Спокойных дней не будет. Книга I. Не в этой жизни

– А о чем же тогда?

– Сложно сказать. – Она задумалась, пытаясь вспомнить хотя бы один серьезный разговор с братом, но память услужливо предлагала только милые пустяки. – Он все время занят или в отъезде.

Найдя для себя приемлемое объяснение, Соня осмотрела берег и уселась прямо на песок, обхватив колени руками. Николай примостился рядом.

– Значит, тебя растили мамки да няньки? – сменил тему он, мысленно нарисовав подобие резного терема, как на лубочных картинках в сказках о царских дочках.

– Нет, ты не думай! – спохватилась Соня, почуяв иронию в его словах. – Он очень хороший. Просто раньше у него было больше сил для семьи, а теперь все отнимает бизнес. И мы уже давно не дети.

– Так живет каждый, кто много работает.

Николай вспомнил бесконечные дни и ночи в клинике с такими же оторванными от личной жизни коллегами.

– Он особенный, – устремив глаза к другому берегу, возразила Соня. – Я бы не хотела другого отца. С ним так спокойно…

– Да ты влюблена в него! – со смехом догадался профессор.

– Перестань!

Соня похолодела от ужаса, что муж без труда раскрыл ее самую сокровенную тайну.

– Девочки нередко влюбляются в отцов. Обычный комплекс Электры, – без задней мысли сказал профессор, и у Сони отлегло от сердца. – И по той же причине отцы больше любят дочек, балуют их, ревнуют, отваживают женихов.

– Какая же это любовь, – неосторожно вздохнула она, – если выдаешь дочь замуж за один вечер.

Николай сцепил пальцы и с преувеличенным интересом принялся следить за высоким полетом одинокой чайки. Вернувшаяся в реальность Соня вдруг осознала бестактность сказанного и покосилась в его сторону, лихорадочно соображая, как исправить ситуацию.

– На реке чайки живут, как голуби в городе. – Он заговорил первым, чтобы как-то сгладить неловкость. – Роются в мусоре, питаются падалью. Но когда они вот так величественно парят, совсем об этом забываешь.

– Они как парусники на горизонте, – деревянным голосом отозвалась она, не сводя с мужа настороженного взгляда.

Он продолжал следить за фланирующей вдоль береговой линии птицей, воссоздавая в памяти образ облупившейся зеленой голубятни на окраине Киева сорок лет назад, когда Соня накрыла его руку своей.

– Коля…

Профессор встретился глазами с женой и забыл о небесах. Она, уловив перемену в его настроении, придвинулась ближе, обняла за шею, потянула к себе. Пачка сигарет, заправленная мимо кармана, упала рядом. Николай целовал жену, и ветер перебирал волосы у него на затылке. Чайка, уставшая наматывать в пустынном небе круги, как одинокий гонщик на ночном автодроме, шумно спустилась на берег и приблизилась к лежащим людям. Руки женщины пытались освободить мужчину от рубашки, и птица, пользуясь моментом, подобралась еще на несколько шагов к раздавленной пачке.

– Ты у меня красавица.

Под закрытыми веками она видела другого мужчину, чьи поцелуи сводили ее с ума далекой июньской ночью.

– Скажи еще, – с тихим стоном попросила она, закинув руки за голову и выгнувшись навстречу его поцелуям.

Янтарный птичий глаз отражал то мятую белую коробочку с торчащей из угла сигаретой, то две причудливо переплетенные на песке фигуры.

– Ты мое маленькое счастье. Я люблю тебя.

Тот, другой, никогда не баловал ее нежными словами. Ему было проще отчитать ее за провинность, чем похвалить и приласкать.

– И если когда-нибудь ты сможешь ответить мне взаимностью…

Пара неловких шажков, и загнутый клюв вцепился в оброненные сигареты. Чайка, зорко наблюдая за людьми, бочком отступила на безопасное расстояние, чтобы внимательнее рассмотреть свою находку.

– Я постараюсь быть тебе хорошей женой, как обещала Илье.

В тот же миг Николай потерял интерес к любовной игре на берегу. Сонина рука снова потянулась обнять его, но он поднялся, застегнул рубашку и облизнул пересохшие губы. Она безуспешно попыталась вернуть его на песок, но он отряхнул брюки и подал ей руку.

– Пойдем в дом. Ты сгоришь без привычки.

Соня секунду помедлила и ловким движением поднялась на ноги. Чайка, распотрошившая пачку и не нашедшая ничего полезного для себя, подняла к животу скрюченную лапу и обиженно втянула голову.

Николай подтолкнул жену вверх по тропинке к дому, и Соня понуро побрела назад, почти физически ощущая бурлящую в нем обиду. Старый сад больше не казался ей таинственным и красивым, а раскидистые деревья так и норовили вцепиться в волосы корявыми ветками. Уже на пороге профессор без слов прижал ее к себе и тут же отстранился, чтобы открыть дверь. Соня босиком прошла по теплому деревянному полу к железной кровати, занимавшей один из углов. Пять пузатых подушечек в белых кружевных наволочках покоились пирамидкой на разноцветном лоскутном покрывале.

Лежа на кровати с закинутыми за голову руками, она наблюдала, как муж методично распаковывает чемоданы. Когда вещи были разложены, Николай похлопал себя по карманам в поисках сигарет, достал из сумки другую пачку и вышел за дверь, даже не взглянув на жену. Она с досадой отвернулась к стене и снова вспомнила об Илье.

Когда профессор вернулся в дом, Соня соскользнула с кровати и стянула через голову майку.

– Коля! Иди ко мне… пожалуйста.

Николай остановился в дверях, любуясь женой, но Соня по-своему расценила его нерешительность, избавилась от джинсов и, вернувшись на лоскутное покрывало, вытянулась во весь рост на прогнувшейся кровати.

Он непослушными пальцами дернул хлипкую щеколду, отрезав их от всего мира.

– Иди скорей! – понизив голос, потребовала соблазнительно-невинная Соня, за несколько дней брака освоившая способ улаживания недоразумений, и перевернулась на бок.

И четыре из пяти подушечек полетели на пол, сброшенные нетерпеливым движением тонкой руки.

Когда ковш Большой медведицы зачерпнул темное небо, разлитое над яблонями, а в деревне один за другим стали гаснуть желтые огни ламп и голубые экраны телевизоров, Соня отложила в сторону прочитанную книгу. Николай, принявший душ и вымывший посуду, уселся на лавку возле стола. Соня спустила ноги с кровати и задумчиво раскачивалась из стороны в сторону, словно завороженная дудочкой кобра.

– Давай сыграем в «морской бой».

– Во что?!

Теперь уже он сам был не прочь поваляться на кровати в неге заслуженного за день отдыха.

– В «морской бой». – Соня пересела на край скамейки и заглянула в его вытянувшееся от удивления лицо. – Чертишь квадрат, расставляешь кораблики. Ты что, не играл в детстве?

– Играл, конечно. Лет тридцать пять назад.

– Так давай сыграем сейчас!

Соня легко толкнула его лежащую на столе ладонь теплыми подушечками пальцев, как заигрывающий с хозяином щенок.

– Еще бы в «классики» предложила или в «казаки-разбойники», – рассмеялся он и с ловкостью охотника перехватил ее ускользающую руку, а она подняла брови и растерянно посмотрела на мужа. – Ну, да, забыл, что ты совсем не дворовый ребенок.