Возьми меня замуж! Проза XXI века

– Руку пожать можно! – теперь уже улыбнулась она, протягивая Шумилову руку.

А он взял и поцеловал кончики ее пальцев и тут же скорым шагом пошел к своей машине, на прощание, не оглядываясь, помахав ей.

У нее в этот момент дрожь пошла по всему телу, ноги стали подкашиваться, руки задрожали, сердце почему-то стало рваться наружу и ей казалось, что его стук слышен даже снаружи. А закат, до этого ничем не привлекавший ее, показался удивительно красивым. Екатерина испугалась. Она не понимала, что произошло. Такого с ней за все ее сорок лет еще ни разу не было. Она очнулась лишь тогда, когда услышала сигнал отъезжавшей от нее машины спасителя. Еще раз улыбнувшись, теперь уже самой себе, она села за руль, захлопнула дверцу и повернула ключ зажигания.

Глава 4

Вадим Лесун, тот самый круглолицый, длинноволосый студент с кривым и приплюснутым носом, в джинсовом костюме с рокерскими шипами на рукавах, быстро перебежал дорогу и перегородил путь Светлане. Та от неожиданности остановилась, едва не уронив телефон, который она держала в руках, выбирая новую мелодию и вставляя в уши наушники.

– Вадим?! Какого черта пугаешь меня.

– А ты какого черта избегаешь меня, на звонки не отвечаешь? На репетиции почему не была? Ты же знаешь, у нас через месяц первые гастроли, концерт…

– Подумаешь, гастроли. Всего-то какая-то Балашиха!

– Ты дура, что ли? Это же первый наш сольник за стенами институтского ДК.

Она сняла наушники, откинула волосы назад, положила телефон в сумочку и медленно пошла вперед. Вадим последовал за ней. Попытался взять ее под руку, она вроде бы и не отдернула руку, но дала понять, что этого не следовало делать. Вадим ее понял и убрал свою руку.

– Я же сказала и тебе, и Феде, что мне это уже не интересно. Рок мне стал не интересен, понятно?

– Не ври! Это все из-за Шумилова, да? Знаешь, я ему при встрече нюх намну так, что мало не покажется.

– Если ты его хоть пальцем тронешь, ко мне даже на пушечный выстрел не подойдешь, понял?

– Любишь его, что ли?

– Да, люблю! Ты и половины его не стоишь.

– Ну ладно, Свет, – примирительно сказал Лесун. – Не сердись! Давай заглянем в какую-нибудь кафешку, перекусим.

Она немного подумала и согласилась. В конце концов, матери дома нет, Шумилов тоже уехал, а ей одной ужинать как-то не очень хочется.

– Но только без последствий, Вадик, ладно? И вино заказывать не надо.

– Ну, хотя бы по рюмочке?

– Я сказала, нет. Или я не пойду в кафе.

– Ладно, пойдем. Не сердись.

Лесун сделал заказ, а в конце попросил принести двести граммов водки.

– Я же сказала, что пить не буду, – Светлана готова была встать и уйти, но Лесун положил свою ладонь на ее руку.

– Это я себе. Я-то могу выпить? – он смотрел на нее своими большими зелеными глазами, и она увидела в них такую боль, такое страдание, что ей стало жутко.

Она понимала, что Вадим любит ее. Он был ее первым парнем, с первого же курса. И она любила его, как ни смешно сейчас звучит это слово. Узнав, что она окончила семилетку музыкальной школы, да еще и хоровое отделение, он привлек ее в свою недавно созданную рок-группу, состоявшую тогда всего из трех человек – из него самого, Вадима, бас-гитариста, ударника и соло-гитариста, он же и клавишник. Пел сам Вадим, низким, хрипловатым баритоном песни собственного сочинения, которые довольно профессионально клал на музыку клавишник и гитарист Федор Кулиш, смазливый длинноволосый блондин с золотой серьгой в левом ухе. Когда же выяснилось, что Светлана еще и хорошо пела, трое ребят уговорили ее быть солисткой. Несмотря на то, что она терпеть не могла рок, ей больше нравился джаз, влюбленная по уши в Лесуна, Светлана согласилась. Теперь уже их группа, которую они назвали «Падший ангел», существовала четвертый год. Появился и гитарист, что позволило Федору полностью переключиться на синтезатор и написание музыки. Их концерты во Дворце культуры института всегда проходили при аншлагах. Причем, ходили на них не только студенты и преподаватели, но и жители ближайших районов. Светлана и в самом деле добавила группе некоего шарма, репертуар стал более разнообразным, а почитателей «падших ангелов» стало еще больше. Институту это тоже добавляло очков и все были довольны. В прошлом году группа впервые съездила на фестиваль «Нашествие», проходившем на большом поле в Конаковском районе Тверской области. И там тоже их ждал успех. Появились какие-то свободные средства, обновили аппаратуру, купили новые инструменты. Ничто, казалось, не предвещало беды.

Но вдруг в судьбе Светланы появился ОН – Петр Шумилов. Точнее, появился-то он еще раньше. С первого курса он читал у них лекции, и уже к концу второго семестра Светлана поняла, что влюбилась. Шумилов не блистал ни особой красотой, ни заметной статью, но не это было главным для нее. Она сама не поняла, как это случилось. Что-то в ней перевернулось. Когда она смотрела на него, мурашки бегали у нее по коже, когда он улыбался (даже не ей, а кому-то другому), у нее от умиления слезы выступали на глазах. И как она переживала, что он не замечает ее влечения к нему, не видит ее чувств. Она постоянно садилась на его лекциях в первый ряд и периодически устремляла на него задумчивый взгляд. Он же лишь искоса иногда обращал на нее взор и продолжал выступать дальше. На зачете в конце второго семестра она, понимая, что не может сосредоточиться из-за всех этих нахлынувших чувств, расплакалась. Одногруппники пытались выяснить, что с ней, а она не могла ничего сказать. Так и села перед ним, немая и заплаканная. А он терпеливо ждал, заполняя зачетку. Потом, не слыша от нее ни слова, поднял на нее глаза и некоторое время смотрел на нее в упор, боясь что-либо спросить, потому что предполагал, что, если он сейчас ее о чем-то спросит, она просто разревется. Он вздохнул, молча поставил в зачетке отметку, расписался и также молча протянул ее ей. Она выскочила в коридор и разревелась.

– У нее что, какие-то неприятности или несчастье? – спросил Шумилов, когда Светлана ушла.

– Мы сами не знаем, – пожимали плечами две ее подруги. – Пытались расспросить ее, но она молчит.

И лишь на репетициях она забывалась, и вся отдавалась музыке. Влюбленный Вадим не замечал никаких изменений у Светланы, зато Федор как-то сказал ему:

– Ты бы последил за Светкой.

– А что?

– Уж не втюрилась ли она в кого? Какая-то странная стала. Иногда ее спрашиваешь, а она отвечает невпопад.

– Да ну? – удивился Вадим, но прислушался к словам друга. Стал чаще присматривать за ней, чаще провожал ее домой, а она все реже оставалась с ним в общежитии.

А в четвертом семестре, она решила взять быка за рога. Знала, что у них дома в баре есть целая батарея разных бутылок. Долго перебирала, чего бы ей выпить. Остановилась на виски. Хлебнула прямо из бутылки и почувствовала, как ей обожгло горло. На глазах выступили слезы, в носу защекотало. Тем не менее, зажмурив глаза, она сделала еще один глоток, и тепло разлилось по всему ее телу. Лекция Шумилова была на второй паре. Всю перемену она ходила перед его кафедрой туда-сюда, дрожа всем телом. Лицо ее налилось краской, в висках невыносимо больно стучало, кончики пальцев дрожали. Наконец, дверь открылась, и в коридоре появился Шумилов в сопровождении то ли молоденькой преподавательницы, то ли аспирантки. Они о чем-то оживленно переговаривались, и он улыбался своей убивающей ее, Светлану, улыбкой. От этого у нее еще больше взыграла кровь: неужели конкурентка-соперница? Девушка протянула Шумилову папку с файлами, тот приподнял свой портфель, отщелкнул замок и собирался положить эту папку в портфель. Но в это время словно вихрь поднялся в коридоре, словно молния сверкнула в закрытом помещении. Это Светлана на полном ходу втиснулась между Шумиловым и девицей да так резко, что у него из рук выпала не только папка, но и весь портфель. В портфеле, видимо, было что-то тяжелое, и оно сильно звякнуло при падении. Аспирантка от неожиданности только охнула, Шумилов застыл в недоумении, а Светлана неожиданно стальным голосом произнесла:

– Ой, простите, Петр Владимирович! Я все сейчас соберу.

В это время прозвенел звонок. Аспирантка было присела, чтобы помочь собрать хотя бы свою диссертацию. А Светлана уже начала собирать рассыпанные вещи, не давая аспирантке ни к чему даже прикоснуться. Та недоуменно посмотрела на Шумилова и пожала плечами.

– Ничего, Вера. Идите на семинар, а мы вдвоем с девушкой сами справимся.

– Хорошо! – кивнула Вера и удалилась.

Шумилов присел на корточки, но Светлана, к удивлению, быстро, все собрала и уже протянула портфель Шумилову.

– Какой у вас тяжелый портфель, Петр Владимирович, – поднимаясь, сказала она.

– Просто там очень много умных мыслей, – ответил он и улыбнулся своей испепеляющей улыбкой. – Вы, кажется, на втором курсе? Я видел вас на моих лекциях.

– Да, Петр Владимирович. Я всегда сижу в первом ряду.

– Отлично! Тогда идемте, а то лекция уже должна начаться.

Он пошел рядом с ней, а она вся пылала от счастья. Спускаясь по лестнице на первый этаж, она старалась локтем, кончиками пальцев будто бы невзначай дотронуться до него, а потом, уже перед самым входом в аудиторию, она чуть приостановилась и негромким шепотом произнесла:

– Меня Светой зовут. Светланой.

– Отлично! Значит, будем знакомы, – он снова улыбнулся и протянул ей руку.

Открывая дверь аудитории, он тоже как бы ненароком, прикоснулся к ее уху и зашептал:

– А еще я вас хочу попросить, не пейте виски перед тем, как идти на мои лекции.

Летом, на каникулах, узнав его сотовый телефон, она ему позвонила и попросила о встрече. А он в это время был на практике со своими студентами-туристами. Сказал ей, что вернется не раньше, чем через десять дней. Она спросила, может ли она ему перезвонить через десять дней.

– Перезвони! – ответил он, как-то незаметно перейдя на ты.