Хозяин рукотворной скалы

Хозяин рукотворной скалы
Виктор Владимирович Колесников

Рассказ был написан по мотивам романа "На осколках мира" для марафона "После"."Везучий" под командованием бывалого капитана проделал непростой путь до места, где в допотопные времена находилась Индия. Выживет ли команда в постапокалиптическом мире, объятом водой, или сгинет в пучине? А возможно, моряков ждет другая опасность…

Виктор Колесников

Хозяин рукотворной скалы

Он долго всматривался в пелену тумана. Среди бескрайней свинцовой, никогда не утихающей толщи воды, поглотившей привычный ему мир, в котором небо, безрадостные лица выживших и даже туман, казались такими же серыми, как и океан. Там, во мгле, показались размытые очертания чего-то очень большого. Исполинский силуэт, уходивший далеко в затянутое мрачными тучами небо, навис над сейнером Везучий.

– Стоп машина! – крикнул он рулевому и небольшое судёнышко начало лениво замедлять ход.

– Что это там, впереди, капитан? – обратился к нему рулевой, высунувшись из такой же ржавой, как и весь корабль, рубки.

– Почём мне знать… – едва слышно ответил капитан, не вынимая дымящейся трубки изо рта.

Когда Везучий лег в дрейф, капитан отдал команду спустить шлюпку на воду. Он догадывался, что именно скрывал туман. Из воды торчал небоскреб. Теперь, когда вода сожрала сушу, здание было рукотворной скалой, созданной из стекла и камня. За долгие и тяжёлые полгода скитаний он не раз слышал о попадавшихся высотках, хотя сам подобные осколки былого мира не встречал.

Поговаривали, что в их недрах находили припасы, разную утварь и даже мертвецов – целые семьи, а порой пепелища с человеческими останками.

«Есть себе подобных… Какой ужас. Не каждый зверь способен на такое…» – подумал капитан, вспомнив рассказы из трактира в городе на воде, название которого он уже забыл.

– Сегодня точно наш день, Павел Семёныч! – с надеждой в голосе произнес помощник.

– Теперь нет никаких наших дней… – с небольшой паузой, задумчиво сказал капитан, – Теперь есть дни, полные дерьма, которое мы вшестером хлебаем с тех пор, как мир захлебнулся! – прорычал он и смачно выругался как обычно. – Давайте-ка повнимательнее тут! Вон какая болтанка… – Павел указал на разбивающиеся о бетонную стену волны.

Разведывательный отряд принял решение зайти на шлюпке прямо в здание через разбитое остекление. Капитан решил оставить Сейнер в тумане поодаль, чтобы его не было видно из здания возможным выжившим. После потопа поговорка «Человек человеку – волк» стала как никогда актуальной, и корабль для застрявших на небоскребе мог стать единственным шансом на спасение из плена. На самом деле, выбраться из заточения было невозможно, так как темницей был не атолл из высоток, а Земля.

Когда лодка ударилась о бетонный пол и слегка завалилась на бок, команда спе?шилась и завела швартов за металлоконструкцию лестницы, уводившей наверх.

Этаж был темным и пустым. Вода утащила на дно всю утварь. Во мраке были видны остатки интерьера: изодранные картины висели на когда-то белых, а теперь изъеденных трещинами и разукрашенных плесенью стенах, в углах замерли в огромных расписных горшках иссохшие пальмы. Где-то свисал металлический короб вытяжной системы, а в дальнем углу просторного сферического зала нисходил тусклый свет из прорехи в стене.

– Это Империал! Точно вам говорю! – пытаясь говорить как можно тише, прошипел Мурат – помощник капитана. Его речь эхом разнеслась по пустым помещениям, отчего всей группе стало не по себе.

– Да, сомнений нет… Мы добрались до Мумбаи, – капитан зажег одну из нескольких спичек, которые он берег с тех самых пор, как Везучий отчалил от пристани города на воде, и, жадно вдыхая табачный дым, раскурил трубку.

– А вы говорите – хороших людей не осталось! – причитал помощник капитана, рассматривая интерьер когда-то богатейшего жилого комплекса Индии.

– Тот рыбак из таверны не обманул. Странно… – Павел направился дальше, осматривая помещение.

Отряд двигался вверх. Матросы брали все, что им приглянется, и складывали в большой деревянный ящик, который тащил моторист – когда-то крепкий, коренастый парень. После долгих месяцев лишений он заметно осунулся, но, тем не менее, был крупнее любого из команды Павла Семеновича. Верхние этажи были почти не тронуты. Деревянная мебель, электроника, мрамор на удивление сохранились почти в первозданном виде. Холодильники пентхауса были забиты спиртным. Изысканные блюда, оставленные на тележках и столах, почернев от плесени, так и остались не отведанными.

Последний этаж – элитный номер с выходом на бассейн, занимавший всю площадь крыши здания, – разительно отличался от остальных помещений. Моряки в недоумении осматривали хаос, царивший в комнатах. Мебель, посуда, одежда – все было разбросано или перевернуто. Тяжелый дубовый шкаф с наполовину оторванной дверцей стоял вплотную к разбитому стеклу. Плотные скомканные шторы лежали на полу. У бьющихся от порывов ветра дверей вверх ногами лежал массивный стол. Высохшие бурые разводы тянулись из зала на террасу.

– Я не знаю, что здесь произошло, но хорошо, что это случилось до нас, – пробубнил опешивший Мурат.

– Что бы здесь не случилось, это было несколько дней назад, – заметил капитан, изучая следы, похожие на кровь. – Сейчас здесь безопасно. Если пришвартоваться баком к этому дому, а с кормы завести швартов вон к тому, – капитан указал на здание-близнец, облокотившийся на небоскреб, который облюбовали моряки, – можно смело оставить Везучий внизу и переночевать здесь.

– Можно! – послышалось за спиной капитана, – Я сейчас, мигом, прямо здесь костер соображу! – воодушевился помощник капитана.

– Хорошо. Даю час на сборы. Всё спиртное несите сюда! Мурат, пришвартуй с Тимуром Везучего и займись поиском еды на нижних этажах, а ты, – капитан легонько двинул моториста в плечо, –разожги огонь.

Когда капитан остался один, он вышел на террасу и неторопливо направился к надломленному куску Империал-2, прислонившемуся к стене их убежища. Из многочисленных разбитых окон на капитана уставилась тьма. Он не боялся ее, как и океанских недр. После наводнения Павел страшился лишь живых – их коварства, жестокости и безумия, в коем пребывали живые, ведомые чудовищным голодом… Капитан прислушался. На мгновение ему показалось, что он слышит монотонный шум, похожий на звук двигателя. Он бросился к краю крыши и, наклонившись над пропастью, посмотрел вниз. «Ничего. Только вода… Галлюцинации? Возможно…», – он перевел взгляд на заваленный Империал-2.

Когда наступили сумерки, команда собралась у небольшого костра, разведённого посреди пентхауса. Люди сидели, укутавшись в пледы, найденные в номерах этажом ниже, пили крепкое спиртное и пытались отогреть хотя бы руки, протянув ладони к огню. На шампурах, найденных на кухне одного из ресторанов комплекса Империал, томились пойманные крысы. Кроме пары консервов, продуктов питания так и не удалось раздобыть.

– Скудный ужин лучше, чем ничего, верно? – невнятно произнес Миша – самый молодой из шестерки – команды Везучего.

– Не такой уж и скудный, – заметил Тимур, поглядывая на этикетку пятизвездочного коньяка. Попробовать такой в той, старой, жизни, казавшейся теперь наваждением, ему бы ни за что бы не удалось.

– Я уверен, что в том доме, – капитан указал мундштуком трубки на Империал-2, – мы найдем столько еды, сколько никогда не было в… – закрыв глаза и коснувшись лба тыльной стороной ладони, Павел вспоминал название поселения, – в Оазисе! Черт бы его… В трактире того гребанного плавучего муравейника.

– Капитан, шарить по тем развалинам небезопасно, – высказался Мурат, всматриваясь во мрак, скрывший полуразваленное строение.

– Да! Небезопасно… А что тебя вдруг это начало беспокоить? С чего ты так тревожишься? Решил жить вечно?

– Нет, конечно. Просто… Семеныч, я сомневаюсь, что там будет хоть какая-то еда, а риск сгинуть в пучине под тоннами бетона реально велик…

– Ясно! – грубое лицо капитана исказила злоба, – То есть, быть раздавленным и отправиться в мир иной – не для тебя? Слышали парни? – обратился он к остальным, – Мурат видимо считает, что может выбрать более спокойный исход для себя! Может, в теплой постели, окруженный любовью и заботой в кругу семьи?

– Ну почему же? Может быть я сгину в пучине, только при других обстоятельствах. Не так глупо, – ответил помощник капитана, уставившись на пламя.

– Тогда так, Муратик, – Павел отхлебнул из бутылки, а потом продолжил, – все, что мы найдем во втором небоскребе – наше! Ты остаёшься здесь и будешь следить за костром. Но знай! Я лично прослежу, чтобы ни один из этих храбрых мужчин, – капитан повел пальцем, указывая на каждого, – не посмел поделиться с тобой найденной едой.

– Если дом рухнет, я заберу твой сейнер. Понял, Семеныч? – вопрос повис в воздухе. Капитан с недовольным видом отвернулся от помощника и молча пил бурбон.

Волны усилились и шум разбивающейся воды о железобетонные стены стал громче. Бо?льшая часть алкоголя была выпита, а скудный ужин – разделен по морскому обычаю – поровну. Остатки мебели, служившей растопкой, почти прогорели. Вся команда, кроме Мурата, крепко спала, ему было не до сна. Быть на плохом счету у капитана – равносильно мучительной смерти. Сначала Павел мог лишить его должности своего помощника, а потом и вовсе вышвырнуть на берег, вот только берега теперь никакого не было, а это значило, что несчастный случай с Муратом мог приключиться в любой момент, как это было с подобранным на дрейфующей барже стариком, имя которого помощник капитана уже не помнил. Зато в его память навсегда въелось имя лопоухой дворняги, которая была поднята на борт вместе с дедом.

Собаку старик называл Ца – сокращенно от Царицы. Мурат сразу догадался, зачем капитан взял их на борт к шестерым оголодавшим морякам. В этот же день Павел приказал приготовить из собаки похлебку. Старик воспротивился, взял собаку в охапку и со слезами на глазах прижал преданное создание к себе. «Не посмеешь!» – крикнул дед, доставая нож, спрятанный в сапог. Прижимая Ца к груди и выставив нож перед собой, он пятился назад к распахнутой двери на палубу, в проеме которой показался моторист. Молодому широкоплечему матросу было достаточно один раз ударить старика, чтобы обездвижить мятежника. Собака испуганно отскочила в сторону и с поджатым хвостом подбежала к Мурату. «Вот… На», – капитан толкнул нож ногой и тот скользнул по стальному полу кают-компании: «Обед на тебе», – сказал Павел своему помощнику.

Мурат до сих пор не понимал, как ему удалось выполнил приказ. Возможно, помощник обезумел от голода, а возможно, он просто боялся капитана больше смерти. Боялся так сильно, что смог вонзить клинок в глотку, брыкавшегося от страха и боли, невинного животного, совершить поступок, о котором жалеет и по сей день. Теперь Ца не оставляет Мурата и напоминает о себе, приходя во снах.

Когда утренняя серость полностью вытеснила тьму, Мурат, встревоженный чем-то, вскочил на ноги. Остальные, накрывшись с головой пледами, беззаботно спали. Огонь погас, а сквозняк раздувал тлеющие угли. Помощнику капитана показалось, что за ним наблюдают. Он ощутил себя жертвой, чувство тревоги заставило обернуться. Мурат застыл, уставившись на нечто.

Огромная фигура замерла в нескольких метрах от треснутого остекления пентхауса. Ее, скрываемую в утренней дымке, не удавалось рассмотреть как следует. Внимание моряка приковали глаза создания, которые сверлили помощника капитана. Какое-то время нечто неподвижно стояло и смотрело на человека, а потом, грациозной поступью неспешно направилось в сторону завалившегося небоскреба вдоль стекол и скрылось за стеной. Какое-то время, будто парализованный чарами, он стоял, не шелохнувшись, а потом отскочил в сторону двери в коридор, перебудив команду.

По команде капитана все как один покинули уютные теплые коконы. Как бы хорошо ни было под пледом – слово капитана было законом. Только Мурат, закутавшись в плед, смотрел на уходящих соратников.

– Значит, остаёшься? – прежде чем покинуть апартаменты, напоследок спросил капитан. Он не поверил своему помощнику, твердившему все утро о некоем существе – клыкастом звере, пришедшем на рассвете. Мурат вспомнил, как Павел что было сил двинул его в лицо, а потом, когда подчиненный, кряхтя от боли, попытался подняться, ударил его ногой, отчего ребра болели до сих пор. «Не смей разгонять панику! Слышишь? Мразь…», – добавил тогда Павел, замахиваясь еще раз, но так и не ударил на вид обезумевшего помощника.

– Остаюсь… – произнес Мурат, уставившись на небоскреб, напоминающий Пизанскую башню.

– Потом не говори, что я тебя не предупреждал, засранец, – бросил Павел через плечо и вышел из помещения.

Внутри заваленного набок задания царил беспорядок. Моряки будто бы очутились в Зазеркалье Льюиса Кэрролла – таким чудным казалось убранство Империала-2. Продвигаться пришлось по наполовину заваленным, частично обрушенным и местами затопленным помещениям. Дождевая вода стекала по стенам, капала из прорех в потолке, создавая глубокие преграды, полные торчащих металлических швеллеров, осколков стекла и камней. Комнаты, коридоры и просторные залы в этом доме были под наклоном и преодолеть их оказалось непросто.

Посреди одного из коридоров, ведущих на лестничную площадку, зияла дыра. В ее рваных краях можно было видеть надлом конструкции и уцелевшие этажи небоскреба, тянущегося в небо из бушующей вспененной стихии.

– Нам туда, господа… – капитан громко собрал слюну и плюнул в отверстие. До дна было не меньше шести метров, – Давайте-ка на лестницу и вниз на два этажа, – капитан ударил по плечу Мишу и указал в дальний край коридора, где из шахты лифта торчал толстый провод. – Ползи вон туда, сынок. Видишь? – говорил Павел, убирая в карман куртки свое сокровище – бриаровую трубку, – Возьми тот кабель и брось его нам…