Мироходец – командная работа

Тут я был полностью согласен и даже успел подумать, что наконец всё уже закончилось, как снаружи церкви раздался оглушительный треск и грохот, а затем рёв огня. Я подпрыгнул от неожиданности и машинально схватился за пистолет. Баль выхватил шпагу, Шаман вскинул свой топорик, готовясь метнуть, а Сафо снова превратился в красноглазого и когтистого монстра.

– Я знаю, что ты там! – раздался снаружи громкий и издевательский голос. – Вылезай, щенок, или, клянусь извечным пламенем, эта развалина станет твоей могилой!

Чёрт! Кажется, думать о чём-то в плане Удачи в этом месте вообще противопоказано! Я узнал этот голос, и тот, кому он принадлежал, был последним из тех, кого мне бы хотелось встретить. Особенно здесь! И особенно сейчас!

Выйдя на площадь, я с сожалением подумал, что не ошибся, хотя в таком положении был бы невероятно рад оказаться неправым.

Прямо напротив входа в церковь посреди площади, стоя на настоящей колонне живого и пляшущего пламени, возвышался человек, одетый в роскошные одежды, которые подошли бы, наверное, какому-нибудь королю на коронации, и с такой же роскошной рыжей бородой, перевитой хитрой системой серебристых нитей с нанизанными на них камнями, светившимися магическим светом и, откровенно говоря, вызывавшими у меня ассоциации с ёлочной гирляндой. Рядом с колонной стояла пара человекоподобных существ, тоже созданных из огня, но куда более тёмного и мрачного. Кажется, я видел такое – слуг, сотворённых из пламени, стихии, которой повелевал этот маг, а если точнее, – Мироходец.

Пиромант – один из тех немногих Мироходцев, что я знал лично, и самый неприятный из них. Искренне считающий себя выше любого благодаря своим способностям. По-настоящему сильный маг огня и, вообще, маг не из последних, но думающий, что он как минимум бог. И, кстати, насколько я знаю, он в паре миров так себя и представил. Крайне мерзкий по характеру, заносчивый и вспыльчивый тип. И к тому же его способ проникновения в другие миры я видел лично, он просто прожигал туда проходы, оставляя зияющие раны в пространстве, даже не заботясь о том, как это повлияет на то место, откуда он ушёл и куда направился. От своего учителя я усвоил и полностью поддерживал принцип минимального воздействия на любой мир, куда попал.

– Ты всего лишь гость, – говорил он мне, – так и веди себя соответственно.

Пиромант же считал себя выше таких условностей и просто шёл куда хотел и творил что хотел. Эх, а я искренне рассчитывал, что его пришибёт какое-нибудь божество в том мире, куда он невзначай заявится и устроит там очередной карнавал.

– Пиромант, – процедил я, шагая вперёд, не опуская пистолет и лихорадочно соображая, что ему тут понадобилось, – не ждал тебя здесь встретить.

– Мне плевать на то, что ты ожидал или нет, – презрительно процедил он, глядя на меня сверху вниз. – Я снизошёл до разговора с тобой только для того, чтобы забрать то, что ты украл у меня.

– Украл? – я огляделся, Сафо исподлобья смотрел на Пироманта, оценивающе пощёлкивая вновь ставшими длинными когтями. Баль же, приоткрыв рот, разглядывал как его, так и огненных слуг, стоявших рядом, но шпагу держал в руках, правда, толку от неё сейчас, думаю, всё равно было бы немного. Шаман, стоя позади, закрыл лицо ладонями и что-то бормотал, покачиваясь из стороны в сторону, я не мог разобрать, что именно, рёв и треск пламени заглушал его негромкие слова. Невеста же, встав рядом со мной, задумчиво смотрела на Пироманта, уперев руку в бок и постукивая пальцами другой руки по щеке.

– Не прикидывайся, щенок! – маг заревел громче своего огня, а его огненные слуги заворчали, вторя его крику, – у тебя один и только один шанс. То, что ты взял в этой церкви – моё и принадлежит мне. Положи его на землю и отступи, и может быть, если тебе хватит твоего жалкого умишки не говорить ни слова, я позволю тебе и твоим жалким спутникам уйти отсюда живыми, – на этом месте он мерзко ухмыльнулся, – если сможете!

– Насколько я знаю, у Мироходцев не принято вмешиваться в дела друг друга, и если уж так произошло, то можно разойтись миром… – начал было я, но он прервал меня.

– Как я и думал, ты просто туп! Я давно не убивал тех, кому величайший дар достался по ошибке, а значит, ты, неоперившийся щенок, станешь следующим!

– Твоё высокомерие раздражает, – голос Невесты был словно выточен изо льда, от которого жар, распространяемый пламенем, поутих, – уйди с дороги и не отвлекай меня своими бреднями.

– Ааа, тыы… – Пиромант мерзко улыбнулся, немного приспустился со своей огненной колонной, уставился на Невесту, – жалкий полубожок из полуживого мира. Ты даже не представляешь, как ты разозлила этот мир просто своим появлением тут, а затем и тем, что убивала и уничтожала тех, кто является его основой. Но, в отличие от него, – он пренебрежительно ткнул в мою сторону пальцем, – я знаю, как договориться с реальностью и сделать так, что она поможет мне и моим целям!

Вокруг раздался хрип и рёв. Из тёмных улиц, из проёмов разбитых окон начинали вылезать фигуры. Люди, монстры и просто нечто такое, чему я даже не подберу определения с ходу. Они окружили церковь и начали медленно сжимать кольцо. Я оглянулся по сторонам, прикидывая, успею ли рывком добежать до входа в церковь и дать уйти своим, но Пиромант, внимательно следивший за мной, одним движением зажёг на месте входа стену огня высотой в пару метров и захохотал:

– Тебе не скрыться от меня, щенок! У тебя был шанс отдать чужое, но ты его упустил!

В этот же момент строй окружавших нас существ сломался, и они бросились вперёд – в темноте казалось, что их целая волна, но на самом деле, возможно, их было не так уж и много, в свете только всполохов пламени и красноватого свечения звёзд и луны сложно было сказать наверняка.

Два огненных существа ринулись вперёд на Невесту, просто снеся её куда-то в сторону, а сам Пиромант обеими руками послал им вслед длинный поток огня. Я, вскинув пистолет, широкой дугой провёл им в сторону набегавших врагов, зажав клавишу спуска. Эта штука тоже была изделием Мастера Оружейника, очередным шедевром, и, хотя я не часто применял его, всё же надо было отдать должное мастерству его создателя. Пистолет исторг из себя волну мелких звёздочек, которые потоком разлетались от ствола, оставляя за собой быстро гаснущий серебристый след, они сами в полёте меняли траекторию и вонзались в нападавших. Первую волну чудовищ передо мной просто снесло. Некоторые звёздочки, вонзаясь в тела, начинали бешено вгрызаться в них, заставляя корчиться и кататься на земле в агонии. Некоторые просто разлетались при попадании, из одной их становилось с десяток, и они, прошивая навылет тела, устремлялись дальше. Другие просто при прикосновении валили монстров на месте, и они падали, недвижимыми кучами оставаясь лежать там, где в них попало. Ну а от некоторых монстры приходили в состояние ярости и начинали драться друг с другом, вырывая когтями, зубами или оружием друг из друга огромные куски плоти.

Вокруг воцарилась сущая вакханалия. Несколько звёздочек метнулись к Пироманту, но не долетев до него, вспыхнули в воздухе и огненными росчерками погасли у подножья его огненной колонны.

Пиромант, увидев причинённый мной погром, зарычал и направил на меня свои руки. Жар, который я не испытывал никогда в жизни, охватил меня, и каким-то отстранённым взглядом я увидел, как моя одежда начинает обугливаться. Пистолет, на который он и направил всю свою силу, треснул и заискрился, в него ударила волна пламени, и я, не сумев удержать его в обожжённых руках, выронил оружие. Мысленно призвав свои умения, я отогнал боль и так же мысленно раздвинул огонь в стороны. Пламя вокруг меня начало стихать, но маг, видя это, послал ещё больше огня. Мне пришлось только на силе воли удерживать поток чистого, почти белого пламени, что он изливал на меня, расталкивая его в стороны и стараясь не обращать внимания на тлеющую одежду и волдыри на коже по всему телу. Меня просто физически начало отодвигать назад ко всё ещё пылающему входу в церковь.

Краем глаза я видел, как сражаются остальные.

На Шамана навалилось сразу несколько мохнатых монстров, в которых было сложно понять, сколько у них лап или щупалец, или чего-то ещё. Но при попытке коснуться его их когти прошли насквозь, словно он был призраком, а сам Шаман, весело усмехнувшись и издав какой-то индейский клич, бросился в самую гущу нападавших со своими топориком и ножом, раздавая удары направо и налево. От тех мест, которых коснулось его оружие, начинал расползаться тот же яркий бело-голубой свет, который окружал его самого всё время, словно бы прорывающиеся сквозь занавески лучи солнца в полдень. Монстры орали и корчились после его ударов, а затем падали бесформенными грудами, покрытые светящимися ранами, и затихали.

Баль дрался сразу с тремя огромными амбалами, орудовавшими чем-то похожим на ржавые мачете. Его навыки фехтования оказались кстати, и он один сдерживал сразу троих, хотя они и теснили его. Вот неудачный выпад, и один из нападавших валится в сторону с пропоротым шпагой боком, но Баль пропускает удар и рукав на его левой руке распарывают почти по всей длине. Он вскрикивает и поджимает руку к телу, а с неё начинает капать кровь, но Баль всё так же стойко продолжает бой.

Сафо же, окончательно приняв вид монстра и уже не стесняясь, передвигается с такой скоростью, что не может уследить глаз. Вокруг него царит настоящий хаос из ошмётков мяса, костей и крови. Он рвёт своими, почти полуметровыми когтями всех, до кого может дотянуться, пронзая тела и полосуя их на части. Но даже его начинают теснить, врагов слишком много.

Меня захлёстывает отчаянье, которое пересиливает даже боль от обожжённого тела и напряжение от того, что я преодолеваю магию Пироманта. Неужели это конец? Сомнения и отдалённое чувство отчаяния не идёт мне на пользу, и я ощущаю, что пламя, изливаемое на меня, становится всё ближе и ближе. Шаман уже полностью скрылся в сонме монстров, и его света почти не видно. Баль пропускает ещё несколько ударов и падает навзничь. Над ним немедленно нависают нападавшие, уже занося свои клинки, а я даже не могу выкроить частичку своего времени и воли, чтобы прикрыть его, иначе огонь охватит меня полностью. Но в последний момент Сафо вихрем расталкивает всех нападавших, разрывая их на части, но и сам получает несколько ударов в спину от тех, с кем сражался. Я вижу, как длинные клинки и когти пронзают его со спины насквозь и он с расширенными глазами медленно заваливается набок. А Баль, глядя на всё это, вскакивает на ноги, уже не замечая своих ран, и с криком начинает бешено размахивать своей шпагой, стоя над упавшим вампиром и на какие-то мгновения отталкивая нападавших.

Отчаяние.

Пиромант, почувствовав мою слабость, направляет в меня волну, но уже не пламени, а просто горячего воздуха, но спрессованного так, что меня просто поднимает в воздух и отбрасывает почти в пылающую стену у церкви. На меня тут же бросается какое-то существо, состоящее, как мне кажется, только из меха и щупалец. Я, с трудом собрав силы и пытаясь отдышаться после того, как приложился спиной о камни, отбрасываю его в сторону. Поднимаясь на ноги и оглядываясь, я увидел то, от чего моментально покрылся холодным потом, несмотря на свои ожоги и усталость от попыток противостоять изливаемому на меня огню.

Отбросив меня, Пиромант одним движением бросается в сторону, и вот он уже не верхом на своём столбе огня, а там, куда отлетела Невеста. Как оказалось, в те считанные минуты боя, что прошли от его начала, хотя было чувство, что он длится уже больше часа, она руками разорвала одно из огненных созданий и сейчас разрывала второго. Пиромант, появившись рядом, кинул в неё что-то из-под своей богато разукрашенной мантии. На руках и ногах Невесты засияли ярко-красные цепи, которые она с видимым усилием не смогла разорвать и оказалась скована на месте. Пиромант торжествующе подскочил к ней и произнёс слова, которые, несмотря на царивший вокруг шум и гвалт битвы, я расслышал предельно чётко:

– Твоя голова, Богиня, станет отличным доказательством того, что я стою выше всех так называемых «Богов»! – и, схватившись за платок, закрывавший её лицо, с силой дёрнул его в сторону.

…

Время будто замедлилось. Всё вокруг остановилось, я видел, как рука Пироманта медленно тянет тяжёлую лиловую ткань с лица Невесты, а та прищуренными глазами пристально смотрит на него. Одним мгновением она кидает взгляд на меня, обожжённого, стоящего на четвереньках и с ужасом глядящего на происходящее с осознанием, что ничего не успеваю сделать, и я чувствую, что мои губы расплываются в чужой, успокаивающей улыбке.

Медленно рука мага отдёргивает ткань с её лица, и мне кажется, что я вижу край её губ… а затем на весь мир словно бы опускается темнота. Как будто огромный непроницаемый купол накрывает всё окружающее нас пространство. Свет гаснет. Огонь исчезает, вокруг нет ничего, кроме темноты и лилового отблеска, а затем шипящий голос, такой же, что я слышал от тех странных существ в мире песка, произносит:

– …лишь только Песчаный Бог может смотреть в лицо своей Невесте… всякий богохульник, осмелившийся нарушить сей запрет, будет покаран божественной мощью и никогда не найдёт покоя в посмертии, ибо его душа будет вечно скитаться среди песков по ту сторону жизни и смерти…

А затем раздались звуки. Такие, что я предпочёл бы не слышать их больше никогда в жизни. Звуки разрываемого мяса. Мерзкий и глухой хруст ломаемых костей. Предсмертные хрипы и чавканье, от которого мой желудок чуть было не выплеснул своё содержимое наружу. Где-то из воцарившейся темноты мелькнула вспышка огня, ещё одна и ещё. А затем раздался тонкий девичий смех, и вспышки огня прервались хлюпающим звуком и треском разрываемой плоти.

…тишина…

Свет медленно начинает возвращаться. Я вижу, как вся площадь вокруг превратилась в настоящий цех скотобойни. Кругом валяются куски мяса и тел. Кровь и кишки повсюду, с мерзким хлюпающим звуком ошмётки плоти падают со стен церкви и окружающих строений.

От осознания того, что произошло, я лихорадочно ищу глазами Пироманта. Смерть Мироходца – это страшное дело. Такие, как я или он, можем пропасть в междумирье, и это скорее норма. Но убить одного из нас – это мало того что непростое дело, но ещё и опасное, потому что последствия могут быть непредсказуемы.

Но я не успеваю даже закончить свою мысль. Мир вокруг словно бы содрогается в конвульсии. Волны и рябь идут по окружающему нас пространству. Сама материя мира мнется, словно бумага и начинает сморщиваться и рваться. Земля подо мной становится будто бумажной, и я, став вдруг слишком тяжёлым для этого мира, проваливаюсь куда-то вниз, успев напоследок отметить, что там, куда я падаю, вокруг меня снова молочная белизна междумирья с сияющими огоньками других миров. А затем мой уставший разум гасит сознание, и я не чувствую того, что происходит со мной дальше.

Часть 4. Потерянные

Глава 8. Ориентир

Молочное сияние междумирья успокаивало, звёздочки других миров были так далеко и одновременно так близко, как никогда. Не было чувств. Эмоций. Страха. Гнева. Боли. Лишь бесконечный простор среди мириад миров. Так глубоко и долго находиться здесь было опасно, я смутно осознавал, что следует что-то сделать, например, попытаться попасть в один из окружавших меня миров. Но эти мысли были очень далеко, где-то вне меня. Разум раскрывался, пытаясь охватить всю бесконечную красоту вселенной, и начинал забывать о том, кем он был когда-то и что было до этого или что может быть после…

Удар по лицу – отличный способ очнуться! Я был жив и даже, кажется, не очень увечен, хотя нахлынувшее спустя мгновение после пощёчины ошеломление быстро ушло, и его мгновенно затмила боль. Тело кричало и стонало, казалось, что обожжено почти все, что только возможно, и первой мыслью было горькое сожаление о том, что я не растворился в междумирье, а оказался здесь. Кстати, а где это здесь?

– Ты жив! Слава всем сущим! – Баль, который только что отвесил мне по лицу, вскочил на ноги, – скорее! Нужно помочь Сафо, а я не знаю как! – в его голосе адреналин мешался с шоком. С трудом разлепив глаза и шипя от боли во всём теле, я взглянул на него.

Вся его одежда была изорвана и обожжена. Бледный от кровопотери, он кое-как забинтовал раненую руку, но, видимо, не хватило умения или сил, и импровизированная повязка пропиталась кровью и с неё уже капало. Едва взглянув на него, я, шипя от боли в теле, полез в рюкзак. Контейнер с найденной нами (и трижды проклятой!) вещью был на месте. Но это сейчас было не важно, важнее сейчас был футляр с нанотаблетками. Достав их и сразу приняв одну, я ощутил, как боль уходит и тело начинает слушаться лучше. Баль, тоже получивший таблетку, приободрился, но всё так же продолжал настойчиво звать за собой.

И пройдя с десяток метров, я понял почему.

По сравнению с Сафо, ни я, ни Баль почти не пострадали. Вампир лежал, прислонившись к каменной, побелевшей от времени и ветра, полуразрушенной стене. Он был почти весь покрыт кровью и ошмётками чего-то такого, о котором не хотелось и думать. Левая его рука была вывернута под неестественным углом и висела безвольной плетью, но самым страшным была огромная рана у него на поясе. Половина торса фактически отсутствовала, была вырвана и исчезла, края раны, затянутые спекшейся коркой крови, были рваными и потемневшими. Для человека такие повреждения значили бы быструю смерть, но Вампир всё ещё держался и при нашем появлении даже приветственно приподнял правую руку и криво улыбнулся.

– Это было хорошее сражение, Идущий Насквозь, ну, или Макс, если хотите, – он хрипло хохотнул, – жаль, но, кажется, это будет последний бой, что я дал в своей жизни.

– Скорее, – Баль потряс меня за плечо, – таблетка, дай и ему!