихала, громовые раскаты становились реже и слышались где-то далеко. Там же, за горами, возникали и обширные вспышки молний. Пока архат отдыхал, мы привели в порядок собранные записи.

Глава 3

Монах отдохнул. Мы приготовили чай, достали лепёшки, сыр и начали полдничать. За чаем, я спросил его: – Уважаемый, вы говорили о сыне, когда показали нам на источник света. Кроме того, внизу, один старец сказал нам, что видел вашего наследника с его семьёй, который, якобы, прилетал с неба. Но из вашего рассказа следует, что вы никогда не были женаты. Святой помрачнел. Помолчав, он сказал: – Хорошо, я расскажу вам удивительную историю, а верить или нет, дело ваше.

С этими словами, он встал, вынул из шкафчика небольшую коробочку, нажал кнопку. В комнате зазвучал шум эфира: шипение, потрескивание. На устройстве имелись непонятные значки, не похожие на буквы. Оно было необыкновенное. Радиоэлектронные устройства того времени, были громоздки, угловаты и тяжелы, а это необычное и настолько маленькое, что вызывало закономерное удивление.

– Вот, – сказал Лао, – когда мой сын находится недалеко от Земли, я слышу его из этой коробочки. Он говорит со мной, я узнаю, когда состоится встреча. Правда бывает это совсем редко. За сто с лишним лет был у меня всего пять раз, – сокрушенный отец замолчал, в глазах появились слёзы. Мы сидели, поражённые услышанным. Успокоившись, Лао заговорил сам: – Я расскажу вам, мне приятно будет вспоминать о нём. Раскройте свои уши и приготовьтесь к долгому рассказу. Меня не перебивать, вопросы потом.

Устроившись удобнее на подушках, он, неожиданно бодрым голосом, заговорил: – Давно это было. Вас тогда и в помине не было. Придя в эту местность и решив здесь остаться, я принялся за сооружение вот этого дома. В один из дней, когда шло строительство, моё внимание привлёк ненормальный звук. Подняв голову, я увидел необычный дисковидный предмет, летящий под углом к земле. Он издавал резкий прерывистый звук. За ним тянулся шлейф густого красного дыма. Траектория его проходила над этой долиной. Я увидел на нём большой, овальный проём. Там стояло несколько необычайно высоких "людей".

Увидев меня, они что-то кричали и размахивали руками. Из открывшегося круглого отверстия появился большой предмет и полетел в мою сторону. До удара об грунт под ним вспыхнул огонь, раздался громкий хлопок, и он плавно опустился на землю. "Люди" продолжали кричать мне, но расслышать что-либо мешал громкий звук. Я понял, что вылетевший предмет послан для меня и побежал. До него было метров сто. Обернувшись, я увидел, как летательный аппарат ударился о высокую гряду гор. Вспыхнул огненный шар и обломки, вместе с большим количеством камней, скатились в глубокое ущелье.

Подбежав к лежащему объёмному предмету, я попытался найти на нём что-либо, открывающееся. В конце концов, мне удалось обнаружить большое круглое отверстие, закрытое крышкой. Оно проглядывалось по едва заметной щели, настолько точно и плотно был подогнан люк. Никакой ручки, ничего на нём не было. Я попытался просунуть в щель нож, но она была настолько узка, что в неё не входил даже кончик лезвия. Я не знал, что мне делать.