Карусель

– Ванюшка-то наш на мизинцах гирями двухпудовыми играет запросто! Любую легковушку одной рукой за передок поднять может!

– Да ладно, – добродушно-вяло отмахнулся Иван, – в общем, не поняли они. Поэтому пришлось того, кто первый сунулся, легонечко ладошкой оттолкнуть. Ну, в общем, человек пять упало вместе с ним. Однако отстали. Но ушли, гляжу, недовольные.

Обещали назавтра вернуться.

И вернулись. Не сами, правда. Троих бугаев каких-то прислали. Сообщили мне бугаи, что они каратисты, и поручили им со мной разобраться.

– Ладно, ребята, – предложил я, – покажите ваше карате. Ударьте меня каждый по животу. А потом, если смогу, будет моя очередь.

Согласились они, по простоте душевной, видать. Я их, правда, предупредил, чтобы были поосторожней, не повредились бы.

Приятели Ивана слушали известную им историю, лыбясь и не скрывая гордости за товарища.

– Так и получилось. Уперся я. Ударили каждый по разу, и все ногами норовили. Один аж, подпрыгнув, двумя ногами. Да неудачно: упал и локоть зашиб. Ну, у меня тоже синяк на боку образовался.

– Херня это ваше карате, – сказал я им. Извините за невеж-ливость, – Иван повернул голову в сторону Маши. – В общем, отпустил я их, не стал прикладывать. И они от нас отстали. Вот такая история вышла.

Серега тут же предложил тост за настоящих русских мужиков, благодаря которым от трех столетий татаро-монгольского ига на Руси остались лишь сто дней культуры Монголии на окраинах страны.

– Так что этот знакомец ваш, вроде, должник мой, – продол-жал Иван, – но лучше держаться от него подальше: нехорошее знакомство водит, с уголовщиной – беспредельщиками. В общем, с пулей в голове.

– Да не пуля, а червяк у него в мозгах завелся, как у того китайца, помнишь, кто-то рассказывал, – вставил один из приятелей Ивана. – Только у китайца это из-за любви к поеданию змей и лягушек, а у этого – от таких же дружбанов.

– Да, дружбаны у него будь здоров! – согласился Иван. – Не-давно повязали всех, слышали? Они троих, говорят, замочили и одного даже топором. Надо сегодня вечерком на посиделки к Михалычу сходить – нашему участковому, он много чего интересного знает и за стаканом поболтать любит.

– А вообще-то, – посмотрев на Машу, сказал Иван, – вы не думайте, что мы так, напрочь деревенские. У нас здоровое, замешанное на алкоголе, общество, и все профессии встречаются. С журналистами водимся, другими интересными людьми. Хотя, конечно, бедственное положение провинции серьезно отражается не только на внешних данных человека, но и на его внутреннем содержании. А здесь ножки внучки моей уже третий день обмываем. Слушайте, ребята, а правда, приходите сегодня после девяти, пока не стемнело, к Михалычу? Он мужик нормальный, да и живет рядом с гостиницей – всякий покажет. Вы-то будете? – обратился к своим, но те отмахнулись, сославшись на домашние заботы.

***

Михалыч, действительно, в отличие от ряда других представителей его профессии, оказался человеком нормальным и интересным собеседником. Без присущих людям в погонах недостатков, со своей жизненной философией. На радость Маше, там же находилась и женщина – журналист местной газеты Марина. Кто у кого и какое перед этим брал интервью – неизвестно, но к приходу наших героев оба были в очень приятном расположении духа. Гостей встретили как старых знакомых, тем более, что те шествовали со своим продовольствием.

Впереди выдвигался общий любимец – Иван, у которого, все знали, могут быть только хорошие друзья.

Михалыч, поднимаясь навстречу и набрасывая снятый китель, пошутил:

– Поздновато вы притащились: лицензии на отстрел банки-ров окончились прямо перед вами. А сейчас у нас, – он положил руку на плечо Марины, – «Свадьба змей», так сказать, или Союз меча – это я, и орала – это она: громче нее в нашей местности никто из газетчиков не орет.

Марина – бальзаковская женщина, хохлушка, выскользнув из-под его руки, кивнула мужчинам и, раскрыв объятия Маше, произнесла:

– Этот солдафон, даже когда на улице дождь, умудряется рассуждать о засухе. Представляете, на Международный женский день – Восьмое Марта подарил мне аэрозоль с надписью «Дружественен с животными». До сих пор не пойму, то ли его не испытывали на животном, то ли животное не сдохнет, если на него побрызгать. А вообще, это примерно то же, что на продуктах питания писать «Не содержит цианистого калия».

– Ладно, ладно, успокойся, – парировал Михалыч, – вечно тебе что-то мерещится. Влияние профессии журналиста, наверное.

– На каждом из нас печать своей профессии. Но это не меша-ет нам оставаться хорошими ребятами, – окончательно взяла на себя роль хозяйки Марина. – Ты и сам, уверена, думаешь сейчас про нашу гостью, не та ли это мошенница? – и, подмигнув Маше, поведала:

– Появилась у нас в районе одна довольно симпатичная и белокурая. Ходит по квартирам и называется сотрудницей электросети. «У вас счетчик очень быстро крутится, – заливает любезная дама хозяевам, особенно пенсионерам, – поэтому вы переплачиваете за свет». На ее предложение устранить неисправность хозяева бросаются искать инструмент, а она скрывается с деньгами или вещичками, которые успевает прихватить. Если не переберется в другой район – Михалыч замучает всех белокурых, пока не доберется до той самой.

– Может, попадется, а может, и нет, – поддержал разговор Малыш, – быстрота и адаптация в любых условиях – критерий оценки выживаемости, а у таких людей этот критерий очень высок.

Пока Михалыч обдумывал сказанное Малышом и с удивлением в глазах его рассматривал, в комнате появился еще один человек невысокого роста с бородкой, лысиной и очками, сразу видно – врач. Так его хозяин и представил:

– Заходи, Семеныч, дорогой, заходи! Знакомьтесь – человек самой смертельной профессии: врач-патологоанатом, не к ночи будет сказано. Чем развеселишь? Или сначала налить?

Семеныч пожелал сначала налить, и все дружно наполнили стаканы.

– Уважаемые коллеги! – торжественно начал Семеныч. – Об-ращаюсь к вам так потому, что каждый из нас и врач, и болезнь – для другого. Давайте для взаимопонимания лечиться вместе, и не отходя, так сказать, друг от друга и этого стола. Вот вы, вижу, меня понимаете. А пациентка одна из районной филармонии сегодня не поняла. Стоило сказать ей, что слушаю ее – она… запела «Ой, цветет калина…».

Когда в комнате притих смех, добавил:

– Одним словом – за взаимопонимание!

– Много ли таких больных у вас? – спросила Маша.

– У нас, как на станции переливания крови, где крови много не бывает, сколько ни поступит, а на воле больше остается. Но есть один интересный случай. Помнишь, Михалыч, бандюка после аварии? Умным уже не станет – шибанулся здорово. А после операции в области таза, проведенной хирургом, папой если сможет быть, то только Римским.

– Неужели настолько безнадежно? – скорее по инерции слушателя, чем заинтересованно, спросил Михалыч.

– Ну, зачем же так мрачно! Давайте скажем по-другому: если я его, например, вылечу – то стану всемирно известен!

Малыш, Василий и Сергей посмотрели на Марию и поняли, что назрел очередной тост.

– Друзья, – Маша оглядела участников вечеринки и улыбну-лась Малышу, – правильно сказано, по справедливости должны быть и награды, и возмездия! За справедливость!

– Вообще-то у нас тут всякие чудеса творятся, – нарушила закусочную тишину Марина. – Большинство наших жителей предпочитают в жару отмокать на Слезинке: песок, чистая вода, глубоко, удобный подъезд. Но среди строителей карьера ходят слухи, что на дне утопленники с ногами в бетоне. Якобы водолазы недавно вытаскивали утопшую девушку и видели это. Так что не ныряйте в глубину, а нырнув, не открывайте глаза – долго спать не будете после того, что увидите.

– Но здесь все же бдим! – заявил слегка захмелевший пред-ставитель милиции. – За какой бандой закреплен специалист, который лично ответственен за нее! Поэтому все при деле, и мы, и они – «визави» наши, так сказать. Но настоящих спецов, конечно, не хватает. Кто здесь будет порядок блюсти? – спросил он, обращаясь к Ивану.

Иван добродушно обнял милиционера, ждущего пенсию, и подлил ему в стакан:

– Какой порядок? Что ты несешь, Михалыч? Не ловишь ты ни хрена мышей, а то давно бы грохнули. Хорошо хоть, не выпускаешь и не куплен ими. Знаю это, за что и люблю тебя почеловечески, как хорошего мужика, хотя и беззубого по должности. Народ тоже понимает, что философия невмешательства лучше, чем продажность, потому и терпит тебя. Марина, разливая чай, обратилась к Маше:

– Вы представляете? Наши подростки уже грабят в Москве.

Но прежде, чем стать полноценным членом команды грабителей, каждый проходит испытание на прочность. О его руку тушат тлеющие сигареты. Если выдержишь и не отдернешь руку от первой сигареты, ты – настоящий пацан, от второй – не предатель, от третьей – не голубой. Всего надо стерпеть более десятка прижиганий! И терпят ведь. Наше будущее?! Хотя, какое будущее? Уже сейчас в телевизоре говорят, что через десятокполтора лет население снизится вдвое.

Немного помолчав, Марина вздохнула:

– А это потому, что к любому начальнику попасть на прием можно не быстрее, чем при царе-батюшке: лишь прорвавшись через кордоны охраны и вручив прошение. Вот приехал барин к нам, я письмо ему отдам!

– Это все психоз из-за терактов, – высказал предположение Сергей.

– Не скажи, Сережа, – возразила Марина, – культуры нет! Знаешь, какую картину на днях наблюдала перед футбольным матчем? Стражи порядка обыскивали всех! Даже нас, журналистов, и особенно тщательно – девушек. А детей, для забавы, не пускали с лимонадом: заставляли мальчишек все выпить. Сами, смеясь, спорили между собой, осилит ребенок бутылку или нет. А потом пропустили, отвесив ребятам оплеухи. И все это вроде как в свете борьбы с терроризмом. Не подкопаешься. Бдительность! Какое там?! Туфты больше. Мои коллеги и сумки всякие подозрительные оставляли в общественных местах, и разговоры вели в присутствии иных лиц предосудительные с намеком на «шахизм», все без толку, никто и внимания не обращает. Показуха! Спросил вахтера в кинотеатре, можно ли пройти в кинозал с мешком? Да ради бога, отвечает, если у вас там нет продуктов. Их проносить не разрешается: читайте правило на стене. Под носом охранника, гражданского, правда, час туда-сюда дефилировали. Так и не удалось обратить на себя внимание!

– Разве нам, простым людям, до того, чтобы террористов ловить? – высказался Василий. – Пусть этим милиция занимается. У нас возле домов свои террористы: не успеваем мусор убирать. Бросают всякие пакеты во дворе. Как с ними бороться? Тоже милицию вызывать? Пробовали – бесполезно! Придумали, говорят, в мэрии почин «метла и грамота на самые грязные дворы», так кто ж поддержит? А Главе района, конечно, трудно найти гроши на всю социалку, особенно, если на себя не хватает.

Журналистка, возбуждаясь, продолжила накат на власти:

– Еще одну юморину, знаете, какую придумали? Поезд мило-сердия называется. Те, к кому он приезжал, «ура» кричали, думали, наконец, помощь милосердная прибыла! А пассажиры поезда предложили собрать средства для поддержки малоимущих, сирот и инвалидов в других местах. В обмен жители прослушали задушевные песни и стихи нанятых артистов, (влетевших в копеечку). Причем гости обещали, что такие акции будут проводиться систематически и сбор средств станет более эффективным. Так что отдача от этого мероприятия не только духовная, но для кого-то и материальная.