Гниловатые времена. Очерки эпохи лихолетья

У меня не урегулирована жилищная проблема – будем способствовать!

Льготы – это спецбуфет, обеды в спецстоловой, спецзаказы – продуктовые и книжные.

Так что, я поступаю на работу в партийные органы? Нет, наша организация называется ЦНИИ «Электроника» и занимается сейчас автоматизацией работы именно этих органов. Мы – отдел, прикомандированный к Горкому КПСС.

Чем же мне придется заниматься на этой моей новой, перспективной работе? Насколько я смогу вписаться в уже существующие структуры и что собственно за проект должен здесь реализовываться?

Тут Олег Константинович с воодушевлением произнес «тронную речь»: «Вам невероятно повезло! Вы имеете возможность попасть практически на самый начальный этап разработки проекта „СОКРАТ“, этой уникальной, бесподобной, перспективной, прорывной научной работы – информационной системы, открывающей новые зияющие горизонты в мире информационных технологий».

Чувствовалось, что говорить – это любимое занятие моего нового друга. Он токовал как тетерев, при этом немного закатывал глаза и даже гортанно булькал горлом. Что происходило вокруг него – он точно не видел и не слышал.

Простите, все же, так «СОКРАТ» – это что?

«СОКРАТ» – это Система Организации Коллегиальных Решений Аналитической Текстообработкой. Новейшая, современнейшая, перспективнейшая информационно-аналитическая компьютерная система. Элементы искусственного интеллекта должны стать его неотъемлемой, если не основной частью!

Все это разрабатывается для партийных органов в рамках программы «Ускорение» по прямому распоряжению бывшего московского персека Бориса Ельцина, дабы своими потенциями оздоровить, улучшить и всячески интенсифицировать работу партийного аппарата Московского Городского комитета КПСС, погрязшего в косности, кумовстве и коррупции.

Затея эта выглядела как отблеск погасшей звезды, подумал я, светила уже нет, а свет все еще идет. В тот момент Бориску Ельцина уже успешно «слопала» вся эта партийно-горбачевская камарилья.

Решение для себя я уже почти принял. Для солидности попросил пару дней на раздумья. Было очевидно, что они меня хотят взять. Потом, хорошие деньги, спецбуфет в голодное время, почему бы и не попробовать…

Питательной же почвой для раздумий представлялась нерешенность жилищной проблемы. Это как карма, висящая надо мной до этого практически всю предыдущую сознательную жизнь. Наша коммунальная «воронья слободка» постепенно расселялась. Как кандидату наук, окормляющему оборонную ниву, по всем законам того времени, после грядущего выезда соседей, должны были «обломиться» все оставшиеся «хоромы». Но это только в теории.

Возможно, если бы Шеф (Нудельман) рулил на фирме, как и прежде – так оно и было бы. По крайней мере, я глубоко убежден, что Александр Эммануилович нашел бы оптимальное решение, устраивающее всех, или почти всех. Он, со своим изворотливым еврейским умом, был большой дока в таких делах.

Но Шефа ушли. На фирме хозяйничали тульские выкормыши. Все вопросы по жилью в Климовске они передали на КЭБ, а там меня по старой памяти «любили» жгучей любовью и приемлемых вариантов у них, скорее всего, не имелось, будь я хоть семи пядей во лбу и трижды вывернись из своей шкуры и выпрыгни из собственных штанов. Мафия КЭБовских ветеранов, однако. Свои детишки подрастали, и им надобно было расширяться квартирно. Нет, возможно, какую-то «кость» с барского стола они бы мне и бросили, но ведь всегда хочется большего. Причем, всего и сразу!

Проанализировав «ситуёвину» – пришел к выводу, что даже при таком раскладе некий гипотетический шанс у меня все же есть. Если я ухожу из КБТочмаш, то решение моего квартирного вопроса переходит от жилищной комиссии моего любимого КЭБа, в компетенцию климовского Горисполкома. Тогда решающим обстоятельством становилось ходатайство с нового место работы и статус этой организации.

Все сходилось к одному, и в случае с перспективой работы по автоматизации Горкома КПСС, сходилось удачно – надо уходить. Ставить на такой вариант, возможно, представлялось рискованным, но я решил, что надо. Потом – риск, это дело благородное!

Отдел 21 – террариум единомышленников

Главный парадокс:

Оптимист верит,

что мы живем в лучшем из миров.

Пессимист боится, что так оно и есть

    Закон Мэрфи

С первого октября 1988 года я начал трудиться на новом месте.

Вообще, работать в районе Старой Площади для меня тогда представлялось удобным. Электричкой едешь от станции «Весенняя» до «Текстильщиков» где-то час, а там прямая ветка метро. При хорошем «раскладе» на дорогу в оба конца уходило не более трех часов в день.

Оформляться же на новую работу пришлось ехать к «черту на рога». Сама контора, ЦНИИ Электроника, уродливое, типовое бетонное здание стояла совсем рядом от метро «Проспект Вернадского», где и находилось руководство моей новой организации. Кстати, изнутри здание явно несколько лучше, чем снаружи. По крайней мере, актовый зал тогда оставлял приятное впечатление, как размерами, так и отделкой.

Довольно быстро пройдя необходимые формальности, я отпросился на недельку отдохнуть. На дворе стояло начало октября, тепло и очень солнечно. Настоящая золотая осень, бабье лето. Кто знает – думал я – может это добрый знак.

Мой брат недавно женился, и я поехал к нему в гости, в Рязань. Мы гуляли, немножко пьянствовали, пытались ловить рыбу, радовались жизни так, как это можно делать в неполных сорок лет…

Теперь о новом месте работы. В нашем, прикомандированном к московскому горкому КПСС отделе работало человек тридцать. В нем присутствовали как минимум четыре яркие личности, достойные того, чтобы я упомянул их в своем мемуарии. Все они примерно одного возраста – сорок лет, кандидаты наук, самыми замысловатыми путями попавшие в этот переплет. О первом впечатлении, о трех из них, написал в предыдущей главе. Сейчас подробнее, ибо они того заслуживают….

Олег Константинович – начальник отдела, обладатель рыцарской фамилии и автор концепции своей бесподобной системы «Сократ». Бывший институтский преподаватель, в прошлой жизни доцент из города Куйбышева.

До сих пор для меня остается непонятным, каким образом, зачем, почему, и какая сила вытащила его из провинциального самарского захолустья, дала квартиру в элитном московском доме и устроила работать туда, где по его же словам, «ложка стояла в банке с черной икрой».

Что, в Стольном Граде нельзя было найти подходящего специалиста? Не верю! И не понимаю… Олег за время моего знакомства с ним проявил себя абсолютно «нулевым» администратором, но обладал бесспорными, феноменальными «креативными способностями», всеми признаваемым даром – убалтывать кого угодно и зажигать народные массы своим оптимизмом.

Игорь Петрович – выпускник физтеха, бесспорно талантливый систематизатор с фундаментальным образованием, но практически нулевой креативщик. Поле его интересов лежало в области эргономики. Я еще все время подкалывал этого деятеля несколько перелицованным лозунгом тех лет, мол «Эргономика должна быть эргономной!».

В этом своем эргономическом бульоне он варился практически все сознательную жизнь, начиная институтской скамьи. Кстати, довольно скоро, буквально на моих глазах, он защитил докторскую диссертацию, по своей злосчастной науке. Все хорошо – но к тем задачам, которые предстояло решать здесь, в Горкоме КПСС, эта область знаний имела отношение весьма опосредованное. Администратором Игорь, прости Господи, был слабым. Мы с ним одно время мы даже дружили. Пока не разругались.

Евгений Александрович – его сфера интересов инженерная психология. Старинный приятель Игоря. Он мог бесконечно долго рассуждать об особенностях восприятия различных экранных форм. Все это прекрасно, но надо бы хоть немножко иметь представление об информационных технологиях! Меня он жгуче не любил. Я был среди них самым молодым, весьма ехидным, а после того, как мы с Игорем подружились, то Евгений, видимо, просто банально ревновал. Однако, надо сказать, что администратором он все же каким-то был.

Юрий Васильевич – также выпускник физтеха, в свое время удачно перебежавший из АСУ Москва на партийную работу и получивший там соответствующую выучку. Он являлся, несомненно, хорошим администратором, но время, проведенное в партаппарате КПСС, сделало его «нулевым» специалистом. Поэтому, каких-то разумных вариантов, помогающих найти верное решение стоящих перед отделом задач, тоже предложить не мог.

Бесспорно, Юра – партократ был из всей четверки самым умным и ушлым. Быстро организовал при ЦНИИ «Электроника» малое предприятие с вызывающим названием «Поиск». Когда я спросил его, мол, поиск чего, он, не задумываясь, ответил – денег! Примерно через год, когда злосчастный проект «Сократ» стал стремительно приближаться к краху, и в воздухе явственно запахло жаренным, Юра, как ни в чем не бывало, начал через свой «Поиск» успешно торговать курячьим яйцом.

Теперь немного о новом месте работы. Сразу по входу в здание Горкома находился гардероб с шустрыми старушками подавальщицами верхней одежды. Меня по – первоначалу весьма занимало, каким образом они так безошибочно определяют приоритеты при обслуживании.

То, что некая иерархия существует, не вызывало сомнения. Но как, каким образом, эти бабульки определяли, у кого брать пальто в первую очередь, а кто мог и подождать, так сказать перетоптаться? Мой новый друг, экс – партийный бюрократ Юра, долго смеялся, узнав о моем затруднении. Потом объяснил – все дело в шапках.

По его словам, в зависимости от занимаемой должности партийный чиновник того времени мог тогда носить лишь определенный головной убор. Пыжики – это верхний уровень, далее бобровые, ондатровые и так далее, опускаясь до банального кролика. Мы, инженеры, в наших вязаных колпачках, находились на самой нижней ступеньки этой иерархии и даже еще ниже. Вот такое было его объяснение. Впрочем, может он просто мне все тогда наврал. Вполне возможно, все-таки экс-аппаратчик, профессионал этого дела.

Нет, понятно, что партийный функционер тех лет вполне был в состоянии купить самую распрекрасную шапку. Только вот появиться в ней на людях в ней, якобы, смел только после занятия определенной должности. Так и говорили, например, должность зав сектора – это «ондатровая шапка, шесть книжных и двадцать четыре продуктовых заказа в год, и не менее двух заграничных поездок».

Кстати, о книгах и книжных заказах. Если свернуть влево от гардероба, то упрешься в киоск. По сравнению с цивильными книжными магазинами тех лет «для всех» – взгляд в нем приятно отдыхал. В то время партийные деятели заказывали книги из новых поступлений по каталогам, а вот весь остававшийся ненужный им «неликвид» попадал на этот прилавок. Кстати, там я купил тогда «Слепящую тьму» Артура Кёстлера, книгу, из-за которой еще лет пять тому назад у советского человека, вполне могли произойти серьезные неприятности.

Всех сотрудников отдела прикрепили к спецстоловой. Как я сейчас понимаю, это была самая простецкая точка, из имевшихся, в данной системе предприятий общественного спецпитания. Там кормились шоферы, посудомойки, инструктора ЦК ВЛКСМ, охранники и прочая обслуга. Прикрепленным лицам выдавались талоны. Сначала они стоили 75 копеек, потом подорожали до 94-х, что вызвало приступ глухого, скрытого неудовольствия кормящейся братии. На талон в столовой набиралось разной вкусной жратвы без ограничения, что называется, «от пуза». Практически «шведский стол».

В голодной стране, СССР того времени, даже такая партийная столовка представлялась вожделенным оазисом, с которого и кормилась тогда моя семья. Располагалось сие заведение на другой стороне Старой Площади, ближе к зданию ЦК ВЛКСМ, в юрисдикции которого, видимо, она и находилась.

Наше подразделение квартировало в недрах первого этажа московского горкома. Нужно долго идти направо от входа, мимо фельдегерской службы, в открытые двери которой слышались стук костяшек от доминошных баталий временно свободных от службы «государевых гонцов». Далее в нескольких комнатах размещалась наша команда – отдел №21.

Запомнилось, что над нашими комнатами располагался спецбуфет, в который допускали разную мелкотравчатую черлядь, вроде нас. Прилавки его ломились от ранее невиданной мною снеди, а цены приятно ласкали глаз. Однако, существовало некое негласное правило, что после открытия заведения в одиннадцать часов утра, туда сначала направлялось мелкое окрестное начальство, потом, примерно через пол часа, обычные функционеры, а далее, после часа могли идти все желающие из обслуги.

Мы же, сначала по неведению, а потом от избытка наглости, уже за пол часа до открытия этого злачного места, толпились под дверями, затем врывались и как голодная саранча пожирали все, что имелось на прилавках, норовя еще захватить что-либо домой, для голодных родных и близких. После этого партфункционерам уже в этом буфете делать было нечего. Говорят, они выражали недовольство таким обстоятельством, хотя у них имелись и другие точки, блаженные «территории благоденствия», куда мы, простые плебеи, допущены не были.

Видимо, теперь наступает подходящий психологический момент поведать об основных идеях той бесподобной, уникальной, прогрессивной, прорывной информационно-аналитической системы «СОКРАТ», сулившей новые горизонты и недостигаемые зияющие высоты.

Для того, чтобы «широкие народные массы» глубже прониклись величием его мысли, начальник нашего отдела, милейший Олег Константинович, взял за моду по четвергам проводить «научные семинары». На первых порах он несколько раз рассказывал об идеологии «СОКРАТа», основных принципах и идеях.

Вот краткое изложение первых лекций нашего шефа. Представьте себе, вещал Олег на семинаре, что к вам поступает поток информации, например, письма трудящихся. Вы показываете каждое письмо эксперту, то есть, человеку, который специализируется по какой-то проблеме.

Он читает и выделяет из предложенного текста главные мысли, добавляя свои соображения, догадки и ассоциации, внезапно пришедшие ему в голову. Тем самым из недр его сознания и подсознания извлекаются глубинные пласты знаний, сообразно всем законам когнитологии.