Карусель

Малыш видел, какой удрученной была Маша. Он присел и внимательно выслушал информацию.

Оказывается, двое братьев, один из которых их интересовал, были лихими пацанами и на днях учинили злодейскую расправу над своими конкурентами из соседней области. Бизнес их состоял в сборе металлолома на мусорной свалке с последующей сдачей его в скупку. Свалка в России – это не просто груда бытовых и промышленных отходов, загаживающая окружающую среду и ухудшающая экологические показатели. Это среда обитания лиц, отверженных обществом, которые здесь живут, кормятся и умирают. Иногда не своей смертью. Здесь царствует закон джунглей. Идет постоянная борьба за обладание территорией для кормления. Слабых вытесняют, а сильные выхватывают лучшие куски. Здесь добывают цветной металл, стекло, макулатуру, да и еду, вполне годную к употреблению. Свалка – это отдельно стоящий мир, неподвластный нашему разумению. Темные там дела творятся. На свалке, например, очень легко спрятать криминальный труп – попробуй, найди его на территории в несколько гектаров, заваленной горами мусора. С приездом конкурентов металла стало не хватать. Прихватив шестерых друзей, братья отправились на разборку. Завязалась драка, в ходе которой трое приезжих были убиты. Тело одного из них под грудой мусора нашли местные бомжи. Милиция с собаками нашла еще двоих, присыпанных землей. Этим двум были нанесены ножевые ранения, а первый – просто зарублен топором.

Сомневаться в достоверности рассказа не приходилось, поскольку он подкреплялся и дальнейшими событиями. Когда милиция выехала на захват преступников, они пытались скрыться на БМВ. В ходе погони машину братанов вынесло на полосу встречного движения, ударило о бордюрные ограждения и отбросило на столб освещения, а затем в кювет. Водитель вылетел через лобовое стекло и скончался на месте. Второй, тот, кто и был нужен, без сознания доставлен в районную больницу, где сейчас и находится на обследовании под приглядом милиции.

Когда шляпа ушла, Василий, после долгого молчанья, спросил:

– А знаете, в чем разница между вареным яйцом и лихим водителем? Яйцо сначала всмятку, а потом крутое, а лихой водитель – наоборот.

– Что делать-то будем? – не отреагировал на шутку Серега.

– Жилец или не жилец? – как бы сама с собой разговаривала Мария.

– Слушайте, ребята, – сказал Малыш, – а что, если нам схо-дить искупаться? Я видел речку рядом и бережок песчаный…

***

На речке расположились, как и полагается, отоварившись предварительно в сельмаге.

Народу на берегу в этот будний день практически не было, и поэтому никто не мешал ни отдыхать, ни обсуждать сложившееся положение.

Какой-то здоровенный, подвыпивший тракторист, находившийся здесь с двумя друзьями в разгар рабочего дня, басовито рыча, грузно разбегался с крутого берега.

– С нами Аллах и два пулемета!!! – громогласно проорал он, но в прохладу реки так и не полез, а, затормозив у самой воды, решительно вернулся к корешам и початой бутылке с горячительным напитком.

Наблюдая его передвижения, Сергей задумчиво изрек:

– Мы, славяне, всегда были сильным и вольнолюбивым народом. И хотя нас часто угоняли в рабство – мы и там не работали.

– Ты еще скажи, что славяне занимали в древности большие территории благодаря своему умению водить хороводы, – подколол Сергея Василий. А тот, смеясь, отбивался:

– И все равно, моя лапша с твоих ушей свисает лучше, чем твоя вермишель с моих.

Маша за отсутствием купальника не раздевалась, а парни разоблачились до семейных трусов, предварительно извинившись и спросив разрешения у девушки. Все наслаждались затишьем, пивом, хорошим вином, свежими мясными деликатесами и фруктами, закупленными Василием.

Тем временем к месту отдыха наших героев лихо подруливали две легковые автомашины, переполненные гогочущей и одновременно ржущей молодежью. Шестеро ребят и четыре девицы бесцеремонно выплеснулись на прибрежный песок, отпихнув в сторону вещи, аккуратно сложенные Сергеем. «Эти желают развлекаться по-крупному», – подумал Малыш. И угадал. Самый маленький и вертлявый из вновь прибывших, пошептавшись с приятелями и хихикавшими девчатами, направился в сторону Маши.

– Эй, телка, если у тебя клевый прикид и хата, может, сни-мешь чувака с тачкой для разговоров о погоде!? – а сам, явно задираясь, вызывающе посматривал в сторону Малыша.

«По Пушкину душа скучает», – подумал про себя Малыш и, приняв вызов, легко поднялся с песка, краем глаз наблюдая, как товарищи вертлявого напряглись в его сторону.

– Шли бы вы, ребята, по домам, – предложил он, спокойно отряхивая ладони.

– А то? – взвился вертлявый.

– А то опоздавшая домой Золушка проведет остаток ночи в тыкве, – загадочно провнушал ему Малыш.

Вертлявый сунул руку в карман и, начав было приближаться к Малышу, вдруг словно споткнулся и, развернувшись, подошел к своим, что-то им объясняя. После этого компания пришельцев явно заволновалась и стала упаковываться в машины.

– Что произошло? – спросил Серега, когда те отъехали и скрылись из виду. —Я уже готовился к Куликовской битве, корягу даже присмотрел.

Малыш пожал плечами и проговорил странную для его новых друзей фразу:

– Возможно, они представили себя в списке жертв и неопо-знанных трупов, которых течением прибивает к берегу…

– Или что кто-то из них повесился на собственных соплях, – подхватил Василий, полагая, что развивает шутку Малыша.

– А вообще-то, – изобразив глубокомысленность, замудре-но попытался влиться в ту же струю Серега, – поскольку у нас в области одна из лучших шахматных школ, мы не только шпану всякую – турок систематически перевоспитываем.

– Непонятно все-таки, почему? – вроде как в размышлении проговорила Маша и стала одновременно вопросительно, удивленно и восхищенно рассматривать спокойно развалившегося на песке Малыша.

***

А в их сторону неторопливо тяжелой походкой, оставляя на песке глубоко вдавленные следы, направлялся тракторист, друживший с Аллахом и имеющий два пулемета. Подошел, церемонно уважительно протянул руку величиной с совковую лопату сначала Василию, затем Сереге. Аккуратно, как будто прикасался к ребенку, приложился к ручке Маши. Подождав, когда поднимется Малыш, представился, театрально щелкнув каблуками старых кирзовых сапог.

– Иоан, то есть Иван – очень редкое имя и в Святцах встре-чается всего сто семьдесят раз в году.

Одет Иван был не по-рабочему. Кроме сапог, спортивные шаровары и темная майка, из-под которой выпирали такие бугры мышц, что трактор за спиной их хозяина казался детской игрушкой. За Иваном, спотыкаясь и балагуря, подтягивались приятели. Оба захватили остатки снеди и ящик с несколькими бутылками спиртного.

– Желаем познакомиться и пожать мужественные руки. Первый раз видим людей, от которых бежал этот прыщ со своей шантрапой. Обычно у нас такие встречи без драки с кровопусканием не кончаются.

Погрузив руку Малыша в свою лапищу, Иван удовлетворенно, слегка нараспев растягивая слова, сказал:

– Крепок, брат! Молодец! Но я протрезвею – покрепче буду. А сейчас где уж, после десятой бутылки слегка ослаб. Ну да ладно.

Вся компания живописно расположилась кружком.

– Значит, отслужил? – спросил Иван после традиционного в таких случаях тоста за знакомство. – Ну, как там сейчас, «деды» лютуют?

– Есть, конечно… Но при желании справиться с ними можно, – ответил Малыш, – а вот когда полковники побегут жаловаться в комитеты солдатских матерей на генералов – старослужащих – это и будет настоящая дедовщина.

Еще после нескольких тостов за армию, женщин и окосевших врагов пошел хороший разговор людей, которые понравились друг другу.

Весело, перебивая собеседников, болтали на разные темы. Смеялись над тем, как в старые добрые времена «партейцы» на полном серьезе требовали от колхозников надоить от каждой коровы на два литра молока больше, чем та может дать! Да и сейчас: одни вожди твердят про развал экономики, другие – о ее подъеме. Повозмущались, что каждый день без отопления экономит кому-то миллионы, поэтому и морозят людей, засранцы. И если ранее речка Чистюля, на берегу которой они сидели, была действительно чистой, то сейчас становится дурно пахнущей из-за всяких поганых сбросов, что и огорчает население. А ведь в других местах не так. Если в шестидесятые годы крупнейшую реку Западной Европы Рейн назвали сточной канавой, то благодаря очистке сбросов сейчас там ловится даже форель, которая живет только в очень чистой воде.

В какой-то момент разговор вновь коснулся «вертлявого».

– Сосед он мой по деревне, едри его за ногу, – тяжело вздох-нул Иван, – как напьется – в драку лезет или валяется на обочине. Не может, чтобы по-человечески. – Тут мы с ним однажды в другой области подкалымили. Он себе «москвича» купил и, изрядно заквасив, сел за руль. Решил, видите ли, покрасоваться техникой вождения перед сельчанами. Уронил палисадник перед моим домом, успешно съехал в кювет и завалился набок. В общем, испоганил машину. И зачем только я за него заступался в свое время?

– Что за история? – поинтересовалась Маша.

– Понимаешь, какое дело? – почесав предварительно за-тылок, начал рассказ Иван. – Может, оно и вправду говорят, что русского среди других национальностей можно определить так: даешь ему водки, а он, как выпьет, дает тебе в глаз. Вот и этого балбеса добрые люди угостили, там, где мы на заработках были, а он, ну, сами понимаете, надурил. Да так, видать, напакостил, что местные возмутились и пришли по его душу. Убили бы, пожалуй, только я им сказал: «Нельзя этого делать, ребята!» А они, «Отойди, мол, мы к тебе претензий не имеем».

«Нет, ребята, – это я им, – мне в деревню без него возвращаться никак нельзя. Неправильно это, хоть и заслуживает он».

Тогда выходит из толпы один, с Малыша вот, плечистый, и сообщает, что в таком случае они и меня «отоварят». Ну, я набычился и попросил не сердить: не люблю драться, да и нельзя мне – рука тяжелая очень.

Один из приятелей Ивана, хохотнув, вмешался: