Левентик

Левентик
Виктор Титов

История о человеке, оказавшемся экспериментом спора нескольких могущественных людей, в котором каждый поставил на него часть своей жизни.

Виктор Титов

Левентик

Глава 1

Вид города с крыши высотного здания завораживает. Огни парка прячутся среди деревьев, словно самцы-светляки, застывшие в выжидательной позе броска. Крохотные фары проносящихся машин похожи на самочек. Воздух чист, а дневной зной сменяется ночной прохладой… Десять этажей достаточно, чтобы разбиться.

Позади шуршание. Оборачиваюсь и смахиваю со лба пот. Всё в порядке, друг, нам никто не помешает. Последний предсмертный рефлекс. Ты продержись немного. В такую ночь грех не исповедоваться.

В голове гудят раскаты грома. Помнишь напарницу? Сквозь разразившуюся бездну мрака я нашёл заветную высотку. Когда открыл дверь, у неё глаза закатились. Будто призрака увидела. Ты удивлён? Я видел её и остальных. Они не изменились. Бог нас не простит, но у меня есть последняя попытка вызвать у ангелов катарсис. Авось, помогут на том свете…

Началось всё с пяти лет. Отец впервые ударил мать. Первые осознанные воспоминания. Помню, что забился в тёмную комнату и смотрел на закрытую дверь. Тени в узкой полоске света мелькали, будто кадры диафильма. Визг и крики. Дрожащие пальцы и детские слёзы. Безмолвная мольба о помощи. Тролль, подаренный на день рождения, смотрел на меня немигающим взглядом. Тусклый свет озарял дьявольскую улыбку. Подарок, сохранивший боль воспоминаний.

Утром мы завтракали, будто ничего не случилось. Втроём. Милая добрая семейка. Мать с отцом обсуждали будничные проблемы, а по радио передавали прогноз погоды. Тёмно-бордовый чай ничем не отличался от сотен других чаёв, только кружка осточертела, как и тролль в детской. Физическая боль с годами утихает, но душевные рубцы глубокой бороздой пропахивают память. С тех пор отец бил мать по несколько раз в неделю. Для профилактики. Мне стало казаться, что так и надо. Если женюсь, тоже придётся бить жену. Для профилактики.

В семь пошёл в школу. Накрапывающий дождик не омрачил витающий в воздухе шлейф радости. Зеркальные отражения капель на фоне солнечных лучей походили на затейливые искорки. Толпы мальчишек и девчонок, снующих по школьному двору, манили в атмосферу безудержного веселья. Тогда-то и появился ты. Наглый, уверенный в себе, с зарождающейся ухмылкой победителя. Через месяц дал мне сигарету. Сказал, что круто. Отец и мать дымили постоянно, и квартире стоял синий туман. Почему-то говорили, что это вредно. Попробовал. Противно и невкусно. Закашлялся, как дряхлый старик. Хотел выбросить сигарету, но друзья остановили.

– В первый раз бывает, – усмехнулся Дима.

Высокий коренастый парень. Прославился тем, что участвовал в многочисленных драках. Все тебя уважали.

– Начал дело – заканчивай. Остановился на полпути – поминай, как звали…

Идол, спустившийся на землю. Попасть под крыло вожака мечта любого из мальчишек. Мне казалось за счастье ходить рядом и курить сигареты на глазах у ровесников. Ты разговаривал со старшими, будто орёл с мышами, а я стоял рядом и улыбался.

– Малой, запиши имя лупоглазого простофили, – говорил ты, и протягивал блокнот.

В такие моменты руки дрожали, а карандаш старательно выводил произнесённое имя.

Когда ты замолкал и переходил к следующей группе ребятишек, то позволял мне сотрясать блокнотом у носа провинившегося. Для одноклассников я был героем.

Дома о тебе узнали скоро. Субботним вечером во время ссоры.

– Жрать не приготовила, стерва! – кричал отец.

– Стервятник, – прошипела мать. Она бросила тарелку супа на стол. Суп выплеснулся и жирные капли остались на волосатой руке отца.

Холодильник урчал от недостатка продуктов. Мать села на табурет и закрыла лицо вылинявшим кухонным полотенцем. Отец схватил её за плечи и бросил на пол. Раздался треск рвущейся материи. Впервые открылась дверь детской комнаты. Отец поднял глаза и различил дорогого сынишку. В руках – кубик-рубик. В следующее мгновение кубик-рубик прилетел отцу в висок. Какого это? Сынишка швыряет в тебя любимой игрушкой. Отец встал и дал мне пощёчину. Голова закружилась, но я устоял. Враждебный пришелец, убирайся с моей территории!!! Отец прочитал послание в моих глазах. Вышел из дома и не появлялся целый месяц.

– С кем ты гуляешь? – спросила мать.

– С Димой.

– Не смотри так больше на отца, – сказала мама и ушла в спальню.

Взяв с пола кубик-рубик, поплёлся к себе в комнату. Почему-то казалось, что нажил врага.

Глава 2

Ты тратил на нас много времени. Рассказывал, как надо себя вести, учил драться. Что нужно делать, чтобы учителя испытывали к нам лютую ненависть. Был в школе Эрик Крауц, учитель немецкого языка. Помнишь такого? Его выписали из-за рубежа, когда у Лидии Ивановны случился нервный срыв. Невысокий парень, с телом гоблина. По глазам вижу, что помнишь. Рукоприкладство во время занятий было его любимым делом. Чаще всего попадало Саньку с предпоследней парты. Через месяц занятий красное ухо его вздулось и превратилось в сплошную мозоль. Эрик говорил, что ночью заберёт учеников, которые проболтаются о его выходках. И мы молчали. Лишь тебе доверил тайну учительского беспредела.

Тогда твой смех показался мне странным и пугающим. Смеяться над сатаной (так мы называли Эрика), было кощунственно с любой точки зрения. Надо мной, над старшеклассниками ещё куда не шло, но над Эриком… Только с благоволения высших сил.

Через три дня вечером ты позвал меня в парк. Дни были длинными и родители ни о чём не беспокоились. Мы спустились по асфальтированному тротуару в лог. Зелёный лесок дышал прохладой. Ты беспечно улыбался и насвистывал любимую мелодию. Меня съедало любопытство. С тобой и стая волков казалась сворой котят. Ты сбавил шаг и стал насвистывать громче. Из-за большого камня, похожего на медвежью берлогу, раздалось протяжное гудение. На пожухлой траве лежали красные туфли.

– Пора становиться мужиком, – сказал ты и свернул с дороги.

Побежал за тобой, будто верный пёс. Даже в голову не пришло, какой подарок ты готовишь. Между тем, из-за камня вылетали женские крики и мужское рычание.

– Все мальчишки когда-то становятся мужиками, – продолжал ты, срывая берёзовую веточку.

Мы зашли за камень и я обомлел. Мир перед глазами поплыл, а красные туфли превратились в кровавую полосу. Почувствовал, что падаю и не могу удержаться. Ты схватил меня за плечо и поставил на ноги.

Вытер потное лицо и вгляделся в глаза учителя немецкого языка. Яростные, готовые съесть беззащитную жертву. Он не мог разговаривать из-за кляпа во рту. Его полураздетое тело распласталось на земле, будто мешок картошки, а к рукам за спиной были пристёгнуты наручники. Верхом на Эрике сидела девушка и курила.

– Из-за этого мальца мы старались, – девушка ткнула в меня пальцем. – Манеры у этого чёрта те ещё. Пока шли сюда, всю облапал…

– Кирилл, подойди ближе, посмотри в глаза страху.

Ноги не держали.

– Подойди-подойди, не бойся, – ты жевал тростинку, будто ничего удивительного не происходило.

Передо мной лежал учитель Эрик, вечный сатана малышей. Сердце колотилось и трепетало, Эрик съедал меня взглядом, но твой приказ оказался сильнее. Сделал пару шагов и почувствовал, как сводит мышцы живота.

– Пни его! – ты повысил голос, разрывая барьер с прошлым миром.

Пальцы в ботинке сжались, не желая дотрагиваться до исчадия зла. Эрик дышал отрывисто, и пыль вокруг его лица разлеталась в стороны.

– Пни его! – ты встал позади, будто напарник самурая. – Если не сможешь, я тебя убью.

Хотелось кричать, но в горле застрял не проглатываемый комок. Почувствовал толчок в затылок и оказался рядом с лицом сатаны. Окурок выпал из руки девушки и опустился на белое плечо Эрика. Шипящая кожа и запах горелых волос. Сатана застонал и получил от меня удар в нос. Затем ещё и ещё… Я бил всё сильнее, будто заколачивал в ворота мячи. Тело Эрика дёргалось в такт ударам, а девушка на нём улыбалась и кивала.

– Хватит, – сказал ты.

Схватился за камень и упал на землю в изнеможении. Лицо Эрика покрылось кровавыми пятнами. Будь мои удары сильнее, Эрик умер бы, а так…

Учитель выздоровел и уволился. Ребята радовались, а в мою душу вселилось чувство облегчения. Каждый взгляд, обращённый на меня, приписывался к поздравлению и преклонению. Ходил, будто зажжённая свеча в темноте. Ты снисходительно кивал, словно ничего не сделал. Только Яшка из соседнего класса всё испортил. Он являл собой вселенский авторитет нашего поколения. Втихушку даже осмеливался говорить о тебе гадости. А тут во всё горло прокричал, что его брат спровадил Эрика из школы. Ни у кого не возникло вопросов. И слава, какая только возможна в младших классах, волной обрушилась на него. Ему дарили фишки, упаковки жвачки и наклейки. Неблагодарный народ не заметил истинного спасителя. Я тут же насупился и обозлился. Ты посмеялся над резкой переменой в моём характере. И впервые отказался помочь. Поворотный момент грозился меня сломать. Никто не смел спорить с Яковом, тем более поднимать на него руку. Другие бы не простили. Решил подождать его в подъезде и поговорить. Если надо, прикрикнуть. При этом дрожал от одной мысли, что придётся ставить Якова на место. Детишки липли к нему, будто к святому, а он надменно улыбался. Прости, Господи, такого рода людей, но большинство из них заканчивает в тюрьме. В назначенный день Яков шёл по двору с конструктором в пакете. Очередной подарок воздыхателей. Пригляделся к нему с лестничной площадки. Выше сантиметров на восемь и мощнее в плечах. Любого другого он прибил бы сверху и не заметил. Но Дима научил драться.

Спустился в тёмный подъезд и затаился у домофона.

Яков сидел у песочницы и разглядывал новый подарок. Очередная красивая игрушка в настольной коллекции. Сколько у него скопилось конструкторов? Для нового места под столом нет. Но подарки это пустяки. Важна информация. Сколько пар глаз следят за ним в этот момент. Как минимум одна. Ненависть выдаёт себя. Информация дорого стоит, но если нет денег, используй нечто другое. Красноречие, ум, выдумку. Якова ждут и он об этом знает. Помощь не придёт, никто не свяжется с другом Димы. Придётся самому разбираться с хлюпиком. Яков двинулся к подъезду. Миф нужно поддерживать. Вечерний туман после жаркого дня опустился на землю. В воздухе витал запах жженой травы. На лестничном перелёте мелькнула фигура. Яков улыбнулся. Молокосос думает застать врасплох. Что ж, проучим наглеца. Яков сжал коробку для удара.

Домфон пролюлюкал бесхитростную мелодию и дверь открылась. В полумраке Яков размахнулся и съездил в образовавшуюся щель.