Безмолвие

Не обижайся, прибрежный житель, суждения о городе вызваны многими причинами, по сути своей не связанными с твоим домом конкретно. Проблемы с транспортом порой заставляют проклясть само мироздание, не говоря о медленном продвижении в пробке по серпантину.

Всю ночь проспал под кондиционером, хваля азиатских создателей за заботу о человечестве в собственном скромном стремлении заработать денег. Крайняя мысль приснилась в жутком антураже подсознательных переживаний о цели поездки. Комфорт, предоставленного номера вывел на корочку во сне сюрреалистические картины. В них звучали лекций профессоров научного коммунизма о доктрине российского бизнеса, выраженное в экстенсивном паразитизме, нежели созидании конкретного блага в желании разбогатеть. Русский язык могуч в нюансах. Слово «заработать много денег» имеет мало общего с термином «разбогатеть». Азиаты, повесившие над потной спиной Валеры кондиционер – именно заработали много денег. Он приехал в порт Новороссийска в стремлении разбогатеть. Будет ли в ближайшие сутки носить тяжёлые мешки из корабельных трюмов в широкие ангары закромов Родины? Нет. Бред. Он привез портфель важных документов. Товарищи из магометанского клана ждут, когда администрация порта подпишет свою капитуляцию. В противном случае, судьба местной администрации предрешена. Из теплой Причерноморской песочницы они отправятся в далёкий северный край, где родился страх советского народа, по замыслам современных идеологов.

Тяжёл ли портфель Валерия? Для него – нет. Важен ли его труд? Он оценивается в миллион раз дороже, чем старания грузчиков в порту.

По утру позавтракал в отличном ресторане отеля под on-inclusive. Достаточно взять бутерброд и вкусный кофе. Не стоит утруждать организм плотным бесплатным завтраком. Ехидно посмотрел на соседей по столику. Привыкшие к турецким отелям, они набрали по два подноса различных блюд, устроив «царский» завтрак. Валере вспомнился университетский приятель, что вел себя аналогичным образом в студенческой столовой. Они с Машей без конца подтрунивали того обжору, а после, уже в состоявшейся жизни профессионалов, частенько вспоминали данный эпичный образ жадности при случае и не очень. В процессе завтрака Валера решил поделиться фотографией «родственников нашего студенческого друга» со старой приятельницей. Кстати, Маша… Давненько Валера ей не звонил, не писал. Надо непременно о себе напомнить, предложить встретится, когда вернется в Москву, как раз и случай подходящий.

Ох, уж эта хохотушка Маша. Как сладки были с ней студенческие ночи! Да и не только ночи, бывало, из шалости запирались в пустом лекционном классе, где прямо на парте придавались утехам. Безумие и сумасбродство, вот что роднило его с Машей. Причем выплески адреналина и кураж не сопровождался соплями о высоких чувствах. Это нравилось Валере, а их отношения принимали долгоиграющий вид приключений без истерик и слез. Не подумайте ничего пошлого, дружба Валеры и Марии зиждилась не исключительно на половом влечении. Гормоны лишь познакомили их, сблизили. Родственные души находили увлекательную тему для разговоров, смежные взгляды на жизнь приводили к обоюдным решениям. Одно из таких: не состоять в браке друг с другом. Данная договоренность имела обратную сторону, не менее прельщающую Валеру: стороны не обязаны друг другу в верности. Союз интересов и плоти продолжался после выпуска из института.

Почему Валерий вспомнил за завтраком о Маше? Наверное, тоска припортового города навеяла желание развлечься. А где веселье, там всегда Маша. Она выжимала из каждой возможности, что дает жизнь, все до последней капли эмоции. Без сомнений в подобном отеле, она устроила бы потеху над соседями по столику.

Валера незаметно щёлкнул на камеру телефона натюрморт пиршества по соседству, олицетворяющего в бренном мире чревоугодие и халяву. Отправил по модному мессенджеру, созданному умными индусскими старателями. Ай да азиаты, ай да двигатели прогресса! Торопливость пальцев подвела. Не проверив набираемое сообщение, доверившись привычке и мышечной памяти, он щёлкнул «отправить». Абонент, из затейливой вредности, названный к записной книжке «Мышка-малышка», отрапортовал о прочитанном сообщении.

В диалоговом окне к сообщению с фотографией, кроме ржущего смайлика прилепилась геолокация «Отель Новороссийск».

Ругнулся, пытаясь исправить отправленное. Говорите слово не воробей? А кибер-птица, злобная такая, вылетает из рогатки и пробьет все на своем пути? Даже самооценку зажравшегося московского гостя. Умный телефон определи его геолокацию на сто метров западнее, в сторону отеля на две звёзды слабее того, где поселился. И что теперь подумает Маша о статусе отправителя? Не с той помпезной ноты он сейчас напомнил о себе. Ладно, проехали. Придется вечером разбавить аккаунт Instagram сочными фотками с самого пафосного места побережья. Может, удастся блёстками стереть из глаз подписчиков неудобные места геолокаций.

Отель выходил на городскую набережную. Пройдя ровно насаженные деревья по аккуратной плитке, Валера вышел к бетонным ограждениям города. Под отперевшимися на камень руками разбивались волны, шумело море. Цемесская бухта пролегла длинными противоположными берегами, разделив город напополам. В одной стороне отели и элитные новостройки. Напротив, разделенные водной преградой, малоэтажные строения жилищ портовых работников, городской порт – виновник прибытия московского менеджера в город. Все жители – заложники портфеля, оставленного в сейфе номера Валеры.

Сделка с подписанием бумаг назначена на послеобеденное время. А значит, выдалась пара часов размяться и хорошенько обдумать детали переговоров.

Конечно, за Валеру все сказано в Москве. Он – посыльный с берестяной грамотой, на которой нужно кровью поставить отметку хану о согласии платить дань. С завтрашнего дня деньги порта потекут к новым владельцам. Потекут людям, в глаза не видевшим волны у берегов Цемесской бухты.

Этот мир построен неуклюже. Впрочем, когда он стоял не к верху головой? Главное, держать ключевой портфель в своих руках. Тех самых руках, что имеют нынче право распределять: кому работать в портовом городе, а кому зарабатывать.

С мыслью о собственной важности Валера прошелся вдоль набережной до порта, покуда хватило сил и настроения. Его никто не торопит. Он всегда успеет развернуться, направиться обратно в номер под уютный кондиционер. Нет автомата за спиной, нет командира, орущего «Шагом марш прямо и до заката».

Валерию повстречались нелепые скульптуры: мраморный глобус (метафору создателя понял сразу – наш мир холоден и скользок, как городская скульптура), далее была девушка на дельфине с позой летящего в пропасть камикадзе. Красиво развивались волосы по ветру. Забавно, что расположили ее относительно моря с неумолкающим ветром, так, что волосы позировавших при скульптуре зевак, синхронно повторяли направление металлического сплава.

В отдаленной видимости предстала длиннющая морская оградительная линия, уходящая вглубь бухты. Бетонное безобразие в тон городу. Появилось неуемное желание пройтись по ней до маяка. Справочник телефона предупредил о прогулке в километр от берега. Не пройдя и десятка шагов вдоль белой стены в два добрых метра толщиной, Валерий решил развернуться обратно. На мол[1 - Мол (итал. molo от лат. moles – масса, насыпь) – гидротехническое оградительное сооружение для защиты акватории порта от волнения, примыкающее одним концом к берегу.] он находился между естественным выбором идти вперёд до манящего маяка, либо вернуться в исходную точку к девушке-ихтиандру. Путь, выстланный монолитным бетоном вдоль миллионных портовых контрактов. Этот путь ведёт… в тупик! О Боже, какая чудная шутка градостроителя! Город смеётся над целеустремленными менеджерами, увидевшими впереди маяк надежды и последовавшие к своей цели. Красно-белый маяк, венчающий мол, по сути, был ржавым строением столетней давности, оплеванным зеваками, заросший мусором.

Решив не тратить полчаса личного времени на беспричинную прогулку над водами и обратно, Валерий стал осматривать огромные металлические пушки на набережной. Табличка гласила, что орудие было поднято со дна морского, где пролежало полвека с момента участия в боевых действиях.

Тяжёлая штука, отправлять которую на переплавку Валера бы не стал. Он сволочь, но память дедов уважает.

В кармане прожужжал телефон.

«О, Лерка, ты никак решил ко мне через море добраться? Тут рядом», – писала Маша. Интересно, чем она занималась до полудня, томя Валеру ожиданием своего ответа на утреннюю шутливую фотографию.

«Вот, все угнаться за тобой не могу. Ты где?» – Валера проглотил небрежное сокращение своего имени, Маше доставляло особое удовольствие его дразнить. Хотелось сдерзить шарадой из разряда «Мышка-мышка, мышка-малышка», но не стал, поскольку интрига с близлежайшем географическим расположением подруги захватила его внимание. Надо было уточнить и не спугнуть разговор. На душе стало тоскливо от осознания факта, что даже Машка катается в командировки за моря.

В ответ подруга прислала фото своего улыбающегося личика на фоне морского пейзажа. Такая же застроенная городская набережная, на котрой находился Валера. Только множество пальм, погода светлее и попавшие в кадр прохожие – подозрительно одетые не по российской фешн-культуре. Она действительно рядом, всего лишь за морем. Это фото она прислала с другого берега Черного моря, Турецкого берега.

Словно издевка судьбы, перед глазами москвича на набережной нарисовался огромный белый лайнер. Садись и плыви! Корабль долгое время был скрыт за неказистым зданием причала, но стоило Валере перенаправить путь с обходной линии террас, как обзору предстали и прочие пустующие пирсы.

Не удалось выбраться на морскую прогулку вдоль Турции, так может здесь, после подписания контрактов, совершит путешествие по воде. Подойдя, прочитал: «Князь Владимир». Кого ещё прославлять создателю нынешнего времени?

Путь к кораблю был перегорожен решетчатым забором. Чаянья о морской прогулке развеялись после слов стоявшей при заборе охраны. Лайнер не местный, на день заплыл погостить. Пассажиров не берет.

– Где можно купить билет на этот корабль?

Охранник при калитке покачал головой. Пассажиром красивой жизни можно стать, лишь заплатив в Москве кругленькую сумму. Тут не пустят.

Устало присел на лавочке при вытянутой в небо стеле с ангелом. На противоположном берегу крутились башенные краны, изредка доносился звонкий шум ударяющегося металла. По карьеру поднималось облачко пыли. Ох, и не завидуй тем, кто трудится на погрузке танкера щебнем. Запасных лёгкий природа в этой жизни не выдает. А свои продавать за тридцать три серебряных в месяц, соглашаются работяги от безвыходности. Люди, живущие в городе с МОЛом, уходящим в тупик. Тут не дают выбора сбежать с корабля. Все сидят в долговой яме. Лесенка из той ямы лежит в сейфе Валериного номера, что в филиале забугорной гостиницы Hilton, что освежается изумительным кондиционером азиатской страны изготовления.

Перед глазами вырос огромный баннер на шток-мачте старого военного корабля. Надпись гордо гласила: «Новороссийск».

Да, все правильно, ржавый ты пережиток советского прошлого, вышедший на одиночный пикет с транспортом при городской набережной. Именно так ругательно и надо называть наше современное состояние новой России: Новороссийск. В этом слове есть что-то обыденное, штампованное и лишённое уникальности. Ожидаешь, поехав по побережью, увидеть указатели городов типа Новороссийск-2 и Новороссийск-666. Сам суффикс «ийск» в имени придает будничную бланочность бытия. Это место, где суть изначального сюжета так и останется без развития, несмотря на префиксы -1, -2, – множество.

Такая она, новая Россия.

К сидящему Валере подъехал загорелый старичок на инвалидной коляске.

«О нет, пожалуйста, не надо у меня ничего клянчить!». – Пронеслось в голове московского гостя.

– Не против, если я закурю рядом с Вами? – Твердо, с некоторым скрипом в голосе, произнес старик.

Москвич растерялся. И не только от ожидания услышать вовсе другие слова с иной интонацией (шепчущей), но скрывал возмущение из ряда: «Что ему подальше от меня не курится? Площадь огромна и пуста».

Ход мысли прервался не заставляющим ждать пояснением:

– Это, единственная лавочка вокруг, так хорошо прикрытая от ветра. К тому же, единственная урна для бычков на всю площадь.

Валера развел руками, понимая, что не имеет права отказать старику.

Лавка не является его собственностью, город принадлежит поквартирно каждому жителю, а в целом горожанам. Площадь место совместного пользования города, в котором Валера не прописан. Он только по документам властитель местных денежных потоков. По факту – изящный щеголь, сидящий на лавочке рядом с потертым временем стариком. Удивительно тактичным стариком. Тот мог просто, без лишних слов и прелюдий задымить дешёвый вонючий «Chesterfield» или «Тройку». А после ехидно хихикать, глядя на удаляющегося с проклятиями московского гостя. Но нет, старик деликатно попросил разрешения и достал нечто удивительное!

Из серебристого (отполированного алюминия) портсигара дед вынул самую настоящую газетную самокрутку и смачно задыми на округу.

Табак без химических примесей, выращенный на благодатных землях Кубани, нежным ножом по маслу ворвался в нос Валеры. Менеджер обезумел от страсти. Захотело попробовать этот аромат самому.

– Не желаете? – Протянул портсигар старик, лишь сосед по лавке открыл рот для обращения.

– С удовольствием! Сами выращивали?

– Нет, – старик улыбнулся и кашлянул.

Валера взял дар земли Кубанской, некоторое время разглядывал кончик самокрутки без фильтра. Приминал газетную бумагу, раздумывая, стоит ли с табаком без фильтра рисковать лёгкими?

– Табак мне друг поставляет, – хохотнул старик, после очередной вкусной затяжки. – Он, кстати, плавал на этой посудине.

– Крейсер «Новороссийск», – с видом знатока отличного табака и прожжённого морского волка, Валера причмокнул папироской.

– Ой, молодежь! Беда с вами, – захохотал старик. – Только и умеете заголовки читать. На мачте у этой посудины повешен рекламный проспект по случаю праздника в городе. Перед нами КБК «Михаил Кутузов».

– Странно, я, кажется, читал о стоящем на рейде корабле-памятнике в…

– Верно ты читал. – Перебил старик. – Но не дочитал, видать. Линкор «Новороссийск» затонул в 1955 году и вовсе не здесь. Вместе с этим кораблем, – дед вынул папиросу изо рта и протянул ее в сторону корабля, – они стояли в октябрьскую ночь пятьдесят пятого на рейде Севастополя. Там и случилась трагедия.